— главное зло!» — воскликнул он, взяв меня за руку. «Как же вы выйдете из этого противоречия, сочинитель?» (Горький. «Лев Толстой». Заметки.)
Ряд мыслителей разделяют цивилизацию и культуру, относя первую к делу насильников, хищников.
31 Декабря. Уфо: зем. рента. Явиться 4-го января. Сделано.
Сухие чернила в аптеке и уксус. Алтаеву рукопись послать.
В наше время человек прославленный значит в то же самое время и ославленный («Цемент» Гладкова, Демьян Бедный, юбилей Горького).
У меня в ящике долго валялся 5-ти копеечный циркуль совершенно новый. Раз я попробовал его иголкой стронуть застрявший в винтовке патрон, сломал иголку и циркуль забросил. Случилось однажды, пришла мне в голову мысль вычертить совершенно особенную мишенку для пристрелки винтовки, необходимо было сделать правильный 3-х дюйм, кружок на бумаге. Я вспомнил о циркуле. Взял обыкновенную иголку и примотал ее ниткой к ножке очень крепко и вылечил сломанный циркуль, кружок вышел отличный. Что же вы скажете! Этот леченый циркуль, цена которому и в новом-то виде всего 5 копеек, теперь занимает почетное место среди охраняемых мной вещей и вообще очень мне симпатичен. Есть у меня одно старое кресло, еле дышит, а служит, и еще клеенка на столе, не раз штопаная, любимые очки, тоже вылеченные мной домашним способом. Вглядитесь в собственную жизнь, и вы увидите, что весь уют ее и счастье обеспечиваются старыми слугами.
Петя читает Горького о Толстом. «Обратил ты внимание, — спросил я, — что Толстой в беседе с Горьким употребляет много непристойных слов?» — «Мне это не нравится, — ответил Петя, — что это он в угоду Горькому, или сам по себе?» — «Не хочу думать, что в угоду Горькому, — ответил я, — возможно, и сам по себе, у аристократов это было принято». — «Как это отвратительно!» — воскликнул Петя.
Как Петя, скажет и каждый крестьянин, получивший охоту к чтению. Но разговор о Толстом у нас продолжался и дальше по этой линии. В таком новом свете толстовские женщины все как-то показались бабами, единственная одухотворенная Мари Болконская была старой девой… Женщин у Толстого нет, почему так?
Худ. воспроизведение мира у Толстого похоже на то состояние Алпатова («Живая ночь»), которое явилось у него «взамен» Ины. Делаю предположение, что у Толстого был какой-то неизвестный нам роман, определивший его отношение к «бабам». Вот бы добраться до этой «тайны» и найти в романтизме исток даже и толстовского реализма.
Никогда раньше не случалось мне в зимнее время видеть в поле цыганские палатки, предполагаю, что цыгане зимой квартировали у оседлых жителей деревень и городских предместий. Нынче же, очевидно по причине жилищной нехватки, цыгане зимой раскинулись табором в лесу под Сергиевым. В Николу мороз был в 17° с большим инеем. У цыган горели неугасимые костры перед палатками. Прохожие видели, как женщины выливали из котла горячую воду в таз, как доставали из палатки ребенка и мыли его в горячей воде на морозе. В городе, в теплых домиках разные люди с разных сторон удивлялись цыганской жизни, одни их жалели, другие завидовали и ставили в пример их закалку здоровья. Дошло до начальства, и там приняли по-своему: «Сколько леса нужно сжечь, чтобы жить человеку с семьей в лесу на открытом воздухе при 20 градусах?» Подсчитали и предложили цыганам переселяться: слишком много леса изведут. На это цыгане ответили, что если по советским законам хозяин с большим трудом и лишь с большими основаниями может выселить занявшего в его доме комнату чужого человека, то как же возможно выселить человека из леса.
Вероятно, начальство устыдилось цыганского ответа и оставило их в покое, потому что и сейчас (в день Рождества) костры у цыган горят и мальчишки босиком выбегают на дорогу.
Встреча Нового Года
Лева желает:
Папе:
Победить снова возникшую Кащееву Цепь — написать «Журавлиную Родину».
Оживить Елецкие дела белых и красных, преобразив их в пьесу.
Убить тигра совместно со своими сыновьями.
Веселой, здоровой жизни Берендея.
Маме:
Съездить благополучно к родным в Дорогобуж.
Спокойно царствовать в Берендеевском Дворце, повелевая всей живностью: людьми, звездами и птицами.
Пете:
Окончить Охотничьи курсы, поступить на службу, но все же удержаться от склонности к женитьбе. Хоть борода у тебя и велика, а рано еще.
Андрею:
Увлечься чем-нибудь, хоть археологией, да съездить на практику.
Если женишься на милой, круглой девушке, пожалуй, будет хорошо.
Себе, т. е. Льву:
Во-первых, влюбиться в дело так же горячо, как и в женщину.
Заложить фундамент и возвести хотя бы стены науки и знания в строительстве 1 нрзб..
Культурная революция «я».
Целевая и идеологическая установка.
Взять Камчатку, Уссурийский Край или проехать по пашням и фабрикам Республики, написать очерки.
Написать книгу о Сахалине.
Папа желает маме:
Благополучно съездить на родину и по совету доктора Кочерыгина спустить жирок около сердца.
Леве:
Хорошо сдать все зачеты, забыть дурной модернизм, просто и дельно написать о Сахалине и получить валюту на Лейку.
Пете, негодяю, который меняет семью на путешествие к разным девам с целью поиграть в камушки и перышки, остановиться на одной какой-нибудь, хотя бы Ксюше Изюмовой. Желаю также убить ворону.
