об этом ничего не сообщайте2.

Послушайте, Жаклин, уясните себе смысл своих полномочий. Они обязывают Вас только к тому, что Вы сами добровольно со¬гласитесь признать своими обязанностями. Они дают Вам право браться за все в целом или по частям, как Вам заблагорассудится. В той же мере они дают Вам право ничего не делать, если у Вас нет времени, возможности или желания.

Положение по самой сути нереальное, фантастическое и не¬возможное. Железный занавес, неравная борьба одного против всех, выдуманный и искусственный мир, возникший когда-то из буйного помешательства школьников, чтобы превратиться в бе¬шенство недоучек, — скажите, на что реальное, логичное и вооб¬разимое здесь можно рассчитывать, можно ли бороться в этом враждебном мире всеобщего бешенства и озверения? Взгляните, — я полностью отрезан от всего, что жизнь дала мне редкостного и драгоценного, — изданных книг и откликов, целого мира горячей преданности и увлеченности, от какого-то богатства, наконец. Это — далекий призрак по ту сторону непреодолимой и неприс¬тупной пропасти.

Если я отдаю эту мечту в Ваши руки, то не для того, чтобы Вы ко мне перебрасывали мост. Я просто хочу все это перенести из-под гнета постоянных превратностей под охрану более человеч¬ной и одухотворенной случайности, под присмотр дружеских доб¬рожелательных глаз. Вам не надо ни о чем беспокоиться. Мое до¬верие ничего от Вас не требует. Действуйте в границах, легко до¬пускаемых своими делами, преподаванием, литературной деятельностью, домом и семьей, не тратьте на это Вашего свобод¬ного времени (которого у Вас нет!). Не умножайте трудностей жизни мыслью о ложной ответственности и мнимой отчетности передо мной. Не пишите длинных писем и не обращайте на меня внимания, пренебрегайте всем. Не держите меня в курсе событий и ни о чем не советуйтесь. Помогите мне (постарайтесь ради Вас самих) забыть об этих двух или трех годах чудес и потрясений вок¬руг «Доктора Живаго», бурь, смертельных опасностей и угроз, — до тех пор, пока не будет создано и собрано достаточное количе¬ство новых написанных работ (если я только буду жив), чтобы на¬чать новую полосу жизни, может быть, в изменившихся, более спокойных, терпимых и мало-мальски человеческих условиях.

Позаботьтесь только о том, чтобы 1) тот духовный подъем, который был достигнут, не был извращен и полностью утрачен и 2) чтобы большая часть средств, примерно три четверти, времен¬но осталась за границей, у Вас. Насколько возможно, пусть не раз¬званивают сумм и цифр.

Я прилагаю бумагу для Ф<ельтринелли>, в которой уточняю Ваши права3.

Сокращу дальнейшее, чтобы, наконец, закончить письмо. Я был не в Крыму, а в Тифлисе и писал Вам об этом в открытке, которая до Вас очевидно не дошла. Я написал месяц тому назад Мишелю о его прекрасном стихотворении4, о поэзии и языке и, наверное, тоже попусту. — Очень интересно то, что Вы пишете о литографической технике Алексеева5. Хороший ли он рисоваль¬щик? Я получил письма от Элен. Пусть она еще немного подож¬дет моего ответа. (Этот год совершенно не похож на предыдущий.) Все так переменилось вокруг меня, возникло столько затрудне¬ний! Вы все так устали от меня, не правда ли, — я это чувствую.

Я оказался недостойным вас и ваших усилий. Как знакома мне усталость разочарования!

В этой строке написано не «в заборе», а «в загоне» (dans une traque):

Я пропал, как зверь в загоне. Где-то люди, воля, свет, А за мною — шум погони, Мне наружу ходу нет. <...>6

Русское издание романа в Милане пестрит досадными опе¬чатками. Это почти что другой текст, не то, что я писал. Наберите помощников, чтобы по Вашей рукописи, которую я проверил и которая верна, подготовить издание на основе выверенного и ис¬правленного текста7.

Но вернемся к Элен. Поцелуйте ее. Это моя главная просьба.

