взглядом и сказал свое слово:
— Амбар!
-321-
Чему-то обрадовался и продолжал:
— Холодный амбар! Сейчас вы так говорите, потому что ученый вы человек и у вас есть досуг подумать о жизни общей народов прошедших, при отдыхе подыскать связь и об ней написать, но если вас вдруг в холодный амбар? Я вот огородник, вывожу капустную рассаду, и ежели меня в амбар, я перестану выводить. Так и вы перестанете свою связь выводить, ежели вас в холодную.
— Мое дело не пропадет!
— Конечно, не пропадет, после вас кто-нибудь другой, такой же летун прицепится к вам и установит связь, но ведь на одно то мгновенье был, значит, перерыв, когда вас посадили замерзать и вы от холода перестали думать и наводить связь? Жизнь в настоящее время, я так думаю, есть холодный амбар для всего человечества.
— Спасение в спасении от холодного амбара, — сказал я, — вам известно. Христос переходил через смерть свою и «смертию смерть поправ», — вы это признаете?
— Я сознаю это, конечно, это учение хорошее, потому больше, что жизнь-то наша убитая, и для этого нашего человека оно создает будущее: тот свет. Я против этого ничего сказать не могу…
— Зачем же тогда холодный амбар?
— Необходимость! раз я огородник, и душевой земли нет у меня, и равенства с прочими крестьянами нет, потому как я с утра до вечера копаю землю и только что шесть раз огород перекопал лопатой и продал капусту, а они рассчитали неверно мой доход, и контрибуцию в пять тысяч не могу уплатить, что необходимо попадаю в амбар, и огородное мое дело прекращается, именно на мне оно и кончается, я — конец, и тут щель. После чего все человечество будет копать огород уже не лопатой, а паровым плугом: один будет пахать, а девяносто девять заниматься чтением книг, полезных для установления общей связи во всем человечестве, одна баба полоть паровым способом, а девяносто девять заниматься с детьми.
Лидия — сохраненная девичья душа.
-322-
21 Января.
Радость. Откуда мне это? мать ли, не отдавшая отцу моему свое девичье лучшее, не ведавшая сама того, неизведанное и сохраненное богатство свое нетленное передала мне, сам ли я, не молясь, намолил себе у неведомого Бога эту тихую минутку утреннюю, когда еще не сошла с неба звезда и птицы спят на деревьях и люди в своих лачугах, — в эту минуту, похожую на утреннюю звезду, я испытываю радость необъяснимую. Тогда мне кажется, я в каком-то равном союзе и со звездой, и с этим бледнеющим месяцем, и со спящими на деревьях птицами. Все тогда радует меня: и громыхание где-то далекое единственной телеги или скрипение полоза саней, и внезапный лай проснувшейся собаки, и кот на крыше, и свет голубой на снегу — все, я со всеми, со всей землей, со всеми мирами, со всей вселенной радуюсь.
Может быть, это солнце восходит, и погребенный под снегом, сохраняемый матерью-землей корень и в корне будущий цветок предчувствует свое весеннее воскресение и передает мне радость свою?
В эту минуту, когда кажется мне — я один как первый признак восходящего солнца существую, ничто человеческое не может погасить мою радость.
Может быть, я не выйду и останусь у постели своего больного ребенка, или с воткнутым в душу со вчерашнего дня словом-кинжалом лиходея в судорогах корчусь у себя в комнате, или так, от разного павший, разбитый, растрепанный лежу на постели — все равно: это совсем другое, и я это заслужил, я в этом виноват. Но когда я потом рано или поздно встречу свою утреннюю звезду, я пойму, что и тогда она была, а я не был, и это мое небытие не считается во вселенной, и некому, и незачем, и не нужно говорить про то, потому что это совершенно и вечно — великое. Я знаю также, что если бы можно было обойти крест и заглянуть в лицо Распятому, Он улыбнулся бы, как мы в смертельных болезнях все-таки улыбаемся маленькому, что прикованный к скале Кавказа и терзаемый орлом Прометей непременно бы моргнул и подмигнул и, может быть, сказал бы как-нибудь по-мужицки: «Во-на! вольте, ребятушки, не глядите!»
В эту минуту спит, улыбаясь, дитя, и солнце восходит.
-323-
Нет, не потому, что я, избранник и особенный, говорю, что я — Я! и ты, и все, и всякий это знает… чувствует, и с ним бывает это, и совершается в нем постоянно, нет, это не я, это мы все, но я как богомолы в степи при наступлении весны взбираюсь по сухому стебельку как можно выше и своей лапкой указываю, как богомол указывает, страннику путь. Весной даже мышь взбирается куда-то повыше на воз и оттуда пищит; кто выше забрался, тот и весть подает всем спящим, и спящие мало-помалу просыпаются.
У вас больной зуб, вы хватаете комок земли и бросаете его в сиреневый куст, чтобы прогнать соловья — он перелетает на другой куст и оттуда поет. Вы слышите, он поет, пострадаете немного, это пройдет, зубы успокоются, вы улыбнетесь себе, когда вспомните, как в соловьиный куст бросались землей.
Моление. Молюсь об одном, прошу об одном, чтобы избавиться от намеренного страдания, внушаемого людям людьми, в живых мертвыми.
Молюсь, чтобы миновало меня случайное страдание — зубная боль, живота, разорение, кражи, разбой: чтобы все это снести и найти в себе силу улыбнуться.
