свое горе и нашу беду.

Я приду к ним и тенью привижусь средь зала,

Если узником только не буду в аду.

В заключенье, живите, служите народу,

Не теряйте надежды, чтоб ночь побороть.

А придется, каменьями падайте в воду

В светлой вере: те камни кидает Господь.

Я прощаюсь со считанною молодежью,

С горстью близких, которым я чем-либо мил.

За суровую долгую выслугу Божью

Неоплаканный гроб я с трудом заслужил.

У какого другого хватило б порыва

Одиноко, без всякой подмоги чужой,

Неуклонно, как кормчие и водоливы,

Править доверху душами полной баржой.

И как раз глубина моего сумасбродства,

От которой таких навидался я бед,

Скоро даст вам почувствовать ваше сиротство

И забросит в грядущее издали свет.

КАРЕЛ ЯРОМИР ЭРБЕН

КЛАД

На пригорке бук, березка,

Церковь, бедное селенье.

Благовеста отголоски

Замирают в отдалении.

Но не колокол уныло

Посылает весть приходу,

Это звук простого била

В деревянную колоду.

И по стуку колотушки

Крутизну одолевая,

Валит люд из деревушки.

Нынче пятница Страстная.

В церковь внутрь не протесниться.

В глубине меж стен суровых

Перед черной плащаницей

Скорбный звук Страстей Христовых.

Что шумит в пустом и звонком

Перелеске за оврагом?

Это женщина с ребенком

Сходит торопливым шагом.

Это с мальчиком крестьянка

В белой праздничной одеже

Вниз спускается полянкой

Торопливо в церковь Божью.

В глубине источник вешний

Плещет пеной по корягам,

Но она бежит поспешней,

Чем течет вода оврагом.

И не шутка: с косогора

И порубок прошлогодних

Тянут отголосок хора.

Скорбный звук Страстей Христовых.

Вдруг как вкопанная стала.

Шепчет: «Верить ли глазам мне?

Здесь со времени обвала

На дороге были камни».

ТАРАС ШЕВЧЕНКО

* * *

Средь нашего земного рая

Не знаю красоты милей,

Чем мать с младенцем молодая.

Когда я молча перед ней

Стою, часами без отрыва

Заглядываясь, как на диво,

Какой-то тайный страх тоскливо

Сжимает существо мое.

Мне делается жаль ее.

10 В душе, как пред святой иконой,

Слагается ей похвала,

И я молюсь ей потаенно,

Как той, что Бога родила.

Ей любо ночью то и дело

Вставать, чтоб только бросить взгляд,

Ее сокровище ли цело,

И утром нянчить этот клад

И целовать его без счету,

Как маленькое божество,

20 Молиться Богу за него

И выходить с ним за ворота,

И наблюдать его успех,

Садиться с важностью царицы,

И радоваться, и гордиться,

И думать — мальчик лучше всех,

И как бы говорить: «Глядите

Сюда, на этого орла».

И веровать, что для села

Ребенок — главное событье.

Счастливая!

Пройдут года,

И вырастут твои ребята.

Жизнь унесет кого куда

На заработки и в солдаты.

Одна как перст, наденешь ты

Свои лохмотья, но заплаты

Уже не скроют наготы.

Родные не истопят хаты.

Захочешь хворосту набрать,

Чтоб развести огонь из веток,

‘Присядешь и не сможешь встать

И, падая, старуха мать,

Начнешь, пред тем как замерзать,

Молиться за далеких деток…

Но даже это благодать.

А та!

Насколько же плачевней,

Страдалица, твой тяжкий крест!

Дрожа, обходишь ты деревни,

Чураясь многолюдных мест.

Ты прячешь на груди малютку,

) Чтобы не высмеял народ,

Чтоб чиж не прочирикал в шутку:

«Вот девушка несет ублюдка,

Несет любви внебрачный плод».

Что с тобою, бесталанной?

Где твой вид румяный?

От былого загляденья

Не осталось тени.

Все малыш. Лишили крыши,

Выгнали с порога.

0 Под собою ног не слыша,

Вышла на дорогу.

