на одну ступеньку спустимся к правде и по¬смотрим, как для опытной [съемки] в кино добываются в тайге эти самые козы…

На полях: Теперь, когда я это пишу за многие тысяги верст от Уссур. края, мне приходит мысль: не тот ли это был тигр, о котором [говорили, тигр прекрасного вида, молодой принц из тигров]. Что, если так? Огень, огенъ возможно, а если бы и не так, то пусть будет так, и вот мы теперь спустились еще на ступень ближе к действительности, гем спусти¬лись от пьесы «Китайцы» и нашли тигра в сопках за городом.

Этот документ о том, как был пойман тигр [за городом], вруген в Зверокомбинат на ходу: «вот, может быть, вам годится» оригинал письма, веро¬ятно, остался в деле, мне же досталась машино¬пись…

Возможно ли от этой правды спуститься еще к боль¬шей правде о тиграх. В отделе экспорта товаров второсте¬пенного значения мне [выдали] справку, что в 30-м году было доставлено тигров 20 штук и что все…

Как видно, дальше в сторону правды идти некуда, дальше начинается легенда, и новая правда начинает рас¬ти, враждебная легенде, что служащему для извлечения валюты уж надо [забыть] о легенде, [как] враждебной сти¬хии.

Так [служащий] с тигром попал впросак. Не зная леген¬ду, отправил тигров с незавязанными головами, и все-все тигры пришли без усов. Надо вообразить себе зрелище: тигры без усов. Оказалось, у тигров есть какой-то один ус, который открывает доступ ко [всякому] женскому сердцу, и корейцы, каждый веруя, что вырванный им ус есть на¬стоящий, вырвали дочиста все. Но какая же цена тигровой голове без усов!

Как странно, что, спускаясь от вымысла к правде, мы еще утратим ее совершенно, потому что если валюту за правду считать, то какая же это правда, если должна опи-раться на легенду: какая цена голове без усов и какая цена усам без сказки.

178

— Бросать надо такое занятие! — сказал я в отделе экс¬порта товаров второстепенного значения на полях: бри-гада-ревизия, — вы питаете суеверие.

Бриг[адир]ответил:

— Если мы удовлетворим потребность в суеверии, то мы получим золото и [помощь] в строительстве Правды, если же мы в борьбе с неписаным суеверием бросим тиг¬ров, мы будем питать контрабанду.

Все было так, но правда куда-то исчезла, вдруг растая¬ла. Но как же так, с чего начинать? Какой-то герой… сочи¬нитель пьесы, чтобы овладеть сердцем любимой женщи¬ны, отправляется в тайгу убить тигра. Чтобы подготовить зрителя к восприятию этого ужаса, надо изобразить, что тигр разрывает козу. Все было хорошо, и вдруг во время [съемки] вымысел расходится с правдой: на сцене тигр разрывает козу, а в жизни — он лижет, на сцене мы бо¬ремся с суеверием, в жизни им пользуемся… Что же делать сочинителю пьес, если вздумал с правдой считаться? По-звольте, но причем тут сочинитель? он действует во мне¬нии, ему лишь было бы красиво и приписка: в лучшем случае правдоподобно, ведь красота может быть прос¬той без всякого отношения к правде? С грустью ответит правдолюбец на эти слова, что да, красивость может быть создана и без правды, но… этого так много на свете, скоро такую красоту будут все шить на швейной машине, но ес¬ли — случится же так! правда явится нам в красоте, то ведь такие творения переживут многие столетия… Итак, выбор: писать сценарии из материалов 1 нрзб. или же писать, как я, добывая материалы [в живой жизни], жерт¬вуя красотой в слепой надежде, что правда когда-нибудь приведет меня к красоте.

Жень-Шень.

Мы так привыкли думать, что Европейские [ученые] и Тибетские индусы между собой живут как правда и вы¬мысел и еще верней, как наука и религиозное суеверие.

24 Августа. Начались дожди. Заосеняло. Ждем разре¬шения охоты.

