(обычно после), и велели брать лен, потому что лен — валюта, а ржи хватит. Возле Селкова взя¬ли трех вальдшнепов. Алек. Георг, и ее реплики (ясно — определенно — действительно — факт). Фото вальдшнепа. Машина в плену. Чайная и люди с портфелями. Машина с товаром (вино). Сельсовет.

809

Маленькие рассказы у писателя — это знаки его лич¬ной живости и непосредственного участия в жизни. В ка¬бинете, как роман, их нельзя написать, если так их будешь писать, выдумывая — они будут вялыми, как вялы все ре¬шительно бесчисленные подражания итальянским но¬веллам. Хороши эти рассказики, когда, кажется, сама ис¬крящаяся жизнь их дает и автор на ходу схватывает эти искорки (разумеется, потом тоже в кабинете превращая их в рассказы).

London, Cent Literarius, Cent

Предоставляю Вам все права издания английском язы¬ке моей книги Корень жизни Принимаю все условия ка¬кие Вы назначите Прошу ответить согласие и приступить к делу

3 Октября. 15. Не оспаривай глупца. Была Т. Розано¬ва, и с ней разговор на эту тему: как охранить себя от «глупцов» и необходимо ли для этого создать личину, и что если оставаться без личины, то надобно юродство, но юродство церковью допускалось неохотно, и правиль¬но: с ним легко попасть на путь своеволия, демонизма (хо¬роший пример сам Розанов).

Барометр.

День солнечный и теплый, но барометр падает, и мы так привыкли верить барометру, что и чувства наши, раз он падает, складываются уныло. И в солнечный день мы ждем дождя, сидим дома и не радуемся солнцу и думаем осень. А у кого нет барометра, тот берет корзинку и от¬правляется в лес за рыжиками.

К дню 2-го/Х о зеленях: рожь осенью всходит сначала красными стрелками, потом зеленеет снизу. В эти дни по¬хоже бывает, что по черному полю идет зеленое войско с красными ружьями, и на каждом кончике блестит роса-капля. На такие всходы из леса рано утром всякие птицы собираются, и зайцы тоже ночью приходят пощипать, и лисица мышку поймать. Зеленя осенью — это птичий и звериный клуб.

810

Мы, охотники, в это время идем с собакой по опушке возле зеленей, ищем дорогую редкую дичь вальдшнепов. Это носатые ночные птицы с большими красивыми чер-ными глазами. Ночью широко гуляют, а со светом пря¬чутся в густые кусты. Если я держу Ладу у ног, то она по¬чует след на поле, и я по следу иду за ней в чащу до самого вальдшнепа. А если пустить ее бегать, то она без меня уйдет в чащу по следу, подберется к птице, станет там, а я буду искать, спешить, мучиться поскорее Ладу найти. И часто бывает, птица за это время не выдержит стойки собаки и улетит. Я держу постоянно Ладу у ноги, и если только она, бывает, увильнется, я возвращаю ее слова¬ми: — «Что сказано Ладе?». (Остальное 1/Х).

Читал материал «Машка».

4 Октября. 16. Не осп[аривай].

Это касается и тех домашних сцен по пустякам, в кото¬рых надо поймать сознание и перевести на спокойствие совершенно ничтожный предлог раздражения. Это епи-тимья в 30 записей должна быть примером самодисцип¬лины и привести к строгому распределению дня. Надо со¬здать такой день, чтобы он был рабочий и в то же время, чтобы не было отговорки «никогда», если что-нибудь на-

Трясогузка. (Книга трясогузки) .

На полях: Яркий день, яркий сюжет: рвет с листа и кидает от радости.

5 Октября. 17. Не оспаривай глупца, и отсюда: «не должно быть некогда, если что-нибудь надо».

Эти записи надо перевести на писание рассказов и осо¬бенно книг: ведь если не отрываясь ежедневно хотя бы на 15 минут возвращаться к теме, то можно одолеть всякое «хочу-не хочу».

