наркомов вплоть до Наркомпроса. Шарики были спущены в щелки под пол. Но гнездо крыс находилось не у нас, а у соседа, к нам крысы ходили только за пищей. Одна из них наверно тащила шарик через двор в гнездо, встретила кого-нибудь, обронила, и выпущенная утром на прогулку Кента его взяла. Так бывает не только с собаками, но и с людьми.
На днях мне рассказывал врач из Воронежа, что у них отравилась одна сиделка сушеной грушей из склада сухих овощей Губпродкома. Выяснилось, что яд в грушу попал от крыс, для которых были разложены шарики с ядом. От того же врача я узнал, что «тиф», безопасный для нас и губительный для грызунов, можно заказать во всякой аптеке. И еще я прочитал в учебнике ветеринара Михайлова, что собака часто «рикошетом» отравляется ядом для отравления крыс. Сопоставляя все эти факты, я прошу редакцию собрать сведения об истреблении крыс и объяснить, для чего наряду с безопасным и решительным средством уничтожения крыс «тифом» существует отрава стрихнин и мышьяк. Если окажется, что «тиф» — средство не решительное и отрава необходима, то почему не делается это упорядоченным способом через специалистов и всякий желающий может пользоваться этим страшным ядом и приобретать его в любом количестве.
При сем прилагаю коробочку «Верная смерть» с оставшимися шариками.
Михаил Пришвин
На полях 7 Мая Павловне 30 р.
На полях Ягудин из Саратов, губ. Масса отзывов.
9 Мая. Так и стоят без перерыву на редкость светлые и тихие теплые дни, что многие ходят в рубашках. Вчера началось позеленение лужаек. На Вифанском пруду сдвинулась в сторону дорога, собака было пошла по ней, но когда по льду хотела, то едва не утонула: лед труха. Вода сбежала, речка вошла в берега. Цветет ольха и орешник…
10 Мая. Вчера пруды покрывал синевато-грязный талый снег, сегодня все пруды очистились, вот вынуть изо рта на солнце обсосанный леденец, как он заблестит, засветится, так же по тихой погоде сегодня пруды лежат. Среди шоколадных берез ярко желтеет цветущая верба, на ней уже работают пчелы. Носики будущих зеленых листочков в шоколадных почках берез уже наклюнулись. Над большим Вифанским прудом кувыркаются два ворона, и почему-то это не понравилось вороне, она тоже кувыркается то на одного, то на другого и так делает невозможной игру.
11 Мая. Все почки наклюнулись, и все похожи на тех смешных жучков, которые, желая взлететь, из-под крыльев выпустили кончики своих летательных пленок, но взлететь не решаются. Вблизи эти треснувшие почки все с зелеными хвостиками, но издали еще весь лиственный лес шоколадный. Ранние деревья просвечивают, теперь почки так раздулись, что лес не просвечивает — сколько же их! И на всем этом шоколадном море древесных почек там и тут желто-зеленые легкие как дым сплошные безлиственные букеты ранних ив, душистых и звенящих от первой работы пчел и шмелей.
Когда цветет ранняя ива, я всегда наблюдал, на земле бывают анемоны и волчье лыко. В нынешнем году ни анемоны, ни волчье лыко еще не цветут, потому что весна была очень дружная, воздух скорее прогрелся, чем земля, и над землей раньше зацвело, чем на земле. Первый цветок все-таки показался и без помехи других, более сложных, цветов, он показался чудесным: правда, не чудо ли, что первый цветок матери-земли удался в отца до смешного похожим: с золотой пупочкой посередине и вокруг золотые лучи. Почти нет еще травы, но роса уже есть везде, особенно хороша она в складочках свежего листа какого-то до того знакомого растения, что и не хочется вспоминать его имя, и так все его знают: складочки листа расходятся от середины звездой, и роса мало-помалу скатывается большими каплями книзу так, что образуется зеленая розетка, украшенная бриллиантами. Я не знаю, что лучше, что краше и нежнее. Много раз пробовал сорвать и сохранить все капли росы, никогда не удавалось.
12 Мая. После обеда легкий гром и дождь огромными каплями с пузырями на земле. Береза зеленеет.
14 Мая. В природе блаженные дни.
Остается переписать работу и написать заключительную главу. Всего 3½ листа = 78 страниц, по 7 в день — 10 дней. К половине июня все сдать. Том «Журавлиная родина».
15 Мая. Вчера выгнали коров. Муки любви: трудное токование Терентия…
Когда распустятся березы и утром на траве уже собирается роса и звон от птиц в лиственном лесу, я люблю забраться в темный ельник, где нет ничего: на земле мертвые иглы, стволы серые, из птиц только невесело дятел стучит, — я люблю из ельника слушать гомон птиц в лиственном лесу, соединять с этим гомоном чудеса пережитых мной весен и догадываться о грядущей весне, когда все люди поймут, что лучше этой красоты нет ничего.
Сегодняшний день для писания.