179

«Отвлеченные темы» при разговоре с попом: о кротах, о пчелах (Анна Дмитриевна).

Ефр. Павл. предана дому, а не лицу. Из этого понятно ее подчас полное пренебрежение к моему личному быту (вот 3 ночи уже мучусь, не сплю, прошу ее достать подуш¬ку, а она не достает, «забывает», летние брюки так у нее в сундуке и пролежали, не собралась… и т. п. без конца). И нельзя обижаться — она безмерно предана дому. В ого¬роде у нее каждое отдельное растение плохо живет (очень запущено), но их много, и «в общем» выгодный, хороший огород, числом берет. Вот это «крестьянское» определяет нашу революцию с ее массами и обезличкой. Задушевно беседует с любимой гусыней и вдруг сама собственной ру¬кой зарежет за то, что «бесполезна».

загеркнуто: 1) Яйца курицу неугат. Вы не можете сами и об¬ращаетесь к нам заугенъем, врастете: наугусъ, а…

Требования старого писателя от молодых:

1) Молодой писатель полагает, что в Марксе, Ленине и Сталине все вопросы философии, этики, искусства ре¬шены (диамат), и если взять технику у старых мастеров, то каждый может сделаться писателем.

2) Отсюда вытекает сектантское отношение к мировой литературе, из которой молодому писателю поступает для личного рассмотрения не все, а только угодное началь¬ству.

3) Литература приравнивается к технике: коммунисты учатся у старых инженеров до тех пор, пока сами не будут инженерами. Но художников делает не техника, а искание правды в красоте.

4) Писатель не инженер еще потому, что даровитый писатель без всякого партстажа может стать на точку зре¬ния коммуниста и в творениях может быть в политграмо¬те сильнее, чем коммунист. Поэтому молодой коммунист, приступая к литературе, должен выбросить не только ком-чванство, но и весь задор моральный, порождаемый от пребывания в партии.

5) Писатель свободен в выборе темы: яблоко…

180

Стал добираться до идеальной жены писателя и дошел до Софьи Андреевны Толстой и отсюда перешел к себе: очень опасно писателю критиковать свою жену, потому что писательство идет от обратного жизнепродолжению. Вот как это выходит: жена — это душа семьи, и оттого она думает не о личности, а о семье в том смысле, что семья — это будущее (надо дитя вырастить, накопление запаса; по семье и общество: все в будущем, а личность — это насто¬ящее; писатель в своей личности собирает жизнь в насто¬ящее, это большое хотение и осуществление в настоящем; там «мессия придет», здесь «он пришел»; там готовятся к будущему, здесь нечего готовиться: оно стало как насто¬ящее. Крестьянки пренебрегают личностью для ржи, пол¬ководец людьми для победы (Керенский и солдат: «мое будущее — могила»; тут двусторонняя гибель, и обществу, и личности).

Русский народ лично не жил (т. е. не пользовался для жизни культурой лично), и потому от него не остается па¬мятников культуры. Культура тут привязывается к вре-менному, напр., религия для государства, и когда гибнет государство, гибнет и религия. Таков путь русского госу¬дарства, но тем самым определяется особенно оригиналь¬но жизнь русского как личности: понятно, в этом случае надо брать не среднюю жизнь в семье, в народе, в госу¬дарстве, а ту особенную жизнь вне семьи, общества и го¬сударства, это будет, вероятно, бродяга от физического до духовного состояния или интеллигент.

29 Августа. Дожди. Осень. Браконьеры.

Антивоенный конгресс (USSR как одно из явлений ка-пит. кризиса после войны. Ликвидация кризиса, 1 нрзб USSR).

На полях: реальность — лигн(ое).

Совесть Щедрина в то время была так же растревоже¬на, как теперь у нас растревожена совесть среднего чело¬века, и, как у него, прямота и честность в поступках чело¬века являлись как бы конечной последней реальностью, так и теперь жажда честного дела и честного слова стала

181

скрытой всеобщей потребностью, больше всего этого хо¬чется, когда мало-мальски насытился хлебом.

