дворов и петуха не услышишь, все съедено.
Приезжал этот несчастный маньяк антисемит и полу¬чил от нас с Григорьевым головомойку. Вот мое горе, что не умею, не нахожусь и не смею говорить, возражать, ко¬гда что-нибудь утверждают, кричать могу, видно, нет дара «рассуждения».
Бывает, чтение книг о человеческом опыте не только, как обыкновенно, открывает глаза на свои личные ошиб¬ки в жизни, но, наоборот, утверждает вас в правильности вашего пути, — вот тут уж книга дает большую радость. Мне кажется, я нахожу эту радость в чтении и своем лич¬ном толковании Евангелия.
Начинаю понимать психологию ее представления о мне как двуличном человеке: дело мое, — книги, встречи, сла¬ва — все это одно лицо приписка: очень яркое (общест¬венное), и другое лицо: раздражающая нехватка для нее половой силы и вообще холодность супружеских отноше¬ний — это раз; и еще, что я-то сам как образованный чело¬
109
век (барин) в отношении ее двоюсь, люблю бар, а живу с ней. Итак, в ее представлении я человек двуличный и пустоболт. В представлении всех она великая хозяйка, и я жив благодаря ей, но это самая большая тайна, о кото¬рой и она не знает, — что хозяйка она никуда, вечно окру¬жена прислужками, тоже никчемными, притом каждый шаг ее ставится мне на вид в беспрерывном ворчании. Никто об этом не знает, и даже Лева едва ли отдает себе в этом отчет. На самом деле мы держимся вместе потому, что я соединил с ней свою мечту и моя поэтическая ра¬дость соединилась с ее земной радостью. Вот это одно, те¬перь уже больше в воспоминаниях, и удерживало меня всегда от разрыва отношений.
17 [Апреля] и 18 [Апреля]. Старое 5-е Апреля по на¬родным приметам разгар половодья.
На дворе оба дня дрызготня, с вечера заходят дожде¬вые тучи, а ночью выпадает снег, те промежуточные дни весны, оагеркнуто: когда совсем надо дома сидеть.
Сегодня лежал слой белого нового снега и таял весь день в тумане, к самому вечеру пошел мелкий дождь и по¬лучился тот хаос весны воды (половодье), когда все птицы чужестранные летят к нам, а местные при первом утрен¬нем свете спешат на токи.
Петя о своем товарище Кирпичникове сказал, что они друг к другу похолодели: «Он рано остался без призора и очерствел, в нем идеализма нет». Маленькие дети в кол¬хозе на меня тоже производили именно такое впечатле¬ние: одеты, ходят в парах, а почему-то нет света в глазах, как у диких деревенских детей.
Самое важное в мире — это рождение человека… Но по¬чему тут нет пророков, а только системы «воспитания», родильные дома, евгеника и т. п. Почему единственный в мире родник счастья на земле, семья, относится к чему-то почтенному, но… «брак — могила любви». Не потому ли, что «идеализм», освящающий семью, исходит не от семьи, а от тех, кто ее не имеет, не может иметь, а хотел бы тоже счастья, как все. А потом этот подвиг в семьях пережива¬
110
ют и перечвякивают. Жили-были, пережили, перечвяка-ли революцию, и опять пошел народ наливаться соком, и так стало прекрасно: яблоньку посадишь — и она твоя.
Одна волна кончилась — все уверились, что японцы кончили свое дело: отняли Маньчжурию, а Шанхай устро¬или для отвода глаз. И вдруг там около Шанхая опять война, и у нас в Харбине белогвардейцы врываются в управ¬ление КВЖД. Мы теперь до того привыкли, поднимаясь на волну, думать, что хотя вот кажется, катастрофа неиз¬бежна, но большевики опять как-нибудь извернутся, что и в этот раз не особенно беспокоимся, но…
Каляевка наводит на мысль, что современность нашу надо понимать как следствие подвига тех начальных ре¬волюционеров, напр., Каляева.
