природы, избрать себе какую-нибудь «тему» (жизнь какой-нибудь пичуги), проследить эту жизнь научным методом и параллельно этому применить после мертвой воды науки живую силу искусства.
Дело культуры было отстоять неумирающее (духовное) существо личности от поглощения ее законом размножения. Отсюда возникли такие понятия, как «непорочное зачатие» и бытовое выражение этого монашеством и т. п. В сроках жизни эти семена дали всходы современности: сокращение деторождения, аборт и т. п. Человеческий сукин сын воспользовался идеей личного бессмертия с трагедией распятия для своего житейского благополучия. Произошла ужасающая катастрофа, в которой была потеряна и религия рода (т. е. вера в будущее) и религия личности (т. е. вера в культуру, в которой уже ранее найден и дан нам пример спасения).
Если вернуться к предыдущему рассуждению, то научные законы, научные исследования, игнорирующие личное начало в природе, кажутся мне паразитирующими на основе исчезающей веры в нашего наследника (закон бытия, размножения). Напротив, мое устремление в «психологизм», в открывание личности в живой природе и моя живая вода искусства есть сила восстановления утраченного родства посредством личного творчества. В этом деле прежняя вера в личность, созданную культурой человечества, как бы распределяется на основу родства… А впрочем, я еще не совсем сознаю свое устремление, понимаю его, однако как результат чрезвычайно сложных влияний на меня современности.
25 Мая. Прежде на снегу были незаметны разбросанные там и тут в городе березы, а теперь весь город оказался в зелени, и всюду на зеленом виднеются белые стволы берез: кажется, березы пришли.
В городских садах расцвела, в лесах зацветает черемуха. Ландыши раскололи надвое свое зеленое веретенцо и у тех, кто ближе к солнцу, показались стрелки с бутонами. Под соснами белым ситцевым горошком на зеленом рассыпались частые бутоны стеллярии. Всюду сверкает ослепительно молодой березовый лист и стыдливо с бурого цвета, но тоже смолисто-блестящий, начинается липовый и осиновый лист.
Сверкая, переливалась капля росы на хвоще, а я принял это за жизнь: каплей росы в майское утро сверкала жизнь в ее возможностях, в истинном ее назначении. Мне было, будто я в своем полном разуме и чувстве вновь только что родился и, не зная, что будет завтра, всему удивился. Мне захотелось расспрашивать у людей, постоянных свидетелей этого роста, что будет завтра с этими растениями и птицами и, главное, какие они в своих личностях, в своем назначении. Я вспомнил ученых друзей: никто бы не мог из них рассказать о жизни. Но оказывалось, люди, чем-то своим усердно занятые, совершенно не видели, даже не знали, не замечали совершенного великолепия жизни в расцвете своих бесчисленных разнообразнейших личностей. Некоторые прекрасные возможности жизни, в которые верили, откладывали до какой-то будущей жизни. Другие жаловались на злые силы, совершенно нарушившие, растрепавшие девственность природы. Я с ужасом видел безумие расчета на будущую жизнь и лицемерное выражение своей слепоты, своего бессилия в ссылках на потерянную девственность природы. Мне было довольно одного не растоптанного коровами минарета, хвоща с каплей росы, чтобы сказать: природа, рождая, остается вечной девственницей в ожидании своего настоящего жениха, который заметит неумирающую личность в каждом цветке, в каждом трепетном, смолистом листе.
Подходя к городу, я вспомнил об ужасах вчерашнего дня и так решил: это смерть! Я живу во рву львином, завтра звери, может быть, и меня растерзают. Но я не знаю, как это случится, как это возможно: я верю, я жду явления вечности в момент того, что другим покажется моей гибелью, больше даже: это явление больше от меня самого зависит, от моего мужества. И если все пройдет в тьме и отчаянии, то в такой смерти я буду сам виноват.
Выбор собаки
На полях От выбора зависит все: дружба ослепляет, является долг, и так живут с плохой собакой 10 лет.
Научить собаку послушанию, правильному поиску, потяжке на дичь верхним чутьем, осторожной и смелой подводке с мертвой стойкой, подаче из воды убитой дичи и даже анонсу гораздо легче, чем думают. При умелом выборе молодой собаки всем этим совершенствам можно с ручательством взяться научить ее в месяц, с хорошими природными данными собаку можно с уверенностью приготовить в месяц к полевым испытаниям на медаль. И все это давно и отлично известно всем, кто с пониманием занимался натаской собак. Но почему же при такой легкости дела оказывается такое ничтожное число хороших охотничьих собак. В чем же дело, в чем секрет? Я раскрываю секрет, хотя мои слова новичку покажутся лишь парадоксом, я говорю, однако, в полном убеждении, полученном из продолжительного, почти двадцатилетнего опыта занятия с собаками: охота портит собаку.
На полях От выбора зависит все: дружба ослепляет, является долг, и так живут с плохой собакой 10 лет.
Возьмите любое руководство по натаске собак, и вы везде найдете предупреждение о вреде натаски молодой собаки в присутствии старой, хотя бы она была самая хорошая. Во всех руководствах говорится при этом, что нет на свете идеальной охотничьей собаки и потому молодая переймет ее недостатки. Я скажу больше и яснее: всякая собака, идеально натасканная, в процессе охоты приобретает недостатки, всякая охотничья собака сравнительно с только что приготовленной к полевым испытаниям есть собака испорченная.
