мне стоящим доверья».
По кратком сне в укромной тихой келье
Его вдруг будит колокольный звон.
Он тотчас же срывается с постели,
В мечтах себя в часовне видит он,
Чуть пробудясь, едва одевшись, еле
Оправясь, он из кельи рвется вон,
Опережая зов молитвословья,
Трясет дверьми и видит: на засове.
Тут, притаясь, он слышит троекратный
Удар по чугуну. Не бой часов,
Не колокол, нет, звук иной, приятный,
Как флейты плач за шумом голосов,
Примешиваться стал к нему невнятно,
Как будто, отдаленная, как зов,
Немая песня ночи пролилася
Над цепью пар, танцующих в согласьи.
Он — у окна, где, может быть, воочью
Найдется ключ к разгадке тех рулад.
Уж брезжит день. Клоки нависшей ночи
‘С востока тронул утра аромат.
Но не мара ль снует, его мороча,
И беглым глянцем озаряет сад?
То — факелы. Над головою взвив их,
Три отрока спешат, змеясь в извивах.
Он видит: ткань, обнявшая их станы,
Бела, как снег, и не теснит шагов.
Их волоса в венках благоуханны,
Таких же роз пучки у кушаков.
Похоже, будто с бала, неустанны,
350 Сейчас ушли, плясав до петухов.
Они спешат, и тушат чрез мгновенье
Свои огни, и — тонут в отдаленьи.
НА ГОРНЫХ ВЕРШИНАХ
Тихо высятся горы.
В полусон
На краю косогора
Погружен.
Птичек замерли хоры.
Погоди: будет скоро
И тебе угомон.
МИНЬОНА
1
Ты знаешь край лимонных рощ в цвету,
Где пурпур королька прильнул к листу,
Где негой Юга дышит небосклон,
Где дремлет мирт, где лавр заворожен?
Ты там бывал?
Возлюбленный, нам скрыться б навсегда.
Ты видел дом? Великолепный фриз
С высот колонн у входа смотрит вниз,
И изваянья задают вопрос:
Кто эту боль, дитя, тебе нанес?
Ты там бывал?
Уйти б, мой покровитель, навсегда.
Ты с гор на облака у ног взглянул?
Взбирается сквозь них с усильем мул,
Драконы в глубине пещер шипят,
Гремит обвал, и плещет водопад.
Ты там бывал?
Давай уйдем, отец мой, навсегда!
2
Сдержись, я тайны не нарушу,
Молчанье в долг мне вменено.
Я б всю тебе открыла душу,
Будь это роком суждено.
Расходится ночная мгла
При виде солнца у порога,
И размыкается скала,
Всю душу изливать в признанье,
А я молчу, и только Бог
3
Кто знал тоску, поймет
Мои страданья!
Гляжу на небосвод,
И душу ранит.
В той стороне живет,
Кто всех желанней:
Ушел за поворот
По той поляне.
Шалею от невзгод,
Глаза туманит…
Кто знал тоску, поймет
Мои страданья.
4
Я покрасуюсь в платье белом,
Покамест сроки не пришли,
Покамест я к другим пределам
Под землю не ушла с земли.
Свою недолгую отсрочку
Я там спокойно пролежу
И сброшу эту оболочку,
И, встав, глазами мир окину,
Где силам неба все равно,
Но тело все просветлено.
Беспечно дни мои бежали,
Но оставлял следы их бег.
Теперь, состарясь от печали,
Хочу помолодеть навек.
1
Горит особняком.
Общаться с чудаком?
Оставьте боль мучений мне.
С тоской наедине
Я одинок, но не один
В кругу своих кручин.
Как любящий исподтишка
К любимой входит в дом,
Так крадется ко мне тоска
Днем и при свете ночника,
При свете ночника и днем,
На цыпочках, тайком.
И лишь в могиле под землей
Она мне даст покой.
2
Подойду к дверям с котомкой,
Кротко всякий дар приму,
Поблагодарю негромко,
Вскину на плечи суму.
Молчаливый мой приход:
С силой сдерживает слезы
Всякий, кто мне подает.
3
Кто не в борьбе с судьбой окреп,
Кто не кропил слезами хлеба,
Кто по ночам от них не слеп,
Тот вас не ведал, силы неба!
Нас вводят в жизнь, в ее разгар
Взвалив на нас проступка бремя,
Чтоб нам страданья тяжесть в дар
Оставить способами всеми.
ВЕЧЕРНЯЯ ПЕСНЯ ОХОТНИКА
Брожу я по полю с ружьем,
В воображении моем
Витает предо мной.
А ты, ты видишь ли, скажи,
Когда полями вдоль межи
Спускаешься к ручью?
Хоть тень того, кто скрылся с глаз
И счастьем пренебрег,
В изгнаньи от тебя мечась
Мысль о тебе врачует дух,
Проходит чувств гроза,
Смотреть во все глаза.
УЧЕНИК ЧАРОДЕЯ
Радуясь его уходу,
Над послушною природой.
Я у чародея
Перенял слова
И давно владею
Тайной колдовства.