Анна Дмитр. разговор о кротах и пчелах считает от¬влеченным, а конкретным (предметным) считает разго¬вор в личном отношении к человеку в его повседневной жизни. В этом половина правды, потому половина, что личное (не электричество и трактор) распадается на лич¬ное усилие людей в обеспечении продолжения рода (Мес-сия придет) и личное, настоящее как конечная цель (Мес¬сия пришел). Самый глупый женский разговор ближе к делу, чем «отвлеченный» (о кротах и пчелах и тракторах), но он именно тем утомительней для нас отвлеченного, что напоминает нам о нашем бессилии в осуществлении ино¬го личного (Мессия пришел). Шестов и Бабель живут как дома среди этого бабьего лепета; Розанов, Ремизов тоже умели в это вникать. Розанов на этом создал свою поэзию. И анти-это: идейный, всегда в буднях своих книжный Ме¬режковский и вся эта хлыстовщина до (ужас сказать)… си¬филитика Блока (семья Розанова — наследственный си¬филис, Блок — личный и неслучайный).

Любящий человек обнимает другого вниманием са¬мым близким к самому трудному и ежедневному (мимо моего окна женщины в разговоре идут на базар: их певу¬чая речь о всем живом и съедобном). Вы говорите, что нефть и чугун, — пусть! Но вы должны это «отвлеченное» лично представить.

«Тело наказывай, а души не тревожь!» (Гиляровский. Рассказ о наказаниях. Мы же будем рассказывать, что у нас было наоборот: «душу наказывай, тело не тревожь».

1 Сентября. Вчера прочитали в «Известиях», что охо¬та разрешена была еще 29-го, в тот день, когда мы с Петей браконьерили. Узнав, пошли сообщить членам кружка. Правление берет с нас деньги, но им дела нет до любите¬лей охоты.

Другой союз (писателей) снова прислал анкету «соц. происхожд. и проч.» — в тысячный раз!

182

Завтра с Петей идем в Иовлево.

Материалы разбиваю на: 1) Реликты 2) Голубые песцы 3) Хуа-лу Олень-цветок.

Пафос реликтов: человеческая буква ять (двуперстие, Иванов-Разумник).

2 Сентября по 7 [Сентября]. Прошли утром через Тураково—Алексеево—Кресты — в Иовлево и 7-го утром вернулись из Иовлева через Колывань—Тураково в Сер-гиев. В Алексееве — охотник Василий Кузьмич Антипов, в Иовлеве Степан Григорьевич Мошаров (жена Катерина Ивановна). Долгие луга: Кобылино—Кресты—Спас-Тор-беево, Кащеево, Сухарево, Бурцево. Урожай орехов, гри¬бов и белок.

Определялись по мыслям — так бывает приметой ель, как пальма, с которой лапник обрубили для охвоения угольных ям: на такой ели только у самой вершины пучок ветвей и, когда заблудишься, то стоит только забраться повыше, увидеть эту ель, и вот кончено, ты сейчас же и определил, куда тебе надо идти. Но вот, бывает, идешь среди однообразных кустов, между которыми клочками, где только можно, выбрана трава, идешь и подумаешь: «Вот здесь эту вкусную траву не ско¬сили почему-то, и она засохла напрасно, почему же ее не скосили и на такой прекрасной поляне?». И вот, положим, через много часов под вечер оказалось, что мы заблуди¬лись и выбраться из лесу нет возможности, а хочется есть, и ни корочки хлеба, и морозит, а спичек не взял. Вот тогда делаешь отчаянное усилие на быстром ходу узнать, где ты, по каким-нибудь признакам и не можешь узнать, — везде ореховые кусты с поломанными ветками, полянки с выкошенной травой, иногда на полянке красный гриб, иногда черный, изредка белый. Что делать? В голове хаос, мысли, как у зверя,