Одно время я увлекался «бешеной» охотой ирландцев на широких кругах и натаскал себе замечательного мастера на больших открытых болотах Пана. Я наслаждался своими победами над охотниками с 1 нрзб.. Мне случалось собрать всю дупелиную высыпку, пока другой охотник подбирался с медленной своей собакой к невидимо бегущему между кочками турухтану.
Но однажды мне показалось неприятным, что убитый бекас плохо падает, мелькая своим белым брюшком: какая это птица, подумал я, если так мала, что не может даже упасть как следует. И после того мне вдруг приелась болотная охота. Я ударился в лес со всей страстью охотника по осенним черным тетеревам и белым куропаткам и вальдшнепам. Полюбил я безмерно охотничьи странствования по большим, глухим лесам с болотом, вырубками, с черными речками и желтыми цветами по берегам.
Мой ирландец тут никуда не годился. Я стал сокращать его поиск. В два поля неустанной работы по приказанию «тихий ход!» я приучил его бегать рысью на низких ногах, по малым кругам. В лесу так, в болоте и поле по-прежнему, я бы мог в то время, по совести говоря, удивить всех своей собакой. И вот однажды под вечер я возвращался с тетеревиной охоты, время было в августе, цыплята уже 1 нрзб. в пере. Счастливый удачной охотой, я шел, раздумывая о всевозможном, покуривая, и Пану своему предоставил свободу бежать по дороге: не все же держать его у ноги. Было совсем недалеко от деревни, где я жил. Никакого 1 нрзб. о дичи у меня не было.
…на полевых испытаниях и не ввязываюсь в это дело только потому, что обладаю азартной натурой: ввяжусь в споры и потеряю друзей для охоты, буду думать о М…, но не о лесе.
Пан шел себе впереди. И вдруг тревожный: квох, квох! Из куста вылетела тетерка, и на ее крик дорогу стал перебегать один из ее цыплят. Что-то сделалось с Паном. Он бросился. Цыпленок полетел. Другой, третий. Пан носился за ними, хотя я сегодня же убил из-под него 1 нрзб. штук в черном пере и он не шевельнулся. Но я понимаю его. Мне самому часто случается: стреляю бекасов, одного за другим без промаха, и вдруг вместо бекаса вылетает коростель, и я промахиваюсь по этой тряпке. Так и Пана поразили маленькие цыплята после шумных петушков в черном пере. Что-то вдруг случилось, это всегда бывает вдруг… Я и так понимаю это вдруг: до поры до времени можно гнуть стальную пружину, наконец, она ломается: так и ломал я естественный широкий поиск Пана, пока, наконец, пружина не сломалась, не выпрыгнула из-под коленца, и понеслось. Я наказал Пана. На другой день он в лесу побежал за молодым петушком, после опомнился, но, боясь последствий ужасного проступка, скрылся в кустах. Домой я вернулся один, он пришел ночью. И так все пошло: на глазах хорошо, но если я упустил его — кончено! Я возвращаюсь с охоты один. Я с ним бился три поля: пользовался парфорсом, шлеей, колокольчиком от маленького до коровьего бубенца. Ничего не помогало. Измученный, я бросил ирландца и перешел на континентальных. После дрессировки двух-трех ирландцев я с натаскиванием собак, кажется, впервые свет увидел: домашняя дрессировка три дня и в первое поле верная охота в лесу. Три года я охочусь с немецкой легавой в лесу, и все хорошо. Но случилась во мне самом перемена, обратная охоте с ирландцем. За эти годы все летние угодья наполнились коровами, идешь по тетеревам и видишь впереди только коровьи хвосты, а в протоптанном лесу далеко краснеется мухомор. Я вспомнил болота, недоступные человеку, возвратился к их единственно девственной красоте, и мне вернулась моя первая любовь. И что же? Моя Кента мало-помалу втравилась и привыкла искать. Не могу сказать, что ее поиск такой же страстный, как у ирландца, но среднему пойнтеру не уступит, издали только по обрубку хвоста и отличишь от пойнтера. В болотах топких я даже сокращаю ее поиск, а то как-то неловко бывает: лезешь, лезешь к ней, а она косится, косится, только не говорит: «когда же ты, отец, доберешься!» Ко времени осеннего перелета вальдшнепов я, конечно, вернулся к лесу, и вот что случилось с безупречной собакой, имеющей стаж трех полей: я ее не вижу в лесу, она в лесу скачет широким поиском, как на болоте. Во время охоты за драгоценной дичью я переучиваю собаку, ломаю, конечно, выхожу из себя. Случилось, вылетел вальдшнеп и упал после выстрела. Посылаю Кенту за ним, но в момент, когда она хочет его взять, вальдшнеп поднимается и тихой бабочкой летит над травой. Кента бросается, ловит его и приносит. Наученный опытом, я ее не наказываю. Я ищу случая поучить ее лаской. Я нахожу случай, я ее возвращаю к прежнему, осторожному поиску в лесу, но у меня пропадают для охоты золотые недели, из-за которых я кормлю собаку целый год. В процессе этой новой натаски на четвертое поле я открыл неожиданно у нее способность анонсировать. Но я со страхом думаю о предстоящих охотах на болоте, к которым я опять 1 нрзб. пристрастился.
Все это я рассказываю по поводу жалкого зрелища, которое представляли 1 нрзб. немецкие легавые на выставке собак этой весной[1]. Мне случалось встречать на выставке отличных старых охотников, которые высказывали мне свое по их старому опыту. Но я не встретил ни
