а не наперекор ей, и, тем не менее, явно против физики. Она как бы изнутри разру¬шает физику: свой собственный физический атом разру¬шает физику и начинает легенду (не-физику). Почва этому неиспытанная жизнь, которой обладает класс рабочих (вот почему в Евангелии рыбаки взяты). Вера — это сгу¬щенное желание жизни. Человек, желающий охранить ве¬ру, не должен давать счастье. Неужели наше время, наша жизнь отдана для дела физики веры (социализм занят фи-зикой Бога: подвозкой материалов для физического во¬площения).

Конечно, все это нынешнее свержение личностей и вся¬ких зародышей авторитета для настоящей личности не¬что вроде пикировки (подщипывают корешки, чтобы че¬рез это раздражение капуста лучше росла). И вот задача каждого из нас научиться так выносить «чистку», чтобы чувствовать не внешнюю боль, а радость внутреннего рос-та. Вот это все, все, мои друзья, зарубите у себя на носу как основное правило, силу, оружие и вообще условие непобе¬димости (бессмертия) личности человеческой и вместе с тем торжество человека всего во всей природе.

Так вот отчего написано (+) (смот. назади). Именно я верчусь внизу, в корнях своих. Между тем период кон¬чился (литературный рост мой от начала нэпа и до конца: приветствовал радость свидания с утраченными вещами: хлеб, молоко и проч., очень простое). Теперь надо вполне

73

так же себя чувствовать, как в период между революцией и нэпом, но, конечно, умней: надо радость не на встрече с хлебом (через это с солнцем) устраивать, а… войти в «суть» (физика Бога).

4 Марта. Сияющий день, ни одного облачка. Сильная сверкающая всюду капель. Орут, [надрываются] вороны. Поют синицы. При ослепительном солнечном свете снег пахнет какими-то душистыми цветами…

Сегодня в газете впервые передовая посвящена Япо¬нии. С одной стороны, вот-вот война, с другой — приуче¬ны, как заговорили о войне, значит, — нет. Все-таки боль¬ше за.

Дуняше 35 лет, не молодая. Разговаривали с ней о вой¬не, я сказал: «Ну, а помните, ведь с Японией война кончи¬лась нашим развалом, помните, как все радовались, когда получена была телеграмма, что четыре наших лучших броненосца потоплены и как этому у нас тогда все радова¬лись, ликовали! Помните? — Нет, не помню, — ответила Дуня, — в каком году это было, когда?» Подсчитал, и вот казалось так недавно, просто вчера это было, а вышло почти 30 лет тому назад, когда Дуне было всего 7 лет!

Неужели же Япония опять сыграет в нашей судьбе ро¬ковую роль?..

Как ты думаешь, дед?

5 Марта. Светлый час до восхода солнца. Неужели Япония опять сыграет в нашей судьбе роко¬вую роль?

Вот желал бы я знать, существует в нынешнем госу¬дарстве СССР — не таится ли традиция реванша (как на Д[альнем] В[остоке] определенно] ненависть к японцам): «Это, мол, вам не с царскими драться войсками» (в такой маске).

Еще бы интересно было у историков спросить, всякая ли революция кончается войной (и если да, то… парал¬лельное формирование универсальных идей).

Вообще на заметку: в ту первую войну, от которой раз¬горелась наша революция… позвольте! ведь вся почти ин¬

74

теллигенция радовалась успехам Японии. Так. Теперь опять Япония (через 28 лет) выступает, но интеллигенции уже нет (бессильные остатки, ничто), зато теперь мужики за Японию (впрочем, тоже ничто). Если подсчитать, то их будет 2/3 населения: 40 тех + 80 этих = 40 от Европы + 80 от Востока. Когда не власть, оружие и голод будут опреде¬лять разделение, а идеи, то вероятно в такой же пропор¬ции распределится Евр-азия: 40_— евр, 80 — азия.

Архимедовы круги. Нас учили в гимназии героизму ученых и в пример приводили, что Архимед, когда во вре¬мя войны напали на его дом, кричал «Циркулос!» и проч. Если теперешним молодым людям это рассказать, то они поймут этот «героизм» как отрицательное явление. Впро¬чем, и в наше время уже было сомнение. И потому сомне¬ние, что Архимед был гений, а с тех пор геометрией стали заниматься самые обыкновенные люди и в великом чис¬ле. Вот применительно для такого среднего ученого, ко¬нечно, Архимедово восклицание «просто смешно».

Когда Екат. Мих. входит утром, то говорит непремен¬но: «Какой ужасный холод!» и в тоне ее слышится обвине¬ние — не скажет прямо, но думает бессознательно: «таких холодов при царе не бывало». Вслед за этим она шепчет жене что-то вовсе ужасное и уже прямо в бровь и боро¬ду. — Что она сказала? — Соль подорожала на 1/2 копА — А еще что? И т. д. За чаем же идет уже прямо: — Бывало-то к чаю [плюшки] Филиппова по 5 копеек, а что сейчас за 5 копеек купишь? Все, все упало… и т. д. А люди какие! Бы¬вало, утром раненько встанешь, самовар поставишь, и по¬ка согреется, тысячу дел переделаешь…

Вечером Лева приехал, ходили к Григорьеву и беседо¬вали о событиях, понимая их так, что к этому именно шли, и вот этот час наступил. — Годика два бы нам про-держаться старикам, — сказал я, — все бы увидели. — Как продержаться, — ответил Григорьев, — трудно, едва ли…

Лева вчера был на сожжении Полонского. У него одно¬го были кожаные перчатки, и потому он один мог взять горячую урну и вез ее в автомобиле, чувствуя ее теплоту.