Себе:
Издать 2-е изд. Собр. Сочинений, написать «Журавлиную родину» и съездить на Дон или к Арсеньеву.
1929
2 Января. Каждый день летят пороши, леса, наверное, уже очень засыпаны.
4 Января. Завтра Павловна уезжает от меня в Дорогобуж на две недели.
Многие за последнее время простые люди привыкли газеты читать, и им легко вспомнить, как странно казалось им в газете при первоначальном неумении выбирать нужное, встречать один за другим разнородные, несвязанные между собой факты. Так и в лес войти, чтобы понимать его, нужна своя особая грамота и навыки.
Одна из глав: писать хорошо о людях — плохого и нет.
9 Января. Читаю «Бродяги» Гамсуна. Так хорошо, что плохо думается о наших писателях: меня брало сомнение, не отстал ли я вообще от чтения, а теперь вижу, нет, значит, пишут плохо. Но непременно достать последнюю книгу Вс. Иванова{44}.
Люди, едущие на базар, давно заметили меня, и еще я целое лето жил при большой дороге. Теперь, пожалуй, можно сказать, что я на учете в уезде… Что же, я скажу, это, в некоторой степени, положение.
Есть два отношения к людям, личное — это когда при встрече взвешивается весь человек, и массовое: личность стирается, как нечто мешающее делу, и все отношения машинальные, вроде того, как на почте, я пишу «заказное», чиновник хлопает по нем печатью — и все. Первое — это общество, второе — государство.
Люди не только не виноваты, но даже и вовсе не плохи, если вникнуть в каждого. Плохое у них получается от бедности и безработицы.
Мужчина ищет единства и, если приходится ему быть вдвойне, то он за то и не считает себя тогда человеком. Женщина, если раздвоится, то часто не чувствует в этом никакого греха и, будучи в двух лицах, внутри себя это как-то оправдывает, благодаря чему каждое лицо в отдельности бывает искренним. Ложь — это порок, слабость мужчины или просто женская практика.
10 Января. Вчера только после полуночи начал стихать ветер, показались звезды. В расчете на короткие следы мы с Трубецким вышли на охоту в княжеские места. Мы упустили из виду, что зайцы две ночи из-за метели не выходили и, когда стихло и стало морозить, все разом бросились на корм. С полночи до свету они так натоптали, что было хуже трехдневной многоследицы. У князя вышла осечка. Ничего не убили.
Мы заметим этот денек как первый день весны света: при довольно сильном морозе солнце пригревало щеку.
Нечто вроде позиции. Простейшие рассказы, к которым влечет меня, — это я понимаю, как стремление к делу не для денег или 1 нрзб. для славы, и еще в этом есть тоже и, вероятно самое главное, желание оберечь себя от иллюзорности литературного дела. У наших романистов, начиная с Пушкина, это было в традиции, сочиняя роман, посмеяться вообще над романом, как иллюзией, вероятно, в тайной надежде, что вот мой-то роман, мое слово будет значить как действительная жизнь. По всей вероятности, так и раскрывается понятие «простота», о которой у нас все сверху и донизу всегда говорят, как о чем-то самом хорошем.
Однако, у некоторых наших величайших писателей это стремление в искусстве к «простоте» кончалось разрывом с искусством и побегом в религию, искусство они объявляли «художественной болтовней» или искушением черта. Я привык объяснять себе (может быть, ошибаюсь), что такой побег объясняется не действительной немочью искусства, а крушением личности художника, не сумевшего побороть в себе искушение дать больше, чем может дать искусство, все как бы сводится у них к неудаче в обожествлении созданного ими образа. Я сильно подозреваю, что Христос в поэме Блока «Двенадцать», грациозный, легкий, украшенный розами, есть обожествленный сам поэт Блок, вождь пролетариев. Эту свою догадку я очень подтверждаю себе наблюдениями мистическо-хлыстовской среды, окружавшей поэта. Ведь было даже время незадолго перед этим, когда самый маленький петербургский поэт не только где-нибудь в «Аполлоне» или «Золотом руне», а просто в «Копейке» или «Биржевке» говорил: я — бог.
Я привык думать — может быть, я ошибаюсь, — что в русской литературе наметились две линии, пушкинская, в которой поэт, творец формы, остается верным до конца своему служению, и другая, в которой он не удовлетворяется служением и выходит из сферы искусства, балансируя между смешным и великим. Кажется, нелюбимый у нас «эстетизм», служение искусству для искусства, является из второй «нескромной» линии.
Для меня лично дело как-то не дошло до такой заостренности и такого большого размаха. С первых дней занятие литературой сделалось моим ремеслом, и если что и получилось сверх съеденного мной за труд хлеба, то вышло нечаянно, по усердию и ревности. А стремление к простоте детского рассказа явилось из моего убеждения, что писать нужно хорошо не потому, что на свете все неважно, был бы мастер слова, а как раз наоборот: писать надо о всем, потому что на свете все важно. Эта формула мне годится для борьбы с эстетами, я скажу им на их слова «мастер может о всем написать все неважно, был бы мастер»: «Все важно, а я выберу из всего этого то, что мне милей». С другой стороны, если придут плохие мастера с важными вопросами, я скажу им: «Бросьте грандио-манию, пишите хорошо о малых вещах, потому что на свете все важно».
16 Января. Метели. Лес завален. Вчера ездили с Петей в Москву. Купили винтовку Savage. Разумник начнет дело с договором о втором издании. На той неделе в понед., вторн. надо ехать в Питер.
О простеце. Думаю о происхождении у нас культа «простеца». Религиозные корни. Православие. Обожествление простеца («народ — богоносец»). Разложение простеца.
Пошли пристреливать «Savage».
