Октябрьская революция — недоразумение и лучше было ее не делать». Рукопись возвратили. Он дал ее в «Новый мир», а заодно и написанное им предисловие к Сборнику его сти¬хов. Кривицкий склонялся к тому, что «Предисловие» можно на¬печатать с небольшими купюрами. Но когда Симонов прочел ро¬ман, он отказался печатать и «Предисловие». — Нельзя давать трибуну Пастернаку!

Возник такой план, чтобы прекратить все кривотолки (за гра¬ницей и здесь), тиснуть роман в 3-х тысячах экземпляров и сделать его таким образом недоступным для масс, заявив в то же время: у нас не делают П<астерна>ку препон.

А роман, как говорит Федин, «гениальный». Чрезвычайно эгоцентрический, гордый, сатанински надменный, изысканно простой и в то же время насквозь книжный — автобиография ве¬ликого Пастернака. (Федин говорил о романе вдохновенно, ходя по комнате, размахивая руками<...>очень тонко и проницатель-но<...>я залюбовался им, сколько в нем душевного жара.) Заодно федин восхищался Пастернаковым переводом «Фауста», просто¬речием этого перевода, его гибкой и богатой фразеологией, «словно он всего Даля наизусть выучил». Мы пошли гулять — и у меня осталось такое светлое впечатление от Федина, какого давно уже не было.

1958

14января. Гулял очень много с Фединым. <...> «В последнее время у меня была преинтересная переписка с Пастернаком — я так и сказал начальству: не натравливайте меня против Пастерна¬ка — я на это не пойду». Видел итальянское издание Б. Л-ча, с его портретом — и заявлением, что книга печатается без его согласия. Красивое издание — «Доктор Живаго»24.

1 февр. Заболел Пастернак. <...> Нужен катетр. Нет сегодня ни у кого шофера: ни у Каверина, ни у Вс. Иванова, ни у меня. Мне позвонила Тамара Влад., я позвонил в ВЦСПС, там по слу¬чаю субботы все разошлись. Одно спасение: Коля должен при¬ехать — и я поеду на его машине в ВЦСПС — за врачами. Бедный Борис Леонидович — к нему вернулась прошлогодняя болезнь. Тамара Влад. позвонила в город Лидии Ник. Кавериной25: та ку¬пит катетр, но где достать врача. Поеду наобум в ВЦСПС.

Был у Пастернака. Ему вспрыснули пантопон. Он спит, Зин. Ник. обезумела. Ниоткуда никакой помощи. Просит со¬средоточить все свои заботы на том, чтобы написать письмо Правительству о необходимости немедленно отвезти Б. Л-ча в больницу. Лидия Ник. привезла катетр. Сестра медицинская (Лидия Тимоф.) берется сделать соответствующую операцию. Я вспомнил, что у меня есть знакомый Мих. Фед. Власов (сек¬ретарь Микояна), и позвонил ему. Он взялся позвонить в Здра¬вотдел и к Склифосовскому. В это время позвонила жена Каза¬кевича — она советует просто вызвать «скорую помощь» к Склифосовскому. Но «скорая помощь» от Склифос. за город не выезжает. И вот лежит знаменитый поэт — и никакой помо¬щи ниоткуда.

В Союзе в прошлом году так и сказали: «П<астернак> недо¬стоин, чтобы его клали в Кремлевку». Зин. Ник. говорит: «П<ас-тернак> требует, чтобы мы не обращались в Союз».

3 февраля. Был у Пастернака. Он лежит изможденный — но бодрый. Перед ним Henry James*. Встретил меня радушно — читал и слушал вас по радио — о Чехове, ах — о Некрасове, и вы так много для меня… так много… и вдруг схватил мою руку и поцеловал. А в глазах ужас… «Опять на меня надвигается боль — и я думаю, как бы хорошо <умереть>… (Он не сказал этого слова.) Ведь я уже сделал <в жизни> все, что хотел. Так бы хорошо».

