без отношения к страшному опыту…

Когда интеллигенция от меня отошла, я припал к на¬роду и пил из него слово, как ребенок пьет молоко у кор¬милицы, и это дало мне жизнь какую-то… живую, хотя иной раз и страшно думать, что после всего я живу…

1905-й год разрушил интеллигенцию (в смысле секты). Но за границей сущность ее сохранилась в Ленине. И Франк рано простился с ней в 1909 году. В лице Литвинова дело ее перестало быть делом секты, а стало универсальным^)

25-го поехал утром в Москву. (С Накоряковым почти договор — через 2 недели, после отпуска справиться; ве¬чером у Чувиляевых люди-маски.

26-го с «Вечеркой» переговоры о «Рассказах шофера», вечером замечательный фильм «Киров» на траурном ми¬тинге и 27-го днем (похороны) в валенках по воде прошле¬пал на вокзал и вернулся домой (трамваи не ходили).

Есть общий ум, который состоит не из одного ума в смысле разума, и даже скорее тут очень даже мало разума

596

и гораздо большая доля чутья, которое главным образом и составляет этот «ум» народный и всюдный, благодаря которому между всеми ступенями образования и разви¬тия все-таки существует общение. У нас на Руси этот ум и лег в основу литературы…

Благодаря этому получается тот язык намеков, как у Гоголя, Достоевского: читаешь и все время чувствуешь нечто большое, стоящее за словами, тогда как у Тургене¬ва, например, читается без просвета в этот мир общего ума: хорошо очень, ясно, легко, но слишком словесно и нет ничего сзади слова. А у тех, кто Гоголю подражает, у Ре-мизова, Белого, кто хочет сделать, как у тех выходило, по¬лучается какое-то неприятное для нас, привыкших к язы¬ку общего ума, подчинение высшего низшему, вроде того, что литература как бы служит живописи…

Читаю одновременно романы Тургенева «Отцы и де¬ти», Достоевского «Бесы», Гоголя «Мертвые души».

28 Ян в [аря]. Гонял беляка возле моста, много раз его перевидел, но подстоять не мог, и Осман поймал его сам и съел. Очень тепло, почти тает…

Разговор в Детгизе: «Вы, Аннушка, пойдете сегодня Куйбышева хоронить? — Нас поведут, — ответила Аннуш¬ка, — вот спросите Марью Петровну». И это верно: их всех ведут, часто по непогоде, и они ужасно скучают на улицах. Они все актеры похорон вождя, каждый из них участвует частично, как в современной войне окопный солдат. Но в кино получатся похороны вождя: реальность из ничего… На траурном митинге Куйбышева показывали такой фильм «Киров». Все было кончилось, похоронили, урну замуровали — и вдруг живой Киров вскочил на трибуну и опять ораторствует: «Да здравствует и проч!»

В кино так тоже сделали с разбитым колоколом: коло¬кол упал и разбился в куски, после того ленту пустили об¬ратно, куски собрались, сложились, колокол целый поле-тел вверх и повис на прежнем месте. Вторая неприятность этого фильма, что Киров говорит, напр., так: «Тут пред¬ставители точных наук, а я вам скажу, одна у нас и самая

597

точная наука — это марксизм». И это сразу открывает, что не поп, а дьякон, что и все такие честные люди, Чапаев, Киров, Куйбышев — все они дьяконы, а над ними где-то невидимый тщедушного вида какой-нибудь Стецкий — попиком сидит… Кино дает лишь видимость, лишь дьяко¬нов, а поп остается скрытым… Античный герой и кино.

31 Января. Вчера заключительная неудачная охота на княжеск. местах: Осман бросил гон и вернулся (глубок снег, тяжело). Сегодня еду в Москву. Слышал о статье Пан¬ферова против Горького. Конец Максима, это чуется — ви¬сит в воздухе.