Поцелуемся и мы.

P. S. Очень важно. Почему не выполнены мои просьбы о не¬больших денежных подарках?8 Нужно увеличить долю Герду Руге от десяти до пятнадцати тысяч долларов, потому что я взял у него в долг половину этого и должен вернуть.

Б. П.

Впервые: «Новый мир», 1992, № 1. — Boris Pasternak. Lettres a mes amies francaises. 1956-1960. Paris, Gallimard, 1994. — Автограф по-фр. (собр. адресата).

1 Имеется в виду вызов к генеральному прокурору 14 марта 1959, где Пастернак получил предупреждение «о тяжелых последствиях» случая с публикацией в «Daily Май» стих. «Нобелевская премия», переданного ан¬глийскому журналисту Энтони Брауну. См. коммент. 1 к письму № 1583.

2 Ж. де Пруайяр вспоминает, что Пастернак мечтал передать деньги на восстановление разрушенных церквей и облегчение участи обездолен¬ных (переводя на современный язык: репрессированных).

3 Письмо № 1590.

4 См. письмо № 1568.

5 Ж. де Пруайяр писала 26 февр. 1959, что Галлимар затеял иллюстри¬рованное издание «Доктора Живаго» и пригласил художника А. А. Алек¬сеева, работавшего в технике симилогравюры. Он выкладывает на экране булавками рисунок, с помощью освещения добивается нужного эффекта и фотографирует. Предлагает 400 иллюстраций. Пастернак благодарил Ж. де Пруайяр за это издание 5 нояб. 1959: «Я не гожусь, чтобы судить о современном рисунке. Но мне кажется, что в книге я нашел иллюстра¬ции, выполненные в манере (или даже с мастерством) Энгра или Шассе-рио, это может показаться странным и старомодным. Алексеев отразил именно дух книги. Все, что было сложного или таинственного (например, сон в главе «Против дома с фигурами»), схвачено и выполнено чудесно. Он делает гравюры даже из дыхания, из построения фразы, как, напри¬мер, в трех двойных иллюстрациях в начале (романа. — Е. И, М. Р.): шли и шли и пели вечную память… Он мне напомнил обо всем, что было русско¬го и трагического в нашей истории, что я забыл и недооценил» (там же. С. 177).

6 Пастернак исправляет ошибку в первой строке стих. «Нобелевская премия», по поводу публикации которого в «Daily Mail» Ж. де Пруайяр осаждали журналисты, и приводит далее в письме целиком его текст в 6 строф.

7 Фельтринелли, наконец, выпустил русское издание «Доктора Жи¬ваго», но Пастернака огорчали многочисленные опечатки. Ж. де Пруайяр не была допущена к изданию, она подготовила и вычитала текст романа для Ann Arbor при Мичиганском университете, но, по вине Фельтринел¬ли, эта работа не была учтена до издания 1984 г.

8 Пастернак ничего не знал о том, что письмо к Фельтринелли с пе¬речнем «денежных подарков» и, главное, с распределением ролей между Ж. де Пруайяр и Фельтринелли было остановлено О. В. Ивинской и оста¬лось неотправленным (см. письмо № 1567, коммент. 5).

1589. Д. А. ПОЛИКАРПОВУ

1 апреля 1959, Переделкино Уважаемый Дмитрий Алексеевич!

Меня пригласили в Инюрколлегию и сообщили, что наше посольство в Норвегии предложило получить для меня в нор¬вежском банке депонированный там гонорар за роман «Доктор Живаго».

Как Вы знаете, до сих пор я никаких денег за издание моего романа за границей не получал и не предпринимал никаких по¬пыток к этому. Сейчас, когда предложение взять гонорар сделано мне в официальном порядке официальным лицом, я полагаю, что приняв такое предложение, я не совершу чего-либо, противоре¬чащего интересам государства. Вы знаете также, что в Советском Союзе мои книги в настоящее время не издаются, а имеющиеся у меня договоры фактически приостановлены действием, и, следо¬вательно на заработок внутри страны я рассчитывать не могу.

