прямо зарубил себе на

623

носу, что, называясь писателем, я тем самым беру вексе¬ля, по которым когда-то придется расплачиваться. Вот почему я с самого начала и до сих пор, как всякий смерт¬ный, конечно, любил похвалы и славу, но никогда им не доверялся, не отдавши вполне…

Мне РАПП ненавистен был именно наглостью своей в отношении общественных авансов, никогда еще в рус¬ской литературе не было столько пустых людей с такой претензией, потому что при мальчишках-декадентах бы¬ли все-таки и старшие, а тут всем старшим зажали рот, и остались одни только «пролетарские писатели». Письмо к Горькому Панферова не больше как отрыжка того бед¬ного времени: и все эти Панферовы, Фадеевы, Ставские — бедные люди, и никакими письмами они себя не спасут.

Наше время плохо тем, что векселя дают слишком лег¬ко, но и хорошо, что в векселях этих на валюту очень ма¬ло: не миллионы, а «лимоны», как их называли по-преж¬нему.

18 [Марта]. Продолжается солнечная весна, — очень светло, но ветер холодный, и до полудня вовсе не таяло. Мы с Петей отлично утром проехали к Кумашенскому в Переславль, оттуда попали в Усолье, и только после по¬лудня на обратном пути вся дорога растаяла, и машина шипела на воде. При объезде грузовика, он сзади нашлеп-нул Машку, и крыло было совсем измято. Вечером пришел Б[елкин] с мастерами и выправил за 50 р.

Пришел Генрихсон. Я показал крыло. — Ничего, — ска¬зал он, — это пустяки. — Да как же пустяки! ведь ездили учились, и ни разу ничего не случилось, и еще полтора го¬да проездили, и все ничего, и на вот, когда научились — пожалуйте! — А вы думали, что так никогда и не случит¬ся? у меня один шофер 13 лет ездил, ничего не случилось, а на 14-м сжег машину и сам чуть не сгорел. — Как же это могло быть? — Наливал бензин в темноте, захотелось по¬смотреть, много ли, и вдруг — как это бывает, что вдруг на одну секунду человек помешался: захотел посмотреть, а рука подумала, что покурить, чиркнул спичкой и сгорел (бак у грузовика под сиденьем…)

624

Есть из старых специалистов такие замечательные ар¬тисты, так они вросли в свое мастерство, так укоренились в повсюдном уважении к себе за это тех, кто соприкасает¬ся с ними по их делу, что стали представлять собою как бы целое учреждение. И вот таким учреждением я мог бы назвать одного замечательного инженера, в лесном деле у меня есть такой Антипыч, а в охотничьем — это извест¬ный во всей Ивановской области истребитель хищников Федор Андреевич Кумашенский.

Фокстерьер учится на кошках, в искусственной норе, и у кошки на первых порах надо коготки обрезать; сани Кумашенского: лисица в поле, он едет в 200 шагах и воз-вращается, проезжая в 150: лисица думает — это другой едет, он опять возвращается к цей и едет в 100 шагах, она думает — это опять не он, и не )*ругой, а третий припис¬ка: (под сиденьем ружье) и мышкует. Если же она дога¬дается и в лес — он выдергивает лыжи, окладывает лиси¬цу, зафлаживает, если же она в нору ушла — в передке в санях сидит фокстерьер.

Усолье — лесничий Никитин Константин Сергеевич, лесозаготовки. Лесовод Румянцев Константин Василье¬вич — охрана леса… [два «врага»]…

Молевой сплав (т. е. моль = мель = мелкий = молевой = россыпью).

140 верст до Князева по Волге… и лес на Канале: вот и Журавл. родина: защита Клавдофоры (военное общ.) и Канал. Какая сила земля и солнце, какое чудо сосна, росшая сто лет.

Шершунович и отличный знаток лесного дела и любя¬щий, понимающий лес как редкий специалист, при том еще замечательный охотник, и в то же время он как-то не весь в деле, не энтузиаст его, а таит в себе какую-то дру¬гую жизнь, пропускающую, как матовое стекло, к нам не весь свет его личности. Долго мы не могли разобрать, в чем тут дело, как вдруг открылось, что он величайший плут, и вечная плутовская интрига, играющая в его голове, именно и дает нам только в очень тусклом свете его блес¬тящие способности.

625

Он подозревал во мне птичку высокого полета, недо¬ступную вполне его пониманию, и, применяя все свои удивительные способности к охоте и замечательное зна¬ние леса, старался разгадать меня с полезной для себя сто¬роны. Я это хорошо видел и, зная, что при всем желании не могу ни в чем быть ему полезным, скрывал это своей детской искренностью и откровенностью: так выходило удобно для меня, что чем больше я открывался ему в сво¬ей простоте, тем больше подозревал он во мне политиче¬скую или какую-то иную полезную для себя самую высо¬кую птичку.