Все свидание длилось три минуты. Эпштейн сказал, что опе¬рация не нужна (по крайней мере сейчас). Главное: нерв позвон¬ка. Завтра приедет невропатолог. <...>

Вчера у Пастернака. Лечат его бестолково. Приезжавшие два профессора (Раппопорт и еще какой-то <Ланда>) сказали Зин. Ник., что, делая ему горчичные ванны, она только усилила его бо¬лезнь. («Он мог и умереть от такого лечения».) Клизмы ему тоже противопоказаны. До сих пор не сделаны ни анализы крови, ни анализы мочи. Не приглашена сиделка. Познакомился я у по¬стели Бор. Л-ча с Еленой Ефимовной Тагер26, очень озабоченной его судьбой. Мы сговорились быть с нею в контакте. Сегодня и завтра я буду хлопотать о больнице. О Кремлевке нечего и ду-мать. Ему нужна отдельная палата, а где ее достать, если началь¬ство продолжает гневаться на него.

Ужасно, что какой-нибудь Еголин27, презренный холуй, мо¬жет в любую минуту обеспечить себе высший комфорт, а П<ас-терна>к лежит — без самой элементарной помощи.

7 февраля. Вчера я не мог заснуть даже с нембуталом. <...> Подыскивал больницу для Пастернака. В 7-м корпусе Боткин¬ской все забито, лежат даже в коридорах, в Кремлевке — нужно ждать очереди, я три раза ездил к Мих. Фед. Власову (в Совет Министров РСФСР, куда меня не пустили без пропуска; я гово¬рил оттуда с М. Ф., воображая, что он там, а он — в другом мес¬те; где — я так и не узнал); оказалось, с его слов, что надежды ма¬ло. Но, приехав домой, узнаю, что он мне звонил, и оказывается: он добыл ему путевку в клинику ЦК — самую лучшую, какая только есть в Москве<...>и завтра Женя28 везет Тамару Вл. Ива¬нову за получением этой путевки. Я обрадовался и с восторгом побежал к Пастернаку. При нем (наконец-то!) сестра; у него жар. Анализ крови очень плохой. Вчера была у него врачиха — по¬мощница Вовси (Зинаида Николаевна); она (судя по анализу

* Генри Джеймс. 306

крови) боится, что рак. Вся моя радость схлынула. Он возбужден, у него жар. Расспрашивал меня о моей библиотеке для детей. Зи¬наида Николаевна (жена Бориса Леонидовича) все время гово¬рит о расходах и встретила сестру неприязненно: опять расходы. В поисках больницы забегал я и в Союз. Видел там Смирнова (В. А.) и Ажаева. Они пытаются добыть для П<астерна>ка Крем¬левку, но тщетно.

Милый Власов! Он звонил проф. Эпштейну, расспрашивал о болезни П<астерна>ка. Звонил в Союз — узнать его отчество и т. д. Говорил с министром здравоохранения РСФСР и министг ром здр. СССР.

8 февраля. Вчера Тамара Владимировна Иванова ездила в моей машине (шофер — Женя) за больничной путевкой в Ми¬нистерство здравоохранения РСФСР (Вадковский пер., 18/20; район Бутырок) к референтке министерства Надежде Вас. Тихо¬мировой. Получив путевку, она поехала в больницу ЦК — посмо¬треть, что это за больница и какова будет палата Бор. Леон. Там ей ничего не понравилось: директор — хам, отдельной палаты нет, положили его в урологическое отделение. Но мало-помалу все утрясется. Хорошо, что там проф. Вовси, Эпштейн и др. Пришлось доставать и «карету скорой помощи». В три часа Женя воротился и сообщил все это Б-су Л-чу. Он готов куда угодно — болезнь истомила его. Очень благодарит меня и Там. Вл. По мо¬ему предложению подписал Власову своего «Фауста», поблагода¬рив за все хлопоты. 3. Н. нахлобучила ему шапку, одела его в шу¬бу; рабочие между тем разгребли снег возле парадного хода и пронесли его на носилках в машину. Он посылал нам воздуш¬ные поцелуи.