Вор и нищий взор отводят,

Как от прокаженной.

А малыш еще не ходит,

Дурень несмышленый.

И средь горечи и срама

Он еще не скоро,

Забавляясь, скажет «мама»

Под доской забора.

Ты расскажешь откровенно

Бедному ребенку

Про обиды и измены

Подлеца барчонка.

Лепет мальчика искупит

Эту жизнь без дома.

Впрочем, скоро сын поступит

Вожаком к слепому.

И тогда тебя в награду

Бросит под оградой

>Да еще покроет бранью

За твои страданья,

За твоей любви горячей

Жертвы и лишенья

Да за свой удел бродячий

И позор рожденья.

И зимою, от увечья

В поле замерзая,

Ты не вспомнишь бессердечья

Сына-негодяя.

} Оттого меня забота

О несчастной гложет,

Что бедняжка обормота

Позабыть не может.

Что она ему, поганцу,

Сонной этой туше,

Не жалея щек румянца,

Подарила душу.

А бывает, это чадо —

Выродок убогий,

И души ему не надо:

Это черт безрогий.

Хорошо на свете барам,

Все им сходит даром.

Свой ли сын или племянник,

Не проймешь их этим.

Матерей там нет, и нянек

Нанимают к детям.

МАРИЯ

ПОЭМА

Радуйся, Ты бо обновила

еси зачатыя студно.

Акафист Пресвятой Богородице,

икос 10

Все упование мое,

Пресветлая Царица рая,

На милосердие Твое —

Все упование мое,

Мать, на Тебя я возлагаю.

Святая сила всех святых!

Пренепорочная, Благая!

Молюсь, и плачу, и рыдаю:

Воззри, Пречистая, на них,

10 И обделенных, и слепых

Рабов, и ниспошли им силу

Страдальца Сына Твоего —

Крест донести свой до могилы,

Не изнемогши от него.

Достойно Петая! Взываю

К Тебе, Владычица земли!

Вонми их стону и пошли

Благой конец, о Всеблагая!

А я, незлобный, воспою,

20 Когда вздохнется легче селам,

Псалмом спокойным и веселым

Святую долюшку Твою.

А ныне — плач, и скорбь, и слезы…

Души, убогой от рыданий,

Убогой данью предстою.

У плотника иль бочара,

Иосифа того святого,

Жила Мария и росла.

Росла в батрачках, подрастала,

‘И выданья пришла пора…

Мария, словно розан алый,

В убогой хате расцвела.

Невзрачно было в бедной хате,

Но рая тихого светлей.

Бочар, батрачкою своей

Любуясь, как родным дитятей,

Бывало, знай глядит в упор,

Забыв рубанок и топор;

И час пройдет, и два пройдет,

} А он и глазом не мигнет

И размышляет: «Сиротина!

Одна, ни дома, ни семьи!

Вот если б… Но года мои…

Да свет ведь не сошелся клином!..»

А та стоит себе под тыном

И белую волну прядет

Ему на свитку к именинам,

Или на берег поведет

Козу с козленочком болезным

}И попасти и напоить.

Хоть то и даль, в краю окрестном

Ей по душе был Божий пруд,

Широкая Тивериада.

И как она, бывало, рада,

Что нет запрета ей, и тут

Дозволено без всяких пут

На пруд ходить. Идет, смеется…

А он по-прежнему сидит

И за рубанок не берется.

°Коза напьется и пасется,

И девушка одна стоит,

И на широкий пруд с пригорка

Поглядывая зорко-зорко,

Она печально говорит:

«Тивериада, посоветуй,

Скажи мне, царь озер, открой,

Что дальше будет в жизни этой

С Иосифом и бедной мной?» —

И, молвив, сникла, как раина

От ветра клонится в яру. —

«Как дочь, его я не покину,

Плечами юными своими

Я плечи старца подопру».

И так взглянула облегченно,

Так выпрямилась сгоряча,

Что край заплатанный хитона

Спустился с юного плеча.

Такой красы земное око

Еще не видело ничье,

Но черное бездушье рока

По терну повело ее.