75

Знал бы Полонский это, неделей раньше зайдя к Леве про¬ститься…

В литературе, как говорят, прочное и неоспоримое по¬ложение осталось только у трех писателей, все они три «счастливца» отлично зарабатывают и вообще блистают (у кого автомобиль, у кого особняк, у кого квартира за 30 тыс. и т. п.), это три кита: Леонов, Лидин и Пильняк. Леонов глупенький, Лидин, имитатор, может писать и жить на все руки, Пильняк — «мне все как с гуся вода»…

Все утро фотографировал снег в лесу.

Рано утром сильный мороз, до -30°, и туман. Мало-по¬малу туман рассеивается и является яркое солнце. К по¬лудню капель, снег мажется. На верхушки деревьев при морозе и солнце садится иней такими большими кристал¬лами, что они долго держаться не могут, чуть поседеет са¬мая верхушка березы, иней рассыпается, и если засло¬ниться от солнца стволом, то, кажется, летят целые рои золотых пчел. Вот бы снять! На теле березы [белом белое] и ничего не поймешь, а [линзы] объектива не схватят сне¬жинок.

6 Марта. День такой же яркий, как и вчера, только ту¬ман спозаранку держался дольше. Павловна с Дуней езди¬ли за пайком.

О войне, электричестве, размножении людей и буду¬щем человечестве («решим все мировые загадки»). Очень смешно (Фед. Кузьм. Бабуркин). а между тем надо непре-менно решить, а не можешь сам решить — тебя погонят вслепую по чужому решению. Дело в том, что решение уже есть, но нет повода ему проявиться. В жизни людей быва¬ют такие моменты, когда «мысль изреченная есть ложь». Люди все стоят на позициях, но какие это позиции, ска¬зать не могут, их позиции лежат как бы запечатанными в конвертах, которые могут быть вскрыты лишь в момент общего решения.

На полях: Итак, Бабуркин решает мировые загадки, может быть, именно потому, гто загадки эти решенные лежат у него же в запегатанном конверте, кото¬

76

рый вскроется в день «мобилизации» (до призыва на трубу Архангела).

Ответ на анкету:

— На ваши вопросы могу ответить лишь устно и людям избранным приписка: и то по особо важному поводу, потому что мне 60 лет и я имею 30 лет стажа работник са¬мой высшей квалификации. Я не могу быть открытым для всех точно так же, как все высшие учреждения в государст¬ве не могут быть доступны для всех. Кроме того, я считаю теперь время наше очень близким к моменту, когда все на¬ши скрытые мысли обнаружатся сами собой в действии. Я и потому не могу ответить вам, что в своих мыслях, ко¬торые выскажу, могу ошибиться, т. к. вскоре при мобили¬зации всего человека мои частные мысли могут оказаться неверными и для самого себя.

7 Марта. День такой же яркий, но с ветром, и потому холодно было и среди дня. Петина болезнь проходит.

N. спросил меня: — А разве вы знаете, что такое счас¬тье? — Знаю, — ответил я, — счастье это возможность быть самим собой. — N. был поражен, задумался и вдруг ска-зал: — Да, это правда.

8 окошке моем против далекой Лавры есть одно такое стекло, что в нем все на улице переиначивается и ходуном ходит: колокольня лезет высоко вверх, проволока от звон¬ка вьется змеей, человек то правильно идет, а то бывает сам идет правильно, а голова рядом, или женщина вдруг разделится, как оса, пополам. Долго я не мог понять между [крышами и] прочим, что это вдали, действительно кача¬ется человек, или сердце мое бьется сильней, когда я пи¬шу, и через такое стекло какой-нибудь постоянный пред¬мет приходит в кажущееся движение. Вчера дознался, что там водопровод и человек действительно, набирая в ведро воды, качается.

Думаю я сегодня и пишу напряженно о соболе, а сторо¬ной, куда на полную мысль сил не хватает, тоже побочно и слабо работает мысль, там я спрашиваю: но как же он не устанет, этот человек, ведь качает с утра до ночи и каж¬

77

дый день? Вопрос повторялся, а ответа не было. Когда ра¬бота о соболе была закончена, вопрос тот глупый явился лишь на смех: человек же не один качает, их за день сотни придут за водой, потому и не устает. Но вот ведь и в жизни так, потому человек не устает жить, что в колодце много жизни, и людей приходит великое множество.

На полях: Мелогъ (двуперстие) от полноты веры (так же са-sus ЪеШ1). Разумника жизнь.

8 [Марта]. Второй день предвесенней метели. Жен¬ский день. Напечатан мой рассказ «Мать» (в «Извести¬ях»). Вишневская («Рязанская баба») говорит, что прихо-дится опять браться за натуральное хозяйство, значит, женщина получает признание («мой женский день»).

На полях: Тема: Женский день. Догъ — новая женщина на служ¬бе ЮОр. — нигего не знагит — мать все делает… мать празднует «женский день» (власть женщи-ны) и догь празднует с флагами.

9 Марта. Город завален снегом.

Выкидыш. В одном селе корова теленка сбросила, со¬ставили акт, и мужика освободили от необходимости поить теленка молоком. Вскоре к этому мужику пришел сосед, у которого отелилась корова, и говорит: «Иван Пет¬ров, дай мне твоего дохлого теленка». Иван Петров дал, но, конечно, взял некую мзду. А потом так и пошло, все, у кого телилась корова, приходили за мертвецом, выки¬дыш предъявляли, а своего теленка резали. И еще, гово¬рят, корреспонденция была в газете, о повальных выки¬дышах.

Бывает, жизнь такого-то общества до того напрягает¬ся, что во всех своих мельчайших частях становится еди¬ной, каждая мелочь, каждый пустяк становится как бы на цельном животном шерстинкой на шкуре и стоит задеть… задел — и