Дела мои: Детгиз — сдать рукопись и гонорар полу¬чить. Видеться с киношниками (Мершин — пленку). Най¬ти Ставского: свидание с Калмыковым. Понять время: Силыч и Замошкин. Разумнику деньги. Бонч-Бруевич. Фадеев — лейка. (Проявитель). Дуничка — Игнатовы. Про¬верить «Рассказы охотника». Авторемснаб: подшипники. Купить Л. Толстого. Проверить Воен. общ-во. «Вечерняя Москва».

«Административный восторг» (как контролерша увела меня в милицию). Лампочки. Запасн. части у Авербуха. Распределитель: материал.

В Москве: отказ «Вечерки» за «идеализм» (следствие письма Панферова). Тот страх. Ставский и в «Правду» (Эрлих). Унижение от себя. Явка пайщиков в «Сов. Пи-сат.» (одесситы и венгры даже появились). Не пошел в «Правду».

Самолюбие, конечно, является движущей силой в ли¬тературе, но эта сила, как электричество, не должна обна¬жаться, и если обнажится, то это свидетельствует о ка-ком-то распаде. (Письмо Панферова к Горькому.)

Разговор с Ставским о Горьком и «Правде». Как стыд¬но, бывало, смотреть на седую мать, когда она во время игры в крокет ногою подставляла свои шары к воротам: так неловко и так странно для почтенной старухи. И вот это самое я узнаю в себе, когда начинаю свою «политику».

598

Очень ущемлен, большая тоска… и все от самого себя: со¬бой недоволен, и это хуже всего… не умею кадить…

1 Февраля. Серг.-Ценский каждый раз удивляет меня сходством своим с Григорьевым: рационалисты с отчая¬ния, страшно жить тем, что изнутри поднимается, и хва¬таются за ум, а люди неглупые и способные. Писать могут, сколько угодно и сразу набело, или диктуют. По дому, воз¬ле себя хорошие хозяева… Со своей ленью, игрушками, смятенностью я сплющиваюсь перед ними…

Заказал свидание с Калмыковым.

Сегодня: 7 веч. на Шкловского.

Возник вопрос о работе для детей.

12 новелл для Календаря:

Иван да Марья — октябрь Волки-отцы — декабрь-январь Лиловое небо — дек.-янв. Весна света — февраль Майские жуки — май Птичий сон — сентябрь

Договор на 12 новелл в 100—1400 знаков за 2000 р. под¬писал. 3-го в 2 ч. получить деньги с Детгиза за «Бурунду¬ка». Скандал с благородном семействе (телефон).

3 Февраля. — Вы помните, какой сейчас день недели — нет? ну, вот об чем же нам говорить, значит, нельзя…

Глубокоув. Лазарь Моисеевич, после [большой] продолжительной борьбы с собой вы¬нужден и я тоже обратиться к Вашей помощи, необходи¬мой мне для успеха в своей работе («творчестве»). Три го¬да тому назад я просил И. В. Сталина о жилище в Москве, и по его предложению Моссовет дал мне квартиру за Бу¬тырской заставой на Песцовой улице в новом доме. Дом был плохой. Вскоре оказалось, что зимовать в этом доме нельзя. При отказе Моссовета дать другое помещение, теплое и ближе к центру, я при наступлении зимы вынуж¬

599

ден был обменять квартиру свою на одну комнату в Леонт. пер. К сожалению, комната оказалась сырой (наружная стена вся в плесени). Расположенная в огромной [комму¬нальной] квартире, эта комната открыта проникновению с утра до ночи музыки и других звуков. Прибавить к это¬му, что я не один: в той же комнате сын, его жена и скоро будет младенец. Тем не менее, как Вам известно и по моим книгам, я работал, уединяясь для сложной работы в За¬горске, в Москве же [нахожусь] для сбора книжн. литера¬туры, выступлений и лечения ревматизма, полученного, несомненно, благодаря сырой комнате…