Над бедною смеясь жестоко.

Вот доля-то!

Она пошла

Вкруг пруда медленной походкой,

Лопух у берега нашла,

Покрыла сорванной находкой,

Как шляпой, бедную свою

Головку, горькую такую,

Свою головоньку святую,

‘ И скрылась в роще на краю.

О, свет Ты наш незаходимый!

О Ты, Пречистая в женах!

Благоуханный крин долины!

В каких полях, в каких лесах,

В расселине какого яра

Ты можешь спрятаться от жара

Огнепалящего того,

Что сердце без огня растопит

И без воды зальет, затопит

Твое святое существо?

Где скроешься от доли слезной?

Нигде! Огонь прорвался, — поздно!

Разбушевался он, и вот

Напрасно сила пропадет.

Дойдет до крови, до кости

Огонь тот лютый, негасимый,

И, недобитая, за Сыном

Должна Ты будешь перейти

Огонь геенский. То пророча,

‘Уже заглядывают в очи

Тебе грядущего огни!

Не сокрушайся. Отверни

Глаза от страшного обличья,

И лилии вплети в девичью

Косу иль мак и ляг в тени

Под старый явор и усни,

Покамест время.

Из рощи, краше звезд ночных,

Выходит ввечеру Мария.

] Вдали пред ней Фавор-гора,

Литая как из серебра,

Вздымает ввысь бока крутые

И ослепляет.

Подняла

На тот Фавор свои святые

Глаза Мария — и козла

С козой из рощи увела.

Потом запела:

«Рай без краю, —

Темный лес!

3 Я не знаю,

Молодая,

Долго ль, Боже,

Погуляю

Среди твоих чудес?»

И замолчала.

Кругом рассеянно взглянула,

Козленка на руки взяла,

Тоску минутную стряхнула

И зашагала, весела.

И, как младенца-недотрогу,

Того козленка, что ни шаг,

Трясла и тискала дорогой

И вскидывала на руках.

Укачивала, щекотала,

К груди, целуя, прижимала

И нянчила, и козлик льнул,

Как кот спросонок, не упрямясь,

Как котик ластился, покамест

И в самом деле не уснул.

Без устали версту-другую

‘Прошла она, чуть не танцуя.

Подходит, видит:

смотрит вдаль

Ее старик, в глазах печаль.

Сидит в тоске у палисада,

Встает, не отрывает взгляда.

«Где, — молвит, — пропадала ты,

Дитя, до самой темноты?

Да что уж, ладно, непоседа!

Пойдем в беседку; пообедай,

А после вместе посидим

}С веселым гостем молодым».

«Откуда гость?»

«Из Назарета.

Зашел к нам переночевать.

И слышно, Божья благодать

На старую Елизавету

Вчерашним утром снизошла:

Младенца-сына родила,

И старенький ее Захарий

Иваном мальчика нарек.

Вот видишь ли…»

И на порог

0 Выходит гость чужесторонний,

Сияя писаной красой

В белеющем, как снег, хитоне,

Высокий, стройный и босой.

И вот Марии боязливой

Отвешивает он поклон,

Ата стоит и все ей в диво —

И свет над гостем, и хитон.

Она взглянула на сиянье

И ни жива и ни мертва

‘Коснулась, затая дыханье,

Иосифова рукава.

Потом глазами пригласила

Его во глубину шатра

И сыром козьим угостила,

Водой криничной из ведра.

Сама же не пила, не ела,

Но втихомолку, как сперва,

На гостя из угла глядела

И слушала его слова.

} И те слова его святые

На сердце падали Марии,

И у бедняжки то и дело

От них кружилась голова.

«Во Иудее искони

Того, — сказал он, — не бывало,

Что вы увидите. Равви,

Равви великого начала

На свежевспаханной нови

Посеяны, и мы не чаем,

0 Каким богатым урожаем

Взойдут и вызреют они.

И возвестить иду Мессию».

И помолилася Мария

Перед апостолом.

Горит

Костер, тихонько дотлевая.

Иосиф праведный сидит

И думу думает.