Сегодня продолжается чудесная погода. Закупорка мо¬его «Леса» «круглым» вдруг кончилась и явился сюжет, объединяющий все моменты моего опыта с лесом. Я опи¬шу одно только дерево как личность, как живое существо:

811

родилось, росло, и человек тут: охотники = переплести судьбу дерева с человеком: и как добрались до дерева (ле¬дянка) и до путика (человек) (оагеркнуто: мой путик че-рез дорогу! а не до[рога] через мой путик) и как дерево открыло новую землю.

Вспомнил сюжет: как в лесу разошлись два друга и со¬шлись: пути их свели.

Хорошо описать Ягушкина (пар валит: человек деше¬вый: дешевый заведующий).

Анатоль («В[ойна] и М[ир]») и извозчик: так и женщи¬на на большом полете смотрит на «трудящегося»…

Воронц. поле 6, проф. Влад. Никол. Лебедев, 1-74-82 канцелярия (вызвать) или 1-76-67 (лаборатория).

Николай Константинович Кольцов (от 11—3), Инсти¬тут экспериментальной биологии.

6 Октября. 18-й раз. Около чего все вертится в этом «не оспаривай» — это моменты ненависти к ближнему в повседневной жизни. Она может прийти от себя: ты не¬навидишь моментом, положим, жену или сына; а может явиться от них и в тебе возбудить ответную ненависть. Когда вместе живут долго, то научаются друг в друге заме¬чать эти приступы и обходить их, привыкают, обвыкают¬ся, приспособляются. Но главное, это «надо» жить; кото¬рое бывает у людей от веры, от совести, от большой любви к жизни. Я лично спасался от причуд характера Е. П. и от своей неприязни в «творчестве»: обрадуешься чему-то из¬вне себя, — то ли островку на реке весной, то ли пролета¬ющей паутинке осенью…

По методу «епитимьи» продолжаю сидеть над лесом. Удивляюсь, как передуманное все собралось и все наблю¬дения в охоте возвратились к основной мысли: описать жизнь индивидуального дерева и дать человека при нем наравне с другими экономическими факторами.

Если в «Правде» не напечатают, то возьму отрывок «Запонь», приделаю к ней медведя (легенда об оленях, к ко¬

812

торым пришел искать и медведь) и наконец: мы приехали: каков-то начальник? А он на Запони, пар валит. — Самый хороший, дешевый: ежели запонь сохранит — награждать не надо; а ежели упустит лес — не жалко и наказать.

В замысле каждой моей книги было сделать ее для де¬тей, но потом сказывалось, что «детскость» эта относи¬лась не к читателю, а к форме, или к манере: чтобы брать в книгу те вещи, на которые удалось бы просто, по-детски и как бы впервые взглянуть. Упражняясь в этом, я достиг того, что некоторые мои маленькие вещи удались и как детские и для всех. Вот теперь и при создании леса надо сделать не «Жень-Шень», не «Соки земли», а «Колобок» в простоте, доведенной до «Гаечек».

7 Октября. 19 раз. Сказываются результаты «епити¬мьи» на моем общем самочувствии. Надо будет приме¬нить это в городе и потом, может быть, решиться навсегда каждое утро, вставая, определять лицо прошедшего дня и распределять деятельность в грядущем.

К примеру, вчера, 7-го.

Солнечный теплый золотой день. Уже неделя без дож¬дя. Поутру занимался «лесом».Поручил Леве к 12/Х при¬готовить квартиру, отправить в Арх. издательство «Коло¬бок». В 10 у. выехали в «пустыню», чтобы в лесу получше заняться лесом. Золотятся только верхушки берез, снизу уже все облетело. Нежный цвет неба, леса — все ласкает, и совсем спокойно на душе, хорошо. Ехали благополучно осторожно, но у последней лужи рискнули и сели часа на три. Вечер очень теплый и желтый, чуть-чуть тревожно, то ли перед ветром, то ли, что эта теплость в такое позд¬нее время неестественна. Всего неделя без дождя, и уже некоторые говорят: — «Какая чудесная стоит осень!». Чи¬тал «Войну и Мир»: старик Болконский — неудачник, чу¬довищное существо («горе от ума»: горбун-гном, экзаме¬нующий людей в пивной), два выходных (показных) в день часа и 22 часа ада. Возможность войны и голода. Возмож¬но, только не страшно: это уже будет смерть.