18 апреля. Видел Пастернака. Шел с Катей, Гидашами29 и Львом Озеровым. Вдруг как-то боком, нелепо, зигзагом подбе¬гает ко мне Борис Л<еонидович>. «Ах, сколько вы для меня сде¬лали… Я приду… Приду завтра в 5 час». И промчался, словно за ним погоня. Все это продолжалось секунду. Накануне он говорил по телефону, что хочет прийти ко мне.

Сегодня, 19-го апр., я был в городе. <...> Приехал в Передел¬кино и поспешил к Пастернаку. Он — после обеда. Зинаида Ник., Нейгауз и молодая невестка (забыл фамилию). Б. Л. спокойнее — опять о моем «подвиге». Разговор о Henry James’e, о Леониде Мартынове, о Паустовском.

— Я всегда в больнице решаю, что читать можно только Че¬хова. Но на этот раз думаю: дай-ка возьму Куприна. С предисло¬вием Паустовского. Читаю — немощно, претенциозно, пусто. — Отношение ко мне дружественное — но мне показалось, что он утомлен, и я ушел.

22 апреля. Сегодня были у меня: Оля Грудцова, Наташа Тре¬нева; мы сидели и читали переводы Заболоцкого из Важа Пшаве-лы и Гурамишвили, когда пришли Пастернак, Андроников — и позже Лида. Пастернак — трагический — с перекошенным ртом, без галстуха, рассказал, что сегодня он получил письмо из Вильны по-немецки, где сказано:

«Когда вы слушаете, как наемные убийцы из «Голоса Амери¬ки» хвалят ваш роман, вы должны сгореть со стыда».

Я романа «Доктор Живаго» не читал (целиком). <...> Но сам он производит впечатление гения: обнаженные нервы, неблаго¬получный и гибельный.

Говорил о Рабиндранате Тагоре — его запросили из Индии, что он думает об этом поэте, а он терпеть его не может, так как в нем нет той «плотности», в которой сущность искусства.

Взял у меня Фолкнера «Light in AugustV

Сегодня он первый раз после больницы был в городе — купил подарки сестрам и врачам этой лечебницы.

14 июня. <...> Вдруг пришел ко мне милый Кассиль — и го¬ворит, что он наверное узнал, что Пастернак собирается завтра выступить со своими стихами, с чтением своей автобиографии в Доме творчества, где наряду с почтенными переводчиками, ли-тературоведами живет много шушеры — «которая сделает из пас-тернаковского выступления громчайший скандал — и скандал этот будет на руку Суркову».

Я побежал к П<астерна>ку предупредить его и все время твержу его стихи:

Как вдруг из расспросов сиделки, Покачивавшей головой, Он понял, что из переделки Едва ли он выйдет живой.

Не застал его дома, он пошел гулять; гуляет он часа два; я не мог дождаться его; 3. Н. тоже против его чтения — просит угово¬рить. Условились, что сегодня утром он зайдет ко мне. Читать сейчас было бы безумием. А какие стихи! Я упиваюсь его «Авгус¬том», «Больницей», «Снегом».

* «Свет в августе» (англ.).

9 сентября. У меня с Пастернаком — отношения неловкие: я люблю некоторые его стихотворения, но не люблю иных его пере¬водов и не люблю его романа «Доктор Живаго», который знаю лишь по первой части, читанной давно. Он же говорит со мной так, будто я безусловный поклонник всего его творчества, и я из какой-то глупой вежливости не говорю ему своего отношения. Мне любы (до слез) его «Рождественская звезда», его «Больница», «Август», «Женщинам» и еще несколько; мне мил он сам — поэт с головы до ног — мечущийся, искренний, сложный.

27 октября. История с Пастернаком стоит мне трех лет жиз¬ни. Мне так хотелось ему помочь!!! Я предложил ему поехать со мной к Фурцевой30. <...>

Дело было так. Пришла в 11 часов Клара Лозовская, моя сек¬ретарша, и, прыгая от восторга, сообщила мне, что Пастернаку присуждена премия, <...> я с Люшей31 бросился к нему и поздра¬вил его. Он был счастлив, опьянен своей победой и рассказывал, что ночью у него был Всеволод Иванов, тоже поздравляя его. Я об¬нял