Молюсь и прошу избавить меня силой души моей…
И прошу, чтобы прошла мимо меня чаша необходимого страдания.
Но если это необходимо, Господи, я Тебе предаюсь и знаю, что ты рано или поздно покажешь мне и в страдании свою защиту утреннюю.
Есть!
Конечно, Богу молись, а не шахтеру — шахтер человек маленький.
Председатель Потребилки Бирюлькин сказал:
— Коммунист должен быть правильный человек, не картежник, не пьяница, не вор, не хулиган, не шахтер, не разбойник, не обормот, коммунист должен быть правильный человек и средний крестьянин, чтобы
-324-
он корнями держался твердо за землю. Ну как-нибудь Господь поможет, есть же такое Существо, есть! Вот со мной было: рубил я дрова, насадил глаз на дерник — свет пропал. Иду к бабе, говорят, баба у нас одна языком болезнь достает. Иду по полям, остановился, молюсь: «Матерь Божья, Скоропослушница, помоги мне!» Вдруг эта баба мне навстречу, тронула, полизала бровь и всю боль согнала. Нет, что ни говорите: есть Существо!
В собрании крестьянском был гул, русские говорили про разное, и ничего разобрать нельзя было, только из гомона долетело до меня, слово это было: «Каин».
Я пришел к ним и сказал:
— Вот бы хорошо было поговорить теперь, почему Каин убил Авеля.
Тогда вдруг все стихло, и на вопрос мой никто ничего не ответил, и потом стали между собой шушукаться, и все собрание, словно вода из ручья, убежало куда-то далеко…
После я спросил знакомого крестьянина о причине этого.
— Причина этому, — ответил он, — что среди собрания был убивец.
(Я встретился с ним глазами, видел его на горе.)
22 Января.
Иван Афанасьевич, с которым я так много беседовал с глазу на глаз, вдруг накинулся на меня при людях, бранил Льва Толстого, которого никогда не читал, и всех ученых людей, которые погубили Россию… Брехал он без толку, без смысла. Мужик, заговоривший на людях, как пьяный, что у него на уме, то теперь на языке, и лишь бы переговорить, лишь бы перекричать.
Я ему сказал из глубины души, что он ни во что не верит, и если бы не страх, то он и Христа бы изругал, что он не знает, не верит и в Христа. В ответ он расстегнул рубашку и показал мне свой медный крест.
Коммунист Алексей Спиридонович расхохотался…
Корень чертополоха. Этот Иван Афанасьевич похож на корень чертополоха, его возражения против коммуны те же самые, как у черносотенцев против ученых, — тут пессимизм, сознание безвыходности человеческого рода,
-325-
безликости человечества, бессилия личности. А коммунисты против этого, пика против пики: у тех человек безгранично свободен…
Печаль моя — только печаль свою безмолвную могу я дать, вот почему: свобода, как и любовь — это тихие гости, нельзя кричать о них, нельзя их как принципы вводить в систему государства, как нельзя сохранить цветок, вынося его на мороз…
Погибнет всякий цвет на морозе… и я думаю, что ваш Мороз, губящий цветы, с печалью губит их и с возмущением на того, кто выносит цветы на мороз.
Так черносотенец Иван Афанасьевич сказал мне в ответ на всю мою песнь о свободе и свободных людях Прометее, Христе:
— Одно слово все разбивает.
— Какое слово?
— Амбар!
Представителя свободы коммуниста Алексея Спиридоновича я спросил:
— Как вы можете, вы, люди, вынесшие цветы из дома и уверяющие, что цветы могут жить на морозе, как вы можете сажать людей в холодный амбар?
— Это необходимость, — ответил он, — и вы, и всякий посадит, если ему нужно будет собрать с наших крестьян чрезвычайный налог. Сами виноваты плательщики: он приходит, плачет, на коленки становится, уверяя, что у него нет ничего. Его сажают в холодный амбар, и через час он кричит из амбара: «Выпускайте, я заплачу!» Раз, два — и пошла практика, и так повсеместно во всей Советской России начался холодный амбар. И вы сделаете то же самое, если встанете перед государственной задачей собрать чрезвычайный налог.
Долго слушал нас человек мрачного вида, занимающийся воровством дров в казенном лесу, и сказал:
— Я против коммуны, я хочу жить на свободе, а не то что: я сплю, а он мне: «Товарищ, вставай на работу!»
Сказал Бирюлькин:
-326-
— Когда я свободен был: при старом режиме день весь из холода не выходишь, ночью в лес в ночное стеречь лошадей, кто мне приказывал — сам я себе? да разве я по своей воле стал бы в холод лезть или в лес махнуть ночью? все равно и тогда не было воли, и все равно теперь в коммуне: значит, зачем же сопротивляться?
Нигде так учительницы не работают, как у нас, и в то же время нигде нет в школе такого бесчинства. Вот факты.
Во время урока не раз учительнице в лицо попадала шапка. Не раз учительницу в ее комнате запирали на ключ. Раз полено попало в ногу учительнице, и она упала, а на другой день на литературном вечере декламировала стихи Никитина. Последнее событие: мальчишки выбили окно учительнице и наложили между стеклами говна.
Сопротивление отцов.
Все эти действия не что иное, как <зачеркнуто: отражение> оказание настроения отцов против коммуны. Необходим холодный амбар для детей…
Как только получил человек власть, с ним уже нельзя познакомиться, как с человеком, расспросить о его жизни, которую