Брызни, брызни,
Свеж и влажен,
С пользой жизни
Ключ из скважин.
Дай скопить воды нам в чане,
Сколько требуется в бане!
Батрака накинь лохмотья,
Ты сегодня на работе
Отдан под мое начало!
Растопырь-ка ноги,
Дерни головой!
По лесной дороге
Сбегай за водой!
Брызни, брызни,
Свеж и влажен,
С пользой жизни,
Ключ из скважин.
Дай скопить воды нам в чане,
Сколько требуется в бане!
Погляди на водоноса!
Воду перелил в лоханки,
Расторопнее служанки.
Сбегал уж два раза
С ведрами батрак,
Налил оба таза
И наполнил бак.
Полно! Баста!
Налил всюду.
И не шастай
Больше к пруду!
Как унять готовность эту?
Я забыл слова запрета.
Я забыл слова заклятья
Для возврата прежней стати!
Скатываясь со ступенек!
Возвратился скоком
И опять ушел,
И вода потоком
Заливает пол.
Стой, довольно,
Или больно
Шею стисну!
Только покосился в злобе,
Взгляд бросая исподлобья.
Погоди, исчадье ада,
Ты ведь эдак дом утопишь!
С лавок льются водопады,
У порогов лужи копишь!
Охлади свой пыл!
Тем, чем прежде был!
Вот он с новою бадейкой.
Поскорей топор я выну!
Опрокину на скамейку,
Рассеку на половины.
Ударяю с маху,
Наконец от страха
Отдых сердцу дам!
Верх печали!
О, несчастье!
С полу встали
Обе части,
И, удвоивши усердье,
Воду носят обе жерди.
С ведрами снуют холопы,
Все кругом водой покрыто.
На защиту от потопа
Входит чародей маспщлй.
«Вызвал я без знанья
Духов к нам во двор
И забыл чуранье,
Сгиньте, чары!
Ты мой пленник!
Бойся кары!
Вызывает вас для дела.
ИЗ «ФАУСТА»
Вы снова здесь, изменчивые тени,
Меня тревожившие с давних пор,
Найдется ль наконец вам воплощенье,
Но вы, как дым, надвинулись, виденья,
Туманом мне застлавши кругозор.
Ловлю дыханье ваше грудью всею
И возле вас душою молодею.
Вы воскресили прошлого картины,
Былые дни, былые вечера.
Вдали всплывает сказкою старинной
Любви и дружбы первая пора.
Пронизанный до самой сердцевины
Тоской тех лет и жаждою добра,
Я всех, кто жил в тот полдень лучезарный,
Опять припоминаю благодарно.
Им не услышать следующих песен,
Кому я предыдущие читал.
Распался круг, который был так тесен,
Шум первых одобрений отзвучал.
Непосвященных голос легковесен,
И, признаюсь, мне страшно их похвал,
А прежние ценители и судьи
Рассеялись, кто где, среди безлюдья.
И я прикован силой небывалой
К тем образам, нахлынувшим извне.
Эоловою арфой прорыдало
Начало строф, родившихся вчерне.
Я в трепете, томленье миновало,
Я слезы лью, и тает лед во мне.
Насущное отходит вдаль, а давность,
Приблизившись, приобретает явность.
ФУЛЬСКИЙ КОРОЛЬ
Король жил в Фуле дальной,
Хранил он, дар прощальный
Возлюбленной одной.
Когда он пил из кубка,
Оглядывая зал,
Он вспоминал голубку
И слезы проливал.
И в смертный час тяжелый
Земель он отдал тьму
Наследнику престола,
А кубок — никому.
Со свитой в полном сборе
Он у прибрежных скал
В своем дворце у моря
Прощальный пир давал.
Осушенный до дна,
Он бросил вниз с балкона,
Где выла глубина.
В тот миг, когда пучиной
Был кубок поглощен,
Пришла ему кончина,
И больше не пил он.
МАРГАРИТА ЗА ПРЯЛКОЙ
Нет покоя, и смутно,
И сил ни следа,
Мне их не вернуть,
Чуть он с порога,
И в груди
Хоть в гроб клади.
В душе упадок,
В огне голова,
От дум и догадок
Дышу едва.
Нет покоя, и смутно,
И сил ни следа,
Мне их не вернуть,
За ним лишь следом
Гляжу в окно.
Все этим бредом
Во мне полно.
Его походкой,
Высоким лбом,
Улыбкой кроткой,
Глазами, ртом.
Уменьем чаруя
Огнем поцелуя
И взглядом в упор.
Нет покоя, и смутно,
И сил ни следа,
Мне их не вернуть,
В порыве муки
Схватить бы в руки
И не пускать.
И с ним предаться
Безумствам всласть,
И не бояться
За них пропасть.
ПЕСЕНКА О БЛОХЕ
С любимицей блохой.
И объявил он знати:
«Портному прикажу
Как первому пажу».
И вот блоха в одеже,
Вся в бархате, в шелку,
Звезда, как у вельможи,
И шпага на боку.
Сенаторского чина
Отличья у блохи.