813

8 Октября. 20-й раз (напишу позже). Сергиев день.

Ночь звездно-теплая . но ветреная, и к утру остался ве¬тер, но меньше (желтое небо с вечера перед ветром). Схо¬дить в Попов Рог за вальдшнепами. Съездить в Ив. Фед. и 1 нрзб. узнать, где высыпки. Утром пересмотреть «лес», вечером читать «лес». На охоте наблюдать эпилог. Факторы леса.

Убили вальдшнепа и двух тетеревов. Петухи стаями разгуливают по зеленям. Грачи еще здесь и сидят по забо¬рам. Некоторые засыхающие травы пахнут казанским мылом. История с поросенком, или жена в поисках мужа с лекарством для поросенка. Поездка вечерняя в сторону Михайловского, встреча митлаговцев, среди которых та женщина. Утки на Федорц. Мосту и аромат болот (умира¬ющих). Вечер с песенками.

Рассказ. Егоровы решились дом продавать. Правда, за¬чем им дом? Он учитель переводится из школы в школу и дома жить не может. Она, счетовод, живет одна дома, ухаживает за своим мальчиком, коровой, поросенком. Ей в тысячу раз лучше жить с мужем и служить счетоводом, чем до свету вставать и возиться в грязи. Деревенский дом без хозяйства, связи в деревне превратился в наследствен¬ный предрассудок и все падает: яблоки — как старик си¬дел, сарай — и дрова и дрова-сама, тогда само делалось, а теперь все сама. Определили дом в зеленый город и сго¬ворились в цене за 6 тысяч: деньги-то вернее будут лежать в кассе: и хлопот нет, как за домом, и проценты дают, и, главное, рубль-то наш все растет и растет. И какая сво¬бодная жизнь представлялась ей, кассиршей сначала в районе, а потом, может быть, и в большом городе, может быть, даже в Москве, почему не в Москве! А там и одеться можно, и театры, и люди интересные. Что за чудесный, чистый, спокойный труд кассирши! И вот только бы зав¬тра продать, вдруг сегодня…

Мы теперь живем, право, как букашки на солнце, светит солнце — одна жизнь, закроется — другая. Так и у Егоро¬вых: открывалась Александре Георгиевне такая чудесная жизнь свободной кассирши, и вдруг война в Абиссинии,

814

какая бы война ни была, хоть в Абиссинии, все равно — раз война, дом нельзя продавать. Все зависит, однако, бу¬дет ли перемена солнца.

9 Окт. 20 раз. А что, если «глупец» явится для меня вроде как для Егоровых война в Абиссинии, если «глу¬пец» — война и с него «сума»? Самое худшее от этого ослабление деятельности и то, не знаю. Во всем мире мы самые счастливые тем, что теряем — то малое, и если кому и хорошо теперь, то он тоже хорошо и помнит о суме и тюрьме.

Рано утром барометр стал падать и после раннего чу¬десного утра, небо закрылось… в 8 у. пошел дождь.

Раздраженный человек: Положим, кто-нибудь дога¬дался о том, как надо и с этой точки зрения догадавшегося человека критикует действительность: не так и не так… Между тем раздраженный человек был не один: мысль дошла до директивного органа, и в одно прекрасное утро в газетах печатают постановление точно в том смысле, как догадывался раздраженный человек. Что же он, прочитав, обрадовался. Если обрадовался, то это, значит, был насто¬ящий государственный человек и мудрец. Но есть много таких