гати, он ответил, что ходят, а мы, дураки, поверили. Оказалось, не только не ходили машины по гати, но дети в Купани от роду не видели машину.

Первый километр мы отлично проехали, палочки под нами рычали, тащились, ломались, трещали, иногда то¬порщились и били изнутри под крылья Машку. Второй километр был гораздо хуже: палочки лежали тут реже, торф под ними был мокрее, колеса иногда буксовали (вер¬телись на шесте), и Машка останавливалась. У нас был то¬пор и лопата. Мы рубили ельник, подстилали под колеса и понемногу двигались вперед. Но на третьем километре, недалеко от Купани, случилось такое место, что наши вет¬ки не помогли, и при каждой попытке пустить машину, колеса ее уходили все глубже и глубже в торф и сердце Машки, карбюратор…

Измученный работой и неудачами, в отчаянии, чтобы отдохнуть и осмотреться, прошел я немного вперед огля¬нулся назад. И что я увидел! Мне так трудно об этом рас¬сказать: ведь так много людей, кто бывает весной в торфя¬ных болотах, и еще меньше тех, кто знает, как образуется в природе торф, это драгоценное топливо.

Торф образуется (это надо понять непременно, чтобы я мог продолжать свой рассказ) из этих самых растений, которые мы сейчас видим: все эти мхи, клюква, жалкие березки, елочки, все это со временем умирает, слеживает¬ся и образует пучину, и по ней опять нарастает, мох, коря¬вые березки, елочки, клюква, и так из столетия в столетие. Прилетают сюда, как к себе домой, и живут здесь свобод¬

821

но и просто самые удивительные птицы. 1 нрзб с длин¬ными, почти в карандаш, странно-кривыми носами. Много разных удивительных птиц живет в этих болотах, гро¬мадные цапли, глухари, утки, тетерева, белые куропатки, всякого рода бесчисленные кулики и концерты дают вес¬ной неописуемые. Но более всех удивляет и страшит, это — птица с огромными крыльями и длиннущим носом.

Я услыхал сзади себя крик, похожий на вив! Вив! Огля¬нулся и увидел страшное зрелище и никогда не забуду: Машка тонула в пучине торфа, а вокруг нее собрались курносые сосенки, 1 нрзб над нею летели с криком, ви¬лись громадные птицы с длиннущими, гадкими носами.

Никогда я не думал, что наша Машка такая красавица, такая блестящая со сверкающим никелем на черной поли¬ровке металла. Фары ее были как большие прекрасные матовые глаза. И самое главное, что это мы же, люди, ее делали, а березка корявая, курносые сосны, елки и эти странного вида, какие-то совсем не современные птицы с длинными гадкими носами зазывали к себе в пучину та¬кую красавицу:

— Иди, иди к нам, сестра наша!

И птицы по-своему тоже звали и обещали:

— Вив, вив! Уходи, уходи в пучину — нам надо свить на твоем месте гнезда.

Особенно много тетеревов. Невиданные нами птицы эти где-то во всех сторонах, кругом, как будто по всему болотному горизонту хороводом сошлись и пели спокой-но, уговаривая:

— Не горюй, не робей. Ручейки тоже пели, уговаривая И булькали под Машкой.

И передавалось бульканье дальше. А из-под низу, из глубины шипели:

— Ша-ша, Ма-ша

— Ма-ша на-ша.

— К нам! К нам!

Утром Петя, убаюканный пением болотных птиц, за¬дремал, и меня самого тоже стало тянуть ко сну, к покою.

822

Но вдруг я вспомнил опасность и крикнул: Петя, домкрат, скорее домкрат! — схватился я.

Мы достали из ящика под сиденьем эту небольшую чу¬десную вещь. Потом нашли мы на болоте и срубили два довольно больших дерева и разрубили их на большие кус-ки. Взяв лопату, мы сначала подвели брус под одно колесо заднее и под другое заднее. Еще одно дерево мы уложили под ось, на нем установили домкрат и стали навинчивать.