Вечером перед самым закатом солнца паровая мельница заканчивала, пыхая, свою дневную работу, свистел паровоз, Илья Пророк ударил ко всенощной, а тетерев, не обращая внимание ни на звон, ни на мельницу, ни на паровоз, прилетел, опустился недалеко от линии на лужайку, 1 нрзб. свою лиру и начал токовать. Только поводом к воспоминанию о настоящих лесах было это жалкое токование. Так это бывает в такой тишине, когда в ушах должна кровь звенеть, так вот вместо звона крови начинаешь различать, как будто рокот воды по всему горизонту…
Конечно, не без того, чтобы день у человека остался без связи с его общей жизнью, потом забылся и вовсе на нет сошел в общем счете дней человеческой жизни. Но в глубине каждого живого, рабочего дня есть непременно связь в настоящем прошлого с будущим и потому, по-моему, писать можно о всем везде, и все вместе само собой свяжется и заинтересует своим движением всякого думающего о своей собственной жизни читателя: он узнает себя самого, а только это и нужно, чтобы книга была интересной…
Катынский говорил, что у них, если спросить мужика: «какой у вас лесничий?» — ответит: «очень хороший». И о помощниках так же отзовется, не похулит объездчиков, лесников, но лесничество в его сознании есть бюрократическое учреждение, смертельно враждебное мужику.
В эту весну Катынский принужден был идти на глухарей без ружья и говорит, что впервые только понял его песню, раньше цель была убить, и она мешала вникнуть в песню.
Лето мне интересно лесными лужайками с такой высокой травой, чтобы в ней могла спрятаться всякая птица и невидимо прошмыгнуть зверушка…
17 Мая. В 1¼ вышел, чуть белело на востоке. Пел соловей, аромат цветов, ранних ив и начинающего смолистого березового листа наполняли воздух. Когда побелело и посвежело, певчие дрозды начали везде восклицать, как будто удивляясь пению соловья, пока, наконец, своими восклицаниями совсем не заглушили его. После того начался общий зеленый гомон. За Параклитом в поле служили свою обедню тетерева… На месте Торбеева озера лежал туман. Солнце показалось в 3¼. Это был в тумане красный круглый жетон, внутри которого помещались три черные елочки. Потом одна за другой елочки ушли влево, а солнце поднялось и засверкало. Туман снизился и разошелся. Передо мной по березе бегала красноголовая черная желна. Кричали чибисы. Натуживался витютень. Урчала горлинка, иволга пела. Березы распускаются, это далеко не значит, что другие деревья распустились. На траве от ног уже отличная роса. Потом я вернулся по Дерюзинской дороге и шел так легко, будто в сказке все было или во сне.
Восхищение мое бесконечно…
На стене висел тот портрет Маркса, где седой полукруг его бороды складывается с точно таким же полукругом волос на голове, под этим известным портретом большого размера крупными печатными буквами было написано: «Инспектор прямых налогов» («Страховой агент»).
19 Мая. Воскресенье. Утром июльская жара, после обеда стало прохладно, как осенью. Во всяком случае, с 1-го Мая это первая перегородка между золотыми брачными днями.
Последние главы «Журавлиной родины».
Поэзия жизни еще много чувствительней, чем жизнь…
Горе от ума невозможно в деревне, потому что не перед кем выставить свой ум: от образованного человека, напротив, в деревне требуется именно нечто большее, чем просто ум. Пусть моя защита Клавдофоры с неведомой простолюдинам стороны совпадает с их интересами. Как воззвать мне к уму просвещенного человека, если деревенский хитрец вперед от этого ума отказывается и всегда начинает: «мы люди темные»… И вот я оказываюсь беззащитным перед клеветой какого-то Вьюнка. Никогда бы моя статейка с латинским названием не имела такого успеха, не будь Вьюнка: ее никто не читал, но каждая баба знала о ней, всюду растрепал Вьюнок, что я подослан власть имущими охотниками мешать спуску озера, каждый встречный, никогда не видав меня, по собаке догадывается и часто, в особенности чуть-чуть подвыпивши, выругает.
Но поэзия еще много чувствительней нашей человеческой, так плохо защищенной жизни, бывает, одно только грубое слово, косой взгляд, и весь рабочий день пропал, и никто об этом не пожалеет, и негде защиты искать, потому что и работа над поэмой невидима, и сама поэма, так уже сложилось все, должна сначала утвердиться в Москве, а потом уже с одобрения Главлита и содействия Наркомпроса войти в деревенскую школу.
Вчера вечером я слышал: по большой дороге прошло несколько автомобилей, и потом баба у меня под окном говорила:
— В озере у нас выросла трава, как за границей, едут смотреть.
То была комиссия гидрологов.
21 Мая. Литой лист берез сверкает. Осиновый коричневый молодой лист зеленеет. Сильный гуд насекомых. Цветет черемуха. Зеленые трубки ландышей.
Никак не могу расстаться с мыслью о Семашке как Дон Жуане! И так ведь почти все. Балерины, актрисы и машинистки разложили революцию.
Революционерам-большевикам, как женщинам бальзаковского возраста, вдруг жить захотелось! И все очень понятно и простительно, только смешно, когда сравнишь, чего хотел большевик и чем удовлетворился.
Лева рассказывал, что в Университете висит ящик, в который каждый студент приглашается опустить на другого донос.
Приезжали молодые люди и согласно все говорили, что закрепление марксизма в новых областях, ранее ему недоступных, сопровождается соответствующим ростом числа оплачиваемых лиц государством и, само собой, уменьшением творчества.
26 Мая. На Красюковке вдруг загамели собаки и после того раздался крик не то раненой собаки, не то укушенного ребенка, как я ни прислушивался, понять было невозможно… Потом крик вдруг перестал: собаки кончились или взяли ребенка. Через некоторое время я сильнее прислушался и разобрал тот же самый заглушённый крик и понял, что ребенка, укушенного собаками, взяли в дом, и он там в стенах продолжал реветь тем же страшным голосом смертельно раненой собаки.
Из-за чего Пендрие бросил курить.
Я рассказал ему, какие последствия явились в результате моего воздержания от курения в течение двух месяцев, прежде всего я начал с легких, удивительно дышится, второе
