«Un homme libre: Boris Pasternak*. «La Gazette de Lausanne», 26— 27 juillet 1958. Последняя статья, которую особенно отмечает Пастернак, написана другом А. Камю Ж. Блох-Мишелем и была послана П. Сув-чинским.
6 Сувчинский ссылается на слова Ксенофонта Алексеевича Полево¬го, который писал о Пушкине: «…Он за несколько строк уже готовил мысль или созвучие и находил прямое выражение, не заменимое другим», на¬ходя подобное в переводе «Фауста» («Записки о жизни и сочинениях Н. А. Полевого» в кн.: Николай Полевой. Материалы по истории русской литературы и журналистики тридцатых годов. Л., 1934. С. 227).
7 Перевод Н. А. Холодковского вышел в 1879 г. и многократно пере¬издавался. Сувчинский спрашивал Пастернака, не имеется ли подтверж¬дений тому, «что Пушкин поправлял Губертовский перевод». Э. И. Губер — первый переводчик «Фауста» на русский язык, уничтожил свою работу после цензурного запрещения и по совету Пушкина перевел вторично пер¬вую часть.
1544. Г. БЕРМАН-ФИШЕРУ
26 сентября 1958, Переделкино
26 сентября 1958
Дорогой и глубокоуважаемый господин Фишер, тороплюсь подтвердить получение Вашего письма, полного души и благород¬ства. В особенности благодарю Вас за сердечный и такой душевно личный тон, что, оказывая честь, Вы передаете мне поклоны сво¬ей жены и друзей. Этот дружеский тон меня осчастливил чувством духовной близости к Вам и кругу Вашей деятельности. На случай, если у Вас явится возможность или желание обрадовать меня еще одним письмом, воспользуйтесь, пожалуйста, моим дачным ад¬ресом: Переделкино под Москвой, через Баковку, мне.
Для меня было бы большой радостью получить экземпляр немецкого издания книги. Не могли бы Вы связаться с Гердом Руге, сотрудником немецкого радиовещания? Мне кажется, что он сей¬час в Мюнхене со своей больной женой (к сожалению, не знаю точнее). Может быть, Вы узнаете их адрес. Кланяйтесь тогда им обоим. Вероятно, г-н Руге не откажется привезти мне книгу, он безмерно ко мне расположен. —
Не обижайтесь, и пусть это Вас не задевает, что на Ваше боль¬шое и щедрое письмо я отвечаю скупой открыткой без подписи. Это для того, чтобы она вернее дошла. Надеюсь вскоре послать Вам большие письма в конвертах, но сегодня не хочу откладывать знаки своего восхищения новоприобретенной дружбой, которые дойдут до Вас таким способом скорее. Моим живейшим удовлетво¬рением стало то, что моя книга понравилась Вам и Вашим близким. Я убежден, что мы живем во времена результатов и завершения, а не развития жизни, которую мы видели и перестрадали, что то немногое и единственно необходимое, что стало причиной войн и переворотов, давно достигнуто, доказано и заучено наизусть. Об этом уже не нужно кричать во всю глотку. Я удивляюсь художни¬кам и мыслителям, которые остаются верными множеству ненуж¬ных, изжитых политических и эстетических форм, при том, что надо обращать внимание на новое содержание, еще непонятое и едва зародившееся, как появлялись обработанные поля и зеленые ветви побегов после 30-летней войны или свержения татарского ига. Наступает новое время.
Но довольно об этом. Прекрасные переводы г-на Р. фон Валь¬тера из Блока и Пушкина, я видел, конечно, еще в двадцатые годы и рад, горд и уверен в его успешном участии в моей работе1.
Заканчиваю свое письмо выражением глубокой преданности Вам и высокочтимой г-же Фишер.
Впервые: Brigitte В. Fischer. Sie schreiben mir oder was aus meinem Poesiealbum wurde («Они мне писали или из моего поэтического альбо¬ма»). Zurich, 1978 (с купюрами). — Автограф по-нем. (Lilly Library Indiana University). Сохранились 11 писем Пастернака к Г. и Б. Берман-Фишерам.