Много удивительных машин есть на свете, но проще и сильнее машины домкрата я ничего не знаю. Величина нашего автомобильного домкрата всего 30 сантиметров, и винт из него вывинчивает на 30 см. Посередине домкра¬та есть дырочка, в нее вставить ручку, вертеть ручкой без всякого усилия, и домкрат, упираясь в дерево внизу, вин¬том своим поднимает вверх сто пудов!

Скоро сказка сказывается, да не скоро дело делается. Мы поднимали Машку домкратом, стелили чурки под ко¬леса, опять поднимали, опять стелили, стелили, под ними булькали, шипело, зазывало:

— Ма-ша наша!

А мы поднимали Машку все выше и выше, пока, нако¬нец, наш маленький всемогущий домкрат не победил ве¬ковечную силу болота. Совершив свое великое дело, наш скромный маленький богатырь лег в ящик на свое обыч¬ное место, освобожденная им Машка понесла нас в Ку-пань.

14 Окт. 24 раза.

Жизнь писателя тем страшна, что те два-три часа, и то не каждый день — ведь только какие-нибудь два часа твор¬чества! Остальные часы, 22 часа в сутки, пустные часы эти существуют лишь для подготовки тех двух настоящих ча¬сов жизни; у людей нормальных жизнь должна оставаться целью во все 24 часа.

Тепло и ясно. Месяц круглый показался вчера много раньше, чем село солнце, ночью поднялся на громадную высоту и оттуда, маленький, ярко светил, и утром дождал¬ся солнца и долго, бледнея, бледнея, оставался на небе.

823

У писателя в его книгах должно быть, как у самого хорошего хозяина: все вещи собрал любимые, знакомые и нужные.

Горький, как писатель-моралист в стиле своем обезь¬янит Льва Толстого до точности.

Не пишу, а ковыряюсь. И не знаю, буду ли еще писать, как-то выходит не из-за чего (деньги есть, а связь с воз¬буждающей писать средой совсем порвалась и как будто настоящие писатели перестали писать…)

Писать для взрослых не обязательно так, чтобы пони¬мали неразвитые люди и дети, но если писать для детей, то надо писать так, чтобы рассказы для детей давали и взрослым особенно высокое художественное наслажде¬ние. Такими должны быть рассказы для взрослых и детей, и никаких особенных не должно быть рассказов специфи¬ческих для «среднего» возраста, которые пишутся людь¬ми неспособными.

15 Окт. 25 раз (продолжение 24-го): такая была и жизнь пустынников: выход к людям, советы дает, осталь¬ное время борется с бесами (вскрыв келью, мы получаем впечатление от «ничего» больше, чем при вскрытии «мо¬щей»; против этого борца с бесами открыто борец: оратор, ясный вождь (ударник).

Дерево стоит, но жизнь его, как и наша, как и всякая жизнь, колышется.

В Союз сов. писателей т. Щербакову.

Ввиду того, что круг мой обществ, деятельности в Мос¬кве расширяется (Ц. Бюро краеведения и т. п.), мне стано¬вится необходимым создать в Москве рабочую обстанов¬ку. Я глубоко убежден, что Союз писателей немедленно же предоставит жилплощадь, если только будет известно, в каких условиях я живу сейчас и работаю в Москве. По обследовании, если подтвердятся [невыносимые] условия моего жилища, немедленно предоставить мне квартиру

824

в писат. жил. фонде, которые освобождаются в результате переселения в новый дом.

Краеведческое заседание… Постепенно входить в дело…

16 Окт. Дождь. Искал книги. Мысль о наблюд. На улице, как в лесу (и на собраниях). Заседание президиума: молчалины (Яковлев и др.), (Левин) создался из грязи: уже и не выбраться (сюрприз Д. Бедного, хитрость Зазуб¬рина, наглость Кирсанова (одной рукой залез в карман, в другой ножик держит), спор с Левой: политика, столь необходимая везде, кончается на границе поэзии. Трой¬ский («повертывается», «полоса завершается» (Вс. Иванов) наблюдатель) Пильняк (махнуть рукой: свое в своем).