По апост. Павлу мир природы (падающая капля воды — упадет ведь…) после Христа (т. е. для тех, кто живет во Христе) является нам в ином понимании… Предметы ду¬ховные, пневматические — для такого представления о природе надо быть просто поэтом… в чем же гарантия за¬крепления поэзии?
20 Апреля. Сквозь облака солнце. Ни тепло, ни холод¬но. Вода медленно стекает. В лесу большом снег хотя и рых¬ло-зернистый, но глубокий, ходить нельзя. На полях пес-трота, на опушках проталины и угревы. В городе чисто, высушено. И все-таки откуда-то издалека приехал мужик на санях. До чего это удивительно ладно апрельский сол-нечный луч сочетался с песней жаворонка. Кто сочетал? Поэт? Если поэт, то какой-то поэт без слов, как почти вся¬кий человек. Если поэт, то поэтическое это началось, мо-жет быть, далеко до человека: бабочка и вошь остыли и остались в полусне зимовать на подоконнике, а когда пришла весна света и луч проник в окошко, бабочка поле¬тела к свету и стала трепетать на стекле, а вошь поползла в комнату, искать темноту. Дальше — больше, и так при¬летел жаворонок на свет и запел, и поэт и художник света явились в каждом земледельце…
111
Чтобы явились на свет поэзия, религия и философия, должно было явиться личное сознание, как свет из пор¬ванного электрического провода: какое-то нарушение в об-ласти пола и явление эроса (любовь). Так что первона¬чальный бог — это Эрос…
У Розанова есть догадка о происхождении греческих богов: он предполагает, что вначале это, как у наших хлыстов, было творчеством живых богов (хлыстовские пророки, богородица).
Лучший вид свободы изображен в «Троице» Рублева: умная беседа о жертве с последующим согласным реше¬нием. Лично я ненавижу резкие споры (помню Гершензо-на!) с умственной истерией и насилием темпераментов: это война. А свобода людей в совете: не хочешь, не можешь сказать — слушай и дожидайся, когда найдет и на тебя же¬лание сказать, посоветовать со своей стороны.
22 Апреля. Разрешена с 20/V—15/V охота. Утром слу¬шал тетерева, вечером ждал вальдшнепа и не дождался, потому что в лесу еще мало проталин. Но дрозды поют от-четливо и прекрасно. Самая середина весны воды.
Вычитал у Розанова, что похоть в крови, значит, penis только исполнительный орган, но скопцы, создавая по¬средством своей операции внутреннюю секрецию, благо¬даря этому и получают свое «блаженство» (то, что у нас теперь делают для «омоложения»).
Милиционер Каляевки Гусаров предлагает ехать с ним на охоту в Нушполу 1-го Мая (через неделю). Надо бы по¬ехать.
Человек за книжку в закрытый распределитель и пра¬во что-нибудь представлять из себя, что-нибудь значить, отдал все, что получил от родителей, школы гуманизма, старших, родных, друзей. Он остался страшно пустым и убогим, но с пронзительным взглядом, открывающим насквозь и главного врага своего, сохранившего в себе се¬бя самого, и союзника своего, человека точно такого, как сам…
112
23 Апреля. Дождь-парун (суточный самое меньшее). Вот когда половодье и санной дороге совершенный конец.
«…и вдруг станет все ясно: в скрытом виде мы уже ев¬ропейская колония, мы их рабы хуже негров и отдаем им последний кусок, и всякого рода чистка, раскулачивание хлещут хуже всяких плетей и палок, — куда тем! Нам как рабам остается только эсхатология и хилиазм, т. е. чаяние блаженной жизни в будущем, когда совершится Страш¬ный Суд (всемирная пролетарская революция). Хоро¬шенько же если углубиться в психологию раба смиренно¬го и буйствующего («сознательного»), то разницы особой между ними и нет: смиренный ждет, когда злодеев Бог по¬карает, а сознательный, безбожный берет это дело на себя (так и быть должно в процессе мировой трансформации религиозного чувства от бога-факта, вне меня лежащего, до бога-духа, живущего во мне)». (Записано по словам Г. Т. С.)