Готфрид Берман-Фишер — с 1939 г. владелец издательства S. Fischer Verlag, выпустившего «Доктора Живаго» по-немецки.
1 Известный немецкий славист и переводчик, подготовивший «Док¬тора Живаго» для Fischer Verlag.
1545. Т. МЕРТОНУ
27 сентября 1958, Переделкино
27 сент. (Воздвиженье) 1958
Мой дорогой и глубокоуважаемый друг.
От всего сердца благодарю Вас за теплое и душевно близкое письмо. Оно так же, как Вам мои писания, кажется удивитель¬ным образом полным родственных мыслей, как будто наполови¬ну написано мной самим1.
Меня огорчает только, что Вы слишком много уделили внима¬ния Охранной Грамоте и моим старым стихам и прозе2. Они не за¬служивают Вашего интереса, в отличие от изданного в Пантеоне ро¬мана, который, вероятно, более достоин того, чтобы Вы его прочли.
Ваш Прометей еще не дошел до меня3. Я с удовольствием и пользой прочту Вашу поэму. Но запаситесь терпением в ожида¬нии ответа, мне подчас приходится отвечать на большое количе¬ство писем.
От всей души благодарю за Ваши молитвы и желаю Вам здо¬ровья и сил для Вашей подвижнической жизни.
Я не подписываю письма, чтобы оно вернее дошло. Переделкино под Москвой, через Баковку.
Впервые: Boris Pasternak. Thomas Merton. Six letters. Lexington, 1973. — Автограф по-англ. (The Abbey of our Lady of Gethsemani, Kentucky).
Томас Мертон — католический монах ордена траппистов и духовный писатель.
1 В письме 22 авг. 1958 Мертон писал Пастернаку, что его произведе¬ния кажутся ему ближе, чем чьи бы то ни было другие из великих совре¬менных писателей Запада. «Я думаю, что разделяю Ваш опыт более глубо¬ко, чем опыт других писателей» (там же. С. 3).
2 Мертон писал, что «Охранная грамота» произвела на него очень сильное впечатление, — годы юности на Урале, в Марбурге и Москве он ощутил как собственные.
3 Мертон послал Пастернаку свою поэму в прозе «Прометей» («Prometheus. Meditation*. Abbey of Gethsemani, 1958) с надписью: «Бори¬су Пастернаку, великому поэту и великому писателю, реальной сущности нашего века от того, кто, отделенный большим расстоянием и большими барьерами, чувствует в нем родственные мысли и близкий дух. Томас Мер¬тон. Гефсиманское аббатство. Орден траппистов. Кентукки. США» (англ.). Пастернак 3 окт. 1958 писал ему в ответ: «Дорогой Мертон, благодарю Вас за «Прометея» с незаслуженно любезной надписью, я получил его вчера. Думаю, что строфы IV-я и VII-я удались Вам больше всего, в последней Вы дали собственное тонкое понимание Христовой мудрости. Пользуюсь возможностью повторить Вам, что кроме «Др. Ж.», которого стоит прочесть, все остальное в моих стихах и прозе лишено какого-либо смысла и значе¬ния. Большую часть своих зрелых лет я отдал Гете, Шекспиру и другим боль¬шим и многотомным переводам. Благодарю. Ваш Б. Я.» (там же. С. 8).