Все, кто видел условия моей жизни в Москве, в один голос убеждали меня настаивать на получении жилища, соответствующего моему [способу] творч. работы и в [осу¬ществление предложения] И. В. Сталина дать мне кварти¬ру. Но я не решался поднимать этот вопрос и не решился бы, если бы в последнее время жильцы этой большой квартиры не возбудили бы вопрос о перенесении в общее пользование моего личного телефона. Для меня телефон на столе так же необходим, как перо, но жильцы не полу¬чают телефона, потому что, с точки зрения начальника приписка: [узла] тел. сети, в квартире уже есть телефон. Этот спор о телефоне, ожесточенный в высшей степени, открыл мне глаза на всю огромную потерю моего труда при унизительных и жалких условиях существования (жизни моей) в Москве.

Повторяю, мне до крайности тяжело в просьбе своей жилища исходить из особенной важности своего дела, имеющего почему-то преимущество перед другими дела¬ми других людей. Но сейчас мне до крайности хочется со¬здать замечательную книгу для маленьких детей. Многие знатоки говорят, что я могу сделать это превосходно.

Лазарь Моисеевич! три года тому назад я просил о том же И. В. Сталина, обещая дать книгу о зверях. Я выполнил обещание. Вам известно, что книга моя «Золотой рог», по которой сейчас делают дальневосточный фильм «Корень Жизни» — во всяком случае стоит моей сырой комнаты. Но я обещаюсь через год, если Вы мне устроите, дать кни¬гу детям во много раз лучшую.

600

Мне нужно;

1) Дать разрешение жильцам квартиры получить свой общий коридорный телефон, независимый от моего.

2) Дать мне жилище отдельное для моей семьи с каби¬нетом для работы и своим личным телефоном.

Вторую просьбу, сознаю, нельзя выполнить в несколь¬ко дней, но первая возможна для немедленного осущест¬вления.

После переработки получилось отличнейшее письмо, настоящее художественное произведение, столь совер¬шенное, что не осталось никакой тревоги после его от-правления. А ведь и всякое письмо как отношение одной личности к другой должно быть непременно художест¬венным, иначе же ведь и невозможно посредством одних голых слов объясниться.

4 Февраля. А вы помните разве, какой теперь день — ведь не помните! Завтракал опять возле Венеры и опять явилась тема…

Клятва (или как я бросил курить).

Опыт борьбы с курением табака и Льва Толстого, и знаменитых медиков, и в свое время нашего наркомздра-ва Н, А. Семашко не только не дал каких-нибудь положи-тельных результатов, но даже, по-моему, в конце концов прибавил курильщиков. Загеркнуто: Правда, есть такие запретные плоды, которые чем больше будут запрещать, тем они больше соблазняют. И чем больше будут говорить о вреде, тем И все потому, по-моему, что борьба непра¬вильна в основе своей. Скажете ребенку: ходи по всем комнатам, а в одну нельзя — и он не пойдет ни в одну ком¬нату, кроме запрещенной. Скажете — это полезно, это вред¬но — бери полезное, и он непременно выберет вредное. Вот почему…

И потом, если табак сейчас мне полезен и вред скажет¬ся только к старости, то зачем я буду бросать и портить молодость из-за счастливой старости… Мне лично табак в 30-летнем опыте жизни кроме пользы и радости ничего не давал, и бросил я курить совсем по другим причинам.

601

Было это утром, я встал с левой ноги и обидел жену. Я был неправ и сумрачный вышел из дома. И тут вдруг я увидел в то утро, что жизнь везде хороша: солнце, воз¬дух ароматный, птицы поют. Все чудесно вокруг, а у меня сумрачно, и я виноват. «Разве, — подумал я, — вернуться домой и попросить у жены прощения?» Нельзя: в сущнос-ти, я же не так перед ней, как перед собой виноват. И надо не замазывать вину просьбой прощения, а в себе самом исправить навсегда обещанием. Но ведь забудешь обеща¬ние, а как бы сделать, чтобы не забыть. И тут мне пришло в голову оторвать от себя вдруг тридцатилетнюю привыч¬ку