— Какие факты внутреннего значения могут противо¬стоять такому пониманию действительности. Возьмем искусство, литературу, — где найти хоть одно признание, которому можно поверить и принять за факт, убеждаю¬щий в новом пролетарском сознании? В ближайшее время под этим углом зрения пересмотреть новую литературу, чтобы поэзия предстала образом правды: поэт правды хо¬тел, одной только правды, и в свидетельство ее стала поэ¬зия. Большинство хочет правды…
Итак, товарищи, я пересмотрел новую литературу и вот что скажу: большинство писателей берут перо ради прав¬ды, но у них сил нет. Правда писателя должна явиться в образе поэзии, — у большинства писателей не складыва¬ется поэзия; другая, меньшая часть, ищет поэзии и поль¬зуется правдой жизни как материалом. Где писатели, под пером которых правда является в образе поэзии, и мы ви¬дим, что за словами стоит человек, как это было у Пушки¬на, Гоголя, Достоевского. Представьте себе, что один из этих писателей вздумал бы написать статью под заглави¬ем: «мой путь в пролетарскую поэзию», как это сделал Луговской (убедительно, и здесь может быть и верно, а может быть и подстроено).
113
24 Апреля. Вербное.
Продолжается дождь в виде облачной сырости, все раздрызгло, везде шум воды, всюду от земли поднимается пар, тронулся березовый сок, почки надулись и пахнут. Самый центр, самая сила весны воды. Постановление ЦК доставило столько же удовольствия, сколько успех борь¬бы за жилище в Москве. Наконец-то сломалась эта чека мысли и любви, всепроклятая организация мелкоты, пы¬ли человеческой: какой ужас, — организованная пыль! — «Погоди радоваться, она тебе еще покажет!»
25 Апреля. Дождь продолжается.
Лева — это мать, все равно как и я — мать моя и до точ¬ности.
26 Апреля. День ольхи.
С утра было пасмурно, и потом часов уже в 8 утра по¬сле трехдневного дождя явилось во всем блеске солнце. Весь лес был в каплях и сиял, но самое главное, это что каждое дерево, если смотреть против солнца, курилось, прямо как будто дерево горело внутри, и это дым шел. Че¬рез этот пар, насыщающий воздух, лучи солнца прямо лу-чами так и являлись. Каждый ствол был кругом и до вер¬ху заткан паутиной, и на ветвях кое-где уже раскинулись паутинки-зеркальца — пауки, вероятно, только что зара¬ботали, и муравьи выбрались наверх, и по муравейнику просушивались большими черными пятнами.
Это надо назвать «день ольхи», потому что у нее пол¬ный расцвет и только она одна цветет. Снимал остатки той белой дороги, которая так долго остается лежать на черной земле. Я нашел в лесу эту белую дорогу под водой, она и там не растаяла…
Вечером с Павловной ходили на тягу и видели одного вальдшнепа, а тетерева с разных сторон отзывались на чу¬фыканье.
Первое чувство при соприкосновении с природой — это смириться, отдаться, даже припасть. Человек слабым
114
приходит к природе, а уходит сильным. «Новый человек» к природе относится как завоеватель, не покоряется, а по¬коряет… 1-й тип — человек-земледелец, 2-й — промыш¬ленник. 1-й — художник, 2-й — ученый. Надо помирить искусство и науку.
28 Апреля — 29 Апреля. В 2 ч. д. отправился в Дерю-зино. Вечером были с Саней на тяге — пусто! вальдшнепа в нынешнем году почти нет. Ночью было ветрено, тетере¬ва плохо токовали, был в Березняках, утром в 1/2 8 ч. вер¬нулся.
1-го Мая сойдутся два