Ночная

Звезда на небосклон взошла.

Мария встала и пошла

К колодцу по воду с кувшином,

И следом гость, покуда мгла,

Догнал ее на дне лощинном…

С благовестителем часок

Прошли втроем ночною тишью

И двинулись домой, не слыша

От счастья под собою ног.

Все ждет и ждет его Мария,

Все ждет и плачет. Молодые

Глаза и щеки и уста

‘Заметно вянут.

«Ты не та, —

Иосиф говорит с заботой, —

Не та, Мария, цветик мой,

С тобой случилось, дочка, что-то.

Венчаться надо нам с тобой.

А то… (Не приведи Бог худа,

Подумал, но не молвил вслух.)

Обладим это, милый друг,

И скроемся скорей отсюда».

Навзрыд, сбираясь второпях,

] Мария плачет и рыдает.

И вот они в пути шагают.

Старик с котомкой на плечах

Идет продать на рынке кружку

И свадебный платок цветной

Купить в подарок молодой

И за венчанье дать полушку.

О старец, правдою богатый!

Не от Сиона благодать,

А из твоей смиренной хаты

}Нам воссияла. Если бы

Пречистой ты не подал руку,

Рабами, бедные рабы,

Доселе гибли б мы…

О мука!

О, тяжкая души печаль!

Не вас мне, горемычных, жаль,

Слепые, нищие душою,

А тех, что видят над собою

Топор возмездья — и куют

Оковы новые. Убьют,

‘Зарежут вас, душеубийцы,

И в окровавленной кринице

Напоят псов!

Куда ж пропал

Лукавый гость твой, гость недавний?

Зачем взглянуть не пожелал

На брак тот славный и преславный

И подмененный! Не слыхать

Ни о самом, ни о Мессии.

А люди ждут и будут ждать

Неведомо чего.

Мария,

‘Среди несчастья твоего

На что надеешься еще ты?

На Бога ли твои расчеты

И на апостола его?

Не жди спасенья ниоткуда,

Благодари и чти за чудо,

Что входишь венчанной женой

В дом плотника, что он с порога

Тебя не выгнал на дорогу

И ты за каменной стеной.

) А то бы кирпичом убили…

В Ерусалиме говорили

Тихонько, что в Тивериаде

Какого-то мечом казнили

Или распяли на кресте

За проповеди о Мессии.

«Его!» — промолвила Мария

И, радуясь своей мечте,

Пошла домой.

И рад особо

Старик, что девушки утроба

280 Скрывает праведную душу

За волю распятого мужа.

И так они идут домой.

Приходят в дом, живут неделю,

Но в доме нет у них веселья.

Он трудится над колыбелью

Своей работы, а она,

На поле глядя из окна,

Сидит за кройкою и строчкой

И крошечную шьет сорочку —

290 Кому еще?

«Хозяин дома? —

Спросили со двора. — Указ

От кесаря, чтоб сей же час

Вы шли без всяких отговорок

Для переписи в Вифлеем!»

И, закатившись за пригорок,

Тот окрик стихнул вслед за тем.

Мария — тотчас печь лепешки.

Запас опресноков спекла,

Сложила молча их в лукошко,

300 Со старым в Вифлеем пошла.

Идут они.

«Святая сила!

Спаси нас, Боже, и помилуй!»

Взмолилась, утерев слезу.

Идут, смирясь перед судьбою,

Идут и тропкой пред собою

Козленка гонят и козу.

Их бросить дома нелегко;

И Бог пошлет в пути, быть может,

Ребенка, — вот и молоко.

310 Не отбегая далеко,

Скотина рядом ветки гложет.

За ней идут отец и мать

И начинают толковать.

«Протопресвитер Симеон, —

Не торопясь Иосиф начал, —

Мне сказывал: святой закон,

Что людям Авраам назначил,

Восстановят мужи ессеи

В той силе, как при Моисее.

И верь, — прибавил, — не умру,

Пока Мессии не узрю!

Ты слышишь ли, моя Мария?

Придет Мессия?» — «Он пришел,

И мы уж видели Мессию!» —

Мария