как приходится говорить о Нем, не имея возможности выразить мысль свою лучше.
19. Кто, принимая в соображение все вышесказанное устремится к Нему мыслью и сподобится узреть Его, тот не сумеет выразить величие Его, узревши же Его, за неимением подходящих выражений, скажем по крайней мере одно, что Он существует сам от себя или через себя, и что если в нем есть сущность, то она подчинена ему, как им же самим положенная, и уже никоим образом не дерзнет выговорить в применении к Нему такое слово, как случай, случилось, а иначе он тут же сам остолбенеет от своего богохульства. Кому удастся подняться мыслью до Него, тот не может даже сказать, где Он, потому что Он повсюду и отовсюду предстоит духовным очам, и куда бы ни направила взор душа, она повсюду будет зреть Бога, пока не отвратит от него взоры и мысли на что-либо другое. Должно думать, что загадочное выражение древних «Бог выше сущности» имеет такой смысл: Бог выше самой сущности не только потому, что сам производит сущность, но и потому, что не стоит ни в какой зависимости от нее, да даже и от самого себя; даже сущность не есть начало Его, а напротив Он есть начало сущности, потому что хотя он произвел ее, но произвел не для себя и произведши, положил ее вне себя, не имея нужды даже в бытии как создатель бытия. Поэтому, даже выражение «он есть, существует», не выражает вполне того, что Он есть.
20. Но, — возразят нам, — по вашему выходит, что Бог существовал прежде своего существования, ибо сколь скоро Он сам есть свой создатель; то насколько ему пришлось самого себя создать, он не существовал до этого, а насколько лишь сам же Он мог создать себя, Он должен быть существовать до этого. На это мы ответим, что Бога никоим образом нельзя приравнивать к созданному, а должно мыслить его исключительно только как творческое начало и творение его следует представлять, как акт абсолютный, т.е. как такой, который не простирается ни на что другое и не производит ничего другого кроме самого себя, так что он во всей целости остается в самом себе и не содержит в себе никакого двойства, а представляет чистое единство. Нечего бояться, что в таком разе эта первая энергия оказывается как бы неимеющей под собой /готовой/ сущности, или субстанции, ибо за то она может быть представляема как ипостась /все заключающая в своей энергии/. Иное дело, если бы кто полагал /как начало/ ипостась, но без энергии, — в таком разе конечно то начало, которое должно быть совершеннейшим всех начал, оказалось бы несовершенным уже потому, что появление в нем /позднее/ энергии было бы нарушением его единства. Итак, если верно, что энергия совершеннее, чем сама сущность и что первенство всегда принадлежит самому совершенному, то ясно, что энергия есть самое первое. Это значит, что Бог вместе со своей энергией есть сразу то, что есть, и нет никакого смысла говорить, что он существовал, прежде, чем создал себя: прежде чем создать себя, Он конечно не мог существовать, но Он существовал сразу весь /в своей энергии/. Он есть энергия, не зависящая даже от сущности, абсолютно свободная и вот в каком смысле и почему Он есть сам через себя. Если затем сохранение его существования зависело от чего-либо другого, то и в таком разе Он не был бы первым началом — которое из себя, а так как правильным следует считать убеждение, что Он сам сохраняет свое существование, что уже из этого само собой следует, что он и полагает сам себя, что все, заключающееся в его природе, им самим от начала положено в себе. Если бы в самом деле было некогда время, когда Он не существовал, тогда пожалуй можно было бы сказать, что Он создал себя; а так как прежде всех времен Он был, то что есть, то фраза «сам себя создал» может быть допущена лишь под тем условием, если оба элемента ее мыслятся слитыми воедино, потому, что его существование тождественно с его творческой энергией, или, если можно так выразиться, с его вечным рождением. Равным образом, если говорится, что Он сам есть Господь над собой, то и это выражение можно было бы принимать в точном смысле, лишь в том случае, если бы в нем было двойство; а так как Он есть чистое единство, то очевидно, Он есть только Господь, господствующий, ибо нет в нем ничего, что должно было бы повиноваться /господству/; как он в самом деле стал бы повелевать, когда и повелевать то некому и нечему?! Поэтому, когда все-таки говорится, что Он сам над собой господствует, то это лишь в том смысле, что Он не имеет никого и ничего над собой; а если ничего уже нет выше Его, то значит Он есть самый первый, и это не столько по чину, или порядку, сколько по своему могуществу и владычеству абсолютно свободному. Так как Он абсолютно свободен, то несвободного ничего в нем нет и быть не может, так что Он весь во всей целости с совершенной свободой пребывает в самом себе. В самом деле, что в нем может быть такого, что не было бы им самим? Или что такого, в чем бы не присутствовало его собственная энергия? Или такого, что не было бы его собственным делом?! Вот, если бы что-либо действительно не было его собственным делом, тогда конечно Он не был бы ни совершенно свободным, ни всемогущим, не был бы совершенно свободным, потому, что не был бы властным над этим /чужим и посторонним/ нечто, не был бы и всемогущим, потому что того, что не лежит в пределах его власти, Он и совершить не мог бы.