1546. И. А. КОМИССАРОВОЙ
1 октября 1958, Переделкино
1 окт. 1958
Дорогая Ирина Алексеевна (простите, если Вы Александров¬на, я забыл и не уверен1) — мне хочется похвалить Вас за горячую, деятельную заботу о сохранении в свежести и силе памяти Сергея Николаевича. Я также тронут и благодарю Вас за то, что Вы снова обратились ко мне со своею приятною и лестною просьбой2. Я, наверное, напишу что-нибудь о С. Н. Я не столько обещаю Вам это, сколько сам этого хочу и в это верю. Но, наверное, я примусь за это не раньше весны, если доживу. Меня отвлекает от чего бы то ни было радостный, счастливый недосуг, который создает мне переписка на трех иностранных языках с читателями и разными лицами, пишущими мне по поводу романа «Докт<ор> Живаго», но когда-нибудь этот угар и праздник кончится, и тогда в числе серьезных трудов и работ, к которым я вернусь, будут на первом месте те несколько живых страниц, посвященных С. Н. годах в десятых, которые мне уже и сейчас заманчиво рисуются. Будьте здоровы. Ваш Б. Пастернак
Не беспокойтесь, пожалуйста, о состоянии и сохранности моих писем и сверх того попутного и минутного интереса, кото¬рый может представить для Вас их использование, совсем не ду¬майте о них. Я знаю, Вы не поверите, но у меня нет ничего похо¬жего на архив или библиотеку, или что-нибудь подобное, все про¬падало при переездах и семейных переменах, а черновики, оста¬вавшиеся от больших работ, я, по изготовлении их беловиков, уничтожал. Даже то, чем я дорожил и что старался беречь (как, например, письма родителей или Мар<ины> Цветаевой) — про¬падали. Конечно, письма С. Н. ко мне где-то есть в какой-нибудь из забытых корзин, но где? — у меня никогда нет ни минуты вре¬мени все это разобрать и привести в порядок.
Впервые: «Встречи с гфопшьгм». Вып. 7. — Автограф (РГАЛИ, ф. 2980, on. 1, ед. хр. 1785).
1 Верно: Ирина Алексеевна — вдова С. Н. Дурылина.
2 Речь идет о сборнике воспоминаний о Дурылине, который составляла И. А. Комиссарова. Пастернак включил в свой очерк «Люди и положения» несколько слов о молодом, «ныне умершем Сергее Николаевиче Дурылине».
1547. К. ВОЛЬФУ
1 октября 1958, Переделкино
1 октября 1958
Мой дорогой, дорогой друг, господин Вольф, какую большую радость Вы постоянно мне доставляете! Я стал получать письма из английской и американской провинции, драгоценные письма, так глубоко западающие в душу, наполненные мыслями и чувства¬ми. В таком же роде мне написал др. Готтфрид Б. Фишер. Это пе-реживание, переполняющее этот год, — созданный самой жизнью и наяву рождающийся роман вокруг романа, — непередаваемо большое и праздничное испытание, окутанное печалью, как все большое в действительной жизни. Мне было бы смертельно боль¬но, если бы это счастье отрывало меня от родины территориаль¬но. Но то, что между мной и моими соседями зияет пропасть време¬ни, и то, что они считают настоящим, а я не могу не ощущать как давно пережитое прошлое (даже если это только в моем вообра¬жении) — предмет непрестанного ликования. И, очевидно, если мне будет подарено еще несколько лет здоровья, это будет суще¬ством и духом моей следующей работы. — Итак, несколько част¬ных писем о Др-е я получил, но не получил никакого упоминания в статьях и ни одной газетной вырезки. Или в печати вообще не появлялось никаких отзывов? Очевидно, это как раз то, что Вы обещаете мне в письме Фел<ьтринел>ли1. Я буду ждать его, не пытаясь прояснить некоторой связанной с этим неясности. — Жена Руге заболела и уехала в Мюнхен, он вслед за ней. Сейчас она, кажется, где-то в Швейцарии, недалеко от Вас. Я очень люб¬лю их обоих. Она — симпатичная, молчаливая и закрытая, он — бойкий и толковый в той степени, когда ум становится делом вку¬са и дарованием. Я очень верю в его будущность. Болезнь госпо¬жи Руге очень огорчает меня. Я Руге назвал г-ну Готтфриду2 на тот случай, если он захочет переслать мне немецкую книгу или ка¬кие-нибудь критические отзывы. Но теперь это отпадает, так как Руге в ближайшее время не собирается возвращаться. Пожалуй¬ста, передайте от меня г-ну Уильяму3 мою глубочайшую благодар¬ность за прекрасный внешний вид и великолепный перевод кни¬ги. Английское издание у меня уже есть, но Вашей книги, изда¬ния «Пантеона», я еще не видел. Между прочим: адрес П<ередел-ки>на служит гораздо лучше, чем городской. Однако если Вы к словам «П<еределкино> под Москвой, Б. П.» прибавите указание «через Баковку», письмо дойдет на два-три дня быстрее. Пожа¬луйста, скажите это всем. Мои заграничные друзья и