Если бы он только мог проникнуть внутрь меня и уви¬деть, что я по всей правде занимаюсь игрой в лесу, как ре¬бенок, восхищаясь красивыми игрушками, удивляясь им, как чудесам мира, с каким бы презрением отвернулся он от меня малоумного! К счастью, так устроено в нашей че¬ловеческой природе, что чем плутоватей человек, тем труднее понять ему простейшее. И тоже так очень часто бывает, что ребенок превосходно понимает плута-Продолжение: Случилось однажды, к нам принесла из его дома от его коровы молока женщина, немолодая с из¬мученным лицом, глубоко затаенным страданием. В этот раз она нам ничего не открыла (ждать к этому сюжетного продолжения; мне известно сейчас, что он был управляю¬щим у одной барыни-вдовы, жил с ней и женился; у вдовы росла девочка от покойного мужа; в революцию их выгна¬ли: девочка все росла, а он поступил объездчиком в лес; в борьбе с лесничим К. ухитрился натравить на него как на интеллигента темные силы, свалил его и сам сделался лесничим; а девочка все росла. И однажды, всегда крепко выпивая и не пьянея, сошелся он с девочкой, и она стала его женой, а мать стала прислугой, готовила на кухне и нянчила его детей. Мы случайно сошлись с «барыней», она открыла жене моей жизнь свою во всей неизбывности горя, и мне потом насквозь всю его плутовскую душу. И так мы разошлись, я все понял, а он обо мне так ничего и не узнал.)

626

23 Марта. Эти дни вернулась зима: морозные метели, все опять белое, и не узнать весны. 19-го поехал вечером в Москву и вернулся 22-го утром. Подписал договор на «Север». Напомнить Гусиной, чтобы она напомнила Бес¬палому о письме: что о 2-х томах в июле заключить дого¬вор на издание их в 1936-м году и на 4-й том в 37-м. Под-писал договор на «Лесные письма» и дослал рассказы в «Календарь». Пригласили в «Красную Новь», и дал туда беседу с рабочими. Виделся с Крепсом и утвердился, что ехать в третий раз в Лапландию незачем, а лучше отдать¬ся весне в Усолье.

Лес. На сплаве действуют самые способные люди, и го¬рячка тут бывает такая, что нет отца и сына: отец вгоря¬чах сына утопит, и сын отца, и над всем сплавом стоном стоит «мать», одна «мать».

Всю зиму возят, возят, возят, возят, возят и навезут к реке лес. Лежит на берегу весь лес…

День был красный, ночью мороз, и к утру наст был твердый, — бык не провалится. И был какой-то час ночью, потрусило снежком — и следов в лесу множество.

Все говорили о счастье молодых и что более подходя¬щей пары трудно сыскать, но мать не доверяла невестке, повторяла: «поживем, увидим!» Так прошел и год, и два, только на третьем году молодая забеременела, и когда пришло время рожать, мать сказала: вот теперь все будет видно, какая это женщина, сумеет ли она справиться с ре-бенком и удержать при себе мужа…

25 Апреля. Производств, совещание: I. Достать запасн. части машины: а) электр. лампочки, б) «цапфы», в) «тра¬версы» и т. д. II. Достать жох: не забыть свой. III. Поездка на север: а) Разговор с отв. редактором и новое оформле¬ние, б) Время отъезда и что надо: приписка: маршрут, литература. Палатка.

29 Апреля. 28-го Лева приехал из Л.

627

После метелей, дождей, холодных ветров сегодня вер¬нулась весна света: мороз, солнце, тишина. Прислали «Gin-seng» *.

За эти дни: вчера приехал Лева. В Москве борьба за Пе¬тю. Беседа с охотоведом Фединым (Иван Влад.) из Макса-тихи — Фабрика охотохозяйства, и в связи с этим план поездки по Двине: три весны — в Усолье — апрель, на Дви¬не — май, Печора — июнь.

«Идиот»: ни с чем не сравнимо захватывает — почему? Нечто личное. Вопрос: у А[лпатова] природное ли сход¬ство с Мышкиным, или такое впечатление в юности, что переделался в Мышкина и так жил «по герою», не зная сам, что произошел от Достоевского. И чувство «я сам», и линия поведения от этого «я сам» было в «конце кон¬цов» от Достоевского… «Домик в тумане»: «Я так и зна¬ла!» — и она показала на лоб. И в Лейпциге: Аглая: «Вы похожи на Мышкина» — поразительно! и все-таки все воз¬можно, как бред: И вот герой моего романа как действую¬щая тень оригинала: и что мог этот герой дать нам нового в новой среде.

— Что ты хочешь меня судить как молодого, я же ста¬рик: меня ты для суда должен искать в делах моих. При¬бавь дела и тогда всего меня суди как молодого.

Начинается жизнь (в конце концов половая) идейно — юноша всегда идеалист, а кончается материально: идея «реализуется» (материализуется) в чувственности («ис-тинная жизнь»).

Почему отступления в биографию героя у Достоевско¬го проходят незаметно, а у Тургенева это теперь читать нельзя?

Косорбга — орудие сплава на малых реках: лошадь вертит ворот на берегу (или человек?), и переносят ворот дальше.

Рубка леса зимой: узнаете, что платят за фунт лиха.

1 Жень-шень.

628

Анекдот. Один сотрудник «Нового Мира» был прогнан из редакции за то, что Тройского назвал Емелькой Пуга¬чевым. Говорят, Тройский, требуя снятия этого сотрудни¬ка, говорил, что чувствует не себя оскорбленным, а что он великого Пугачева Емелькой назвал.

В городе на улице женщина возле своего жилья топо¬ром во льду для спуска воды прорубает канавку, а дети ее по этой канавке вслед за топором пускают кораблики. Де-ло идет! Грачи после первого прилета на оагеркнуто: по-ля проталины в оврагах теперь собираются на деревьях к старым гнездам.

Вечером Петя приехал и возвестил, что его мне отдают.

Вчера Лева читал свою вещь, историю восстания на заводе, где решает неразрешимое: отстоять правду, т. е. показать стихийность в этом восстании и в то же время доказать руководство партии. Положение хуже губерна¬торского!

Призрак. И вот, я думаю, это возможно: мой герой в юности воспринял в себя идеалом персонаж Достоев¬ского князя