21. Но, возразят нам, разве Бог может стать иным, чем каков Он есть /и если не может, то разве он всемогущ/? На это ответим, что отсутствие /в Нем/ возможности делать злое, вовсе не исключает свободы творить доброе. Бог всемогущ вовсе не в том смысле что может делать то и другое, друг другу противоположное, а напротив высшее совершенство его постоянного и непреложного могущества в том и состоит, что Он не выступает из своего единства, способность же и возможность делает друг другу противное /доброе и злое/ есть как раз признак бессилия твердо держаться одного — возможно лучшего. Поэтому и тот акт в Боге, который мы назвали творческим актом самосознания, есть такой, который совершен им раз навсегда, ибо он есть всесовершенный. И что могло бы отвратить Бога от этого акта, или изменить его, когда он всецело вытекал из одной его воли, даже не иным чем был, как его волей?! Поэтому, какой смысл говорить, что если Бог совершил этот акт своей волей, то, значит, до этого не существовал? Разве могло бы возникнуть в нем желание /совершить этот акт/, если бы ипостасью своей Он не хотел этого? В таком разе откуда к нему могло придти это желание, эта воля, — уж не от сущности ли, которая сама еще была недеятельной?! Но в том ведь и дело, что воля в Боге составляет саму сущность его, так что в нем ничего нет отличного от его сущности, и только в противном случае /т.е. если бы было что-нибудь отличное, особое от сущности/ могло бы быть в нем и нечто такое, что не было бы делом его воли. Итак, Он /с самого начала/ был весь и всецело воля, так что в нем не было ничего им нежелаемого, неизволенного и ничего предшествующего его изволению. Следовательно, от самого начала воля есть сам Бог, который существует потому что хочет этого и существует так, как хочет. Когда же говорится, что то-то и то-то следовало из Его воли, что она то-то и то-то произвела, то это неточные выражения, ибо она не произвела и не производит ничего такого, чего бы в нем не было. А если еще говорится, что н сам себя сохраняет, то и это следует разуметь лишь в том смысле, что все другие существа, от него имеющие бытие, им же и сохраняются, ибо все ни существуют только благодаря тому обстоятельству, что некоторым образом /в различной степени/ участвуют в нем и все обращены к нему /своими стремлениями/, между тем как он не нуждается ни в какой поддержке, ни в каком участии, потому что, завися единственно от себя, сам составляет для себя все, или пожалуй — ничто, ибо из всего ничто ему не нужно. Поэтому, кто хочет рассуждать и трактовать о Боге, тот должен отрешиться от всего прочего, отрешившись же, и направив мысль на него одного, должен помышлять не о том, не следует ли что-нибудь Ему усвоить, а о том, не следует ли еще что-нибудь устранить /из понятия его/, и только таким путем может надеяться дойти до того начала, которому нельзя усвоять ничего иного и которое есть само по себе. Бог есть такое самое высшее начало, между прочим потому, что Он по истине, свободен, и независим даже от самого себя, потому что Он один только есть абсолютно сам собой, тогда как каждое из прочих существ есть все сколько само по себе, столько же еще и нечто другое.
32
VI.9 О БЛАГЕ, ИЛИ ПЕРВОЕДИНОМ
[Единство, как условие сохранения бытия всего существующего. Первоединый, как Абсолютное Благо и как начало высшее сущности и ума; Он есть существо чистейшее, бесконечное, вседовольное. Наше отношение к нему; путь, которым достигается общение с ним.]
1. Все существа — не только первичные, которые обладают истинным бытием, но и те, которые должны считаться относительно существующими, существуют только благодаря присущему им единству, а без него что сталось бы с ними? Лишенные единства, они перестали бы быть тем, что они есть и чем мы их называем. Армия например уже не армия, когда в ней отсутствует всякое единство, — точно также — хор, стадо и т.п. Дом, корабль и т.п. тоже существует лишь дотоле, пока ему присуще единство, а коль скоро оно исчезает, тотчас перестает быть тем, чем был. То же самое бывает с тем, что называется сплошными величинами /или массами/, потому что и они как только теряют свое единство и раздробляются, то вместе с тем изменяют также и свою /первоначальную/ природу. Потом, если