Невыносимое одиночество. Бежать или привыкать? Реже бывать и цель иметь всегда определенную. Департа¬мент.

Личность. Если при всех равных экономических усло¬виях индивидуумы одного и того же вида резко разнятся между собой — какая причина этому?

17 Окт. 26-й раз: Возмущенный до крайности тем, что вчера Щербаков не упомянул меня в числе писателей, от которых надо чего-нибудь ждать, я бросился сегодня с ним ругаться, но, вспомнив «не оспаривай», самым спокой¬ным, но крайне холодным тоном перечислил все роды своей литературной деятельности. Эффект был величай¬ший. Щербаков был пристыжен до крайности, подполье разрушилось и жилище мне обеспечено.

Посетил Замошкина (Кащей бессмертный): до чего ему было: ждал смерти, как радости (знал о выздоровлении своем гораздо раньше докторов). К этой радости я вспом¬нил свою: шел по Новинскому бульвару и захотелось до смерти… Казалось, вопрос жизни и смерти — есть ли в кон¬це Новинского бульв. писсуар. До того мучительно мне было, что вопрос о том, есть ли в конце Новинского б. ма¬ленький домик для проходящих, сделался мне вопросом жизни и смерти. Не знаю, как это я выдержал муку, добе¬

825

жал и увидел: есть! И какое это счастье, какое наслажде¬ние было потом спокойно идти и радостно оглядываться и с добротой заглядывать в судьбу обыкновенных прохо¬жих людей, не умеющих таким образом понимать дни свои радостью.

Смеялись у Замошкина над «гнездящиеся в дуплах», «гнездящиеся в кустах».

Книга «Зверь Бурундук» сдана в печать на бумаге № 1. (Писать для взрослых не обязательно надо так, чтобы и детям было понятно: пусть дети еще дорастут. Но для детей — это писать так, чтобы взрослый возвращался к сво¬ему детству и радовался написанному так же, как дети.)

Сегодня в кино начали показывать мой фильм «Корень жизни», обратившийся в «Хижину старика Лувена». Щер¬баков рассказывал, что перемену названия сделали из ува¬жения к моему «Корню жизни», мало имеющему общего с фильмом.

18 Окт. Глава Дубровского. (К вопросам ландшафта).

В школьных программах давно стоят вопросы краеве¬дения, но как взяться за дело, учителя в народных школах по крайней мере вовсе не знают, и широко по всему Союзу встают вопросы о том, как надо понимать краеведение и как за него взяться, и тысячи организационных вопро¬сов, вроде того большого: дремлющие по всему Союзу музеи подчинить загоревшемуся в последние дни Цент¬ральному бюро краеведения, или, напротив, эту 1 нрзб. устроить как бюро.

Ко мне, писателю, с давних пор работающему над местными материалами, обратились с вопросом — «что делать?» Я ответил: — Давайте создавать ландшафты со¬ветской страны». Горячие организаторы обрадовались и перевели на свой язык мое «создать ландшафты» на «по¬казать нашу страну». Нет, дорогие товарищи, создать — это не показать, надо вперед общими силами создать ланд¬шафт, а потом уж открыть завесу и показать лицо нашей советской родины.

826

Найти где-нибудь руду или залежи каменного угля, это еще не значит увидеть лицо этого места, или создать ланд¬шафты. Надо всесторонне вникнуть во все особенности данного края и потом, самое-то главное, самое-то трудное всех этих свойств — сварить горячим творческим усилием в одно и тем открыть лицо края, создать его ландшафт.

По моему глубокому убеждению, на основании опыта всей своей жизни я знаю, что любой уголок нашей страны таит свое интересное лицо и при некотором усилии не¬пременно откроет его. Я делал свои открытия на севере и юге, в степях, в горах, в пустынях, и везде мне откры¬вался мир. Я мог бы раскрывать на всех [примерах], но ме¬ня интересует ближайший опыт во времени (что мне уда¬лось