В Инюрколлегии мне сказали также, что я могу получить деньги, которые хранятся для меня в швейцарском банке в английской валюте, и попросили моей доверенности на их по¬лучение.

Я хотел бы часть этих денег передать Литфонду СССР, на нуж¬ды престарелых литераторов.

Если почему-либо это будет сочтено неудобным, или проти¬воречащим государственным интересам — чтобы я получил день¬ги из-за рубежа и часть их передал Литфонду — убедительно про¬шу меня о том уведомить, чтобы предупредить ошибочный шаг с моей стороны, который имел бы дурные последствия.

1 апр. 1959 г.

Б. Пастернак

Свое разрешение или запрещение доведите, пожалуйста, до моего сведения по адресу: Москва, Потаповский пер. д. 9/11 кв. 18, Ольге Всеволодовне Ивинской. Тел. Б-7-33-701.

Впервые: Пастернак и власть. — Автограф (РГАЛИ, ф. 379, без шифра).

1 Пастернак рассчитывал на легальное получение денег как на воз¬можность самостоятельной работы, потребность в которой он почувство¬вал с особенной силой в Грузии. Но из опасения провокации О. Ивинская настояла на том, чтобы Пастернак получил разрешение от ЦК. «Мне пред¬лагают официальные перечисления вкладов, но я не знаю, не скрыта ли здесь ловушка, чтобы погубить меня тем вернее», — писал Пастернак в пись¬ме N° 1591. В ответ на его запрос Поликарпов потребовал, чтобы он отка¬зался от денег в пользу Комитета защиты мира, советской организации, ус-траивавшей поездки своих чиновников за границу с целью «защиты мира». Пастернак решительно воспротивился этому «договору Фауста с Дьяволом» (письмо № 1593) и 24 апр. 1959 писал в Управление авторских прав: «Я от¬казываюсь пользоваться вкладами, имеющимися на мое имя за издание ро¬мана «Доктор Живаго» в банках Норвегии и Швейцарии, о которых мне сообщила своим письмом Инюрколлегия. Б. Пастернак» (там же. С. 253).

1590. Дж. ФЕЛЬТРИНЕЛЛИ

4 апреля 1959, Переделкино

Мой дорогой, большой и благородный друг,

к грустным событиям последнего времени добавляется глу¬бокая досада, вызванная тем, как я подозреваю, что мое длинное январское письмо, которое я написал Вам и Вашей матери, ува¬жаемой и достойной восхищения синьоре Джаннализе Фельтри-нелли, каким-то образом заблудилось и пропало1.

Я теперь не могу уже пересказать Вам его содержание, к тому же в этом нет необходимости. Я повторю лишь слова горячей бла¬годарности Вашей высокочтимой матери, бывшие в пропавшем письме, за честь, которую она мне оказала своим осенним поздрав¬лением, и повторю свою благодарность Вам за Ваше прекрасное длинное двуязычное письмо (полуфранцузское, полуанглийское), за Ваше великодушие, за Ваши слова обо мне, за то, что вынесли из-за меня (гнусные обвинения в выдуманных провинностях по отношению ко мне или ложном недосмотре, которые Вы, по сво¬ей доброте, отклонили), за все, за все.

Вы хорошо знаете, как я стеснен в своих делах и полностью лишен возможности действовать, я не могу ничего ни решать, ни обсуждать, ни списываться, у меня связаны руки не только, что¬бы распоряжаться чем-то на расстоянии, но просто чем-то инте¬ресоваться. В условиях совершенной оторванности от меня Вы действовали со сверхъестественной безошибочностью, как в бо¬жественном озарении, мне не в чем упрекнуть Вас, разве в том, что Вы ослепили меня и избаловали блеском неизменных успе¬хов.

Если бы у меня было право мечтать или надеяться на то, что я останусь жив, я бы думал о совсем другом времени, года через два или три, более спокойном, счастливом и терпимом, когда у меня будет возможность забыть Доктора Ж<иваго>, вытесненного тре¬мя новыми работами, о которых буду договариваться в первую очередь с Вами, свободно и открыто обмениваясь письмами, или еще лучше в личной встрече,