С блохой весь род блошиный
Проходит на верхи.
У всех следы на коже,
Но жаловаться страх,
В укусах и прыщах.
Блохи не смеют трогать,
Ее боится двор,
А мы блоху под ноготь,
И кончен разговор!
ДЖОРДЖ ГОРДОН БАЙРОН
СТАНСЫ К АВГУСТЕ
Когда время мое миновало
И звезда закатилась моя,
Недочетов лишь ты не искала —
И ошибкам моим не судья.
Не пугают тебя передряги,
И любовью, которой черты
Столько раз доверял я бумаге,
Остаешься мне в жизни лишь ты.
Оттого-то, когда мне в дорогу
Шлет природа улыбку свою,
Я в привете не чаю подлога
И в улыбке тебя узнаю.
Когда ж вихри с пучиной воюют,
Точно души в изгнанье скорбя,
Тем-то волны меня и волнуют,
Что несут меня прочь от тебя.
И хоть рухнула счастья твердыня,
И обломки надежды на дне,
Все равно, и в тоске и в унынье
Не бывать их невольником мне.
Сколько б бед ни нашло отовсюду,
Растеряюсь — найдусь через миг,
Истомлюсь — но себя не забуду,
Ты из смертных, и ты не лукава,
Ты из женщин, но им не чета,
Ты любви не считаешь забавой,
И тебя не страшит клевета.
Ты от слова не ступишь ни шагу,
Ты в отъезде, — разлуки как нет,
Ты на страже, но дружбе во благо,
Ты беспечна, но свету во вред.
Я ничуть его низко не ставлю,
Но в борьбе одного против всех
Навлекать на себя его травлю
Так же глупо, как верить в успех.
Слишком поздно узнав ему цену,
Излечился я от слепоты:
Мало даже утраты вселенной,
Если в горе наградою — ты.
Гибель прошлого, все уничтожа,
Кое в чем принесла торжество:
То, что было всего мне дороже,
По заслугам дороже всего.
Есть в пустыне родник, чтоб напиться.
Деревцо есть на лысом горбе,
В одиночестве певчая птица
ПЕРСИ БИШИ ШЕЛЛИ
ИНДИЙСКАЯ СЕРЕНАДА
В сновиденьях о тебе
Прерываю сладость сна.
Мерно дышащая ночь
Звездами озарена.
В грезах о тебе встаю,
И всецело в их плену,
Как во сне, переношусь
Чудом к твоему окну.
Отзвук голосов плывет
По забывшейся реке.
Носится невдалеке.
Заливается в бреду.
Смертной мукою и я
Постепенно изойду.
Подыми меня с травы.
К ледяным губам прижми
Животворный трепет губ.
Я, как труп, похолодел.
Телом всем прижмись ко мне.
Положи скорей предел
Сердца частой стукотне.
К…
Опошлено слово одно
И стало рутиной.
Над искренностью давно
Смеются в гостиной.
Два сходных недуга.
Единственный мир без румян —
Участие друга.
Любви я в ответ не прошу,
Но тем беззаветней
По-прежнему произношу
Так бабочку тянет в костер
И полночь к рассвету,
И так заставляет простор
Кружиться планету.
СТРОКИ
Разобьется лампада,
Не затеплится луч.
Гаснут радуг аркады
В ясных проблесках туч.
Поломавшейся лютни
Кратковременен шум.
Верность слову минутней
Наших клятв наобум.
Как непрочны созвучья
И пыланье лампад.
Так в сердцах неживучи
Единенье и лад.
Рознь любивших бездонна,
Как у стен маяка
Звон валов похоронный
Над душой моряка.
Минут первые ласки,
И любовь — из гнезда.
Горе жертвам развязки,
Что ж ты плачешь и ноешь,
Что ты, сердце, в тоске?
Не само ли ты строишь
Ты — добыча блужданий,
Как над глушью болот
Долгой ночью, в тумане,
Птичьей стаи полет.
На осенней заре
Ты проснешься бездомней
Голых нив в ноябре.
ОДА ЗАПАДНОМУ ВЕТРУ
О буйный ветер запада осенний!
Перед тобой толпой бегут листы,
Как перед чародеем привиденья,
То бурей желтизны и красноты,
То пестрым вихрем всех оттенков гнили;
Ты голых пашен черные пласты
Засыпал семенами в изобилье.
Весной трубы пронзительный раскат
Разбудит их, как мертвецов в могиле,
И теплый ветер, твой весенний брат,
Взовет их к жизни дудочкой пастушьей
И новою листвой оденет сад.
О дух морей, носящийся над сушей!
Творец и разрушитель, слушай, слушай!
Ты гонишь тучи, как круговорот
Листвы, не тонущей на водной глади,
С себя роняет, как при листопаде.
То духи молний, и дожди, и гром.
Ты ставишь им, как пляшущей менаде,
Распущенные волосы торчком
И треплешь пряди бури. Непогода —
Как бы отходный гробовой псалом
Над прахом отбывающего года.
Ты высишь мрак, нависший невдали,
Как камень громоздящегося свода
Над черной усыпальницей земли.
