кто дошел до этого, испытав «да будет воля моя». Но… у нас, в старой России через православие и Достоев¬ского в чувстве природы как будто уже прямо и давалось это «да будет воля Твоя!», что-то вроде «святой плоти». (Как же в это чувство вставить машину?) Еще вот что: уход за машиной собственника и уход служащего шофера могут быть равны, но собственник и служащий по-разно¬му чувствуют машину: служащий имеет импульсом свое личное положение в обществе и есть часть машины: что ему прикажут, то он делает, собственно говоря, едут и на нем, — а собственник едет сам: он повелитель.
Метель и догадка: понимание пришло через 32 года: значит, то чувство продолжает же как-то жить! Метель обещает встречу на том свете, но эта встреча невозможна, потому что нет ответа с той стороны, и должно быть, лю¬бил не ее, а себя. И так ясно, что она не любила. И так все бедно!
Значит, насколько же нам жизнь ценна, что о таком пустяке плачут оагеркнуто: всю жизнь десятки лет!
Мужик сказал: — Мы раньше думали-гадали, где рай и верить этому или не верить, а рай-то как раз тут и был: мы жили в раю (Б. рассказал).
317
Основная ошибка Алпатова: через Достоевского «Иди¬ота», Алешу Карамазова и др. он усвоил себе особенное тонкое романтическое чувство к женщине (а может быть, через сказки Кота Мурлыки и Марью Моревну), и вот это тонко-поэтическое чувство и было всему помехой и за¬прещало выход естественному, прямо даже обыкновенно собачьему половому напряжению.
— Дело какое-то большое делается, но человеку от это¬го дела никак не лучше (сказал А.). — Какому человеку, нашему прежнему? — Да, но теперь народился человек, который вовсе не знает прошлого и настоящее считает в сравнении с тем неизвестным, ужасным прошлым — прекрасным.
17 Ноября. Отдал в ГИХЛ «Непуганых птиц» и начал писать «Колобок». Яснеет решимость пересмотреть глу¬бину Достоевского и Толстого, в особенности же Достоев¬ского.
19 Ноября. Пробуем уехать в Москву. Страшный мо¬роз. Машина не заводится.
Полигамия и моногамия и моноандрия и полианд¬рия — вынужденная моногамия и полиандрия — но и при¬родная есть тоже не постоянство, а одно переходит в дру¬гое; вообще даже голубиная парочка, если разобрать ее по существу, не вольна в своем единстве. Настоящее единст¬во заключается в личности и соединено с «долгом».
О машине — собственник или служащий: в отношении сбережения машины служащий может поступить не хуже собственника, т. к. «положение» в обществе шофера зави¬сит от его отношения к машине. Разница тогда, если собст¬венник сам управляет. Три категории людей: 1) Человек едет, как партчеловек. приказывая спецчеловеку везти се¬бя, как кучеру, 2) Спецчеловек — есть механический чело¬век, продолжение руля, 3) Человек имеет свою машину и лично ей управляет.
Homunculus — это мое «дитя», или «присыпуш», или «душа в непоказанный час рожденного ребенка», имею¬
318
щая стремление воплотиться. Это душа поэта, выходящая на простор у ног Галатеи.
Я же не знал второй части «Фауста», когда писал «Жу¬равлиную родину», между тем Алпатов кончает тем же, чем Фауст: осушением болот («Золотая луговина»).
Когда сидишь за рулем, то все кажется, будто тихо едешь.
24 Ноября. Средние морозы стоят и так солнечно, что за Февраль принимаешь, думаешь — уже поздно, прохо¬дит зима, а это еще слишком рано. Этот свет за весенне-летние забойные дожди.
Работаю над «Колобком». Хорошо бы собрать книгу вроде «Скорая любовь». Название: «Богатая смесь».
Люба достала Перуанский бальзам. Завтра еду лечить ревматизм правой руки.
С тех пор как Лева женился, его как пробкой закупори¬ло: и помчало назад.
Борьба с машиной т. е. превращение ее в свою лично-одушевленную вещь. Опасность поглощения себя маши¬ной. В городе уже все знают. Машина — это все равно что власть, чин генерала и т. п. Машина, значит, большевик, это разрыв со старухами. В то же время все хамье из мест¬ного начальства становится почтительным, ведь хамья-то больше, и в общем плюс.
27 Ноября. 1-й день электролизации (нечетн. в 1 ч. д. до 15/ХН).
«Резиновый человек». Наш человек «будничный», еже¬дневный (как назвать?) прерывается смертью, и этот пер¬вичный ток жизни возбуждает непрерывный вторичный ток, который мы называем культурой. С другой стороны, экономист-государственник тоже человека понимает не лично, а смешанно (резиновый); если, напр., он видит дрянного человечишку, то он знает, что это так и есть во всем человеке, т. е. он свойства, присущие личности, пере¬
319
носит оагеркнуто: как качество в качество всего движу¬щегося человека: вот это и усваивают теперь как новое диалектическое и материалистическое миропонимание в царстве экономистов (экономист господствует).
«Кавыч» — разбирается в пределах бывалого и в нем индивидуальность определившуюся стандартизирует (к Зеленым озерам). Большие люди и маленькие: Тодмант и Беленький, пушторг. Небывалое.
1) Кавыч и Бухбанд, 2) Кавыч и биолог, 3) Кавыч и Пушхоз: большие и маленькие люди, 4) Кавыч и ширпо¬треб, 5) К. и отказчица, 6) К. и Зеленые озера.
29 Ноября. Второй раз ионизация. Что-то с сердцем становится неладно, не хватает воздуха, жмет.
Неустанно возвращаюсь к мысли о человеке, что два основных понимания человека как индивидуальности не¬повторимой, личности в этом смысле бессмертной — это одно, и другое, — что личность есть переменные свойства реального человека, все равно как цвет зари есть только коротко являющийся отблеск заходящего или восходя¬щего солнца.
Утвердить реальность в личности есть то же самое, что признавать бессмертие, — как это сложно и как это разби¬лось в истории; с другой стороны, как просто видеть бес¬смертие человека, если только все личное в нем признать свойством. Наша трагедия состоит исключительно в об¬мане личного. «Да будет воля Твоя!» — это крик отчаяния сокрушенной личности, переходящей в иную окраску ка¬чества… Но в природе рядом с индивидуальностью само по себе существует чувство целого.
1) Прокладку под гайку карбюратора
2) Ручки
3) Прокл. грязевика
4) Капот
5) Шурупы с прокладками для пола
1 Декабря. По пути в Москву, на рассвете (3-й элект¬ролиз, сеанс).
320
Пуля в дуле.
Всю жизнь заговариваю себя считать деньги и носить револьвер и всю жизнь не могу приняться за счет и со¬браться купить оружие. Но мой приятель, еще довольно молодой человек, вот уже года три как завел себе брау¬нинг № 2 и по темным улицам всегда ходит с рукой, опу¬щенной в карман. Он говорил мне, что у него отлично вы-работался рефлекс на три случая: днем у него револьвер без пули в дуле, но при нападении он мгновенно может передернуть, и первая пуля из обоймы переходит в дуло; второй случай для более опасных мест: пуля в дуле, но с предохранителем; и если в темном переулке подходит человек, пальцы сами собой в кармане подвигают предо¬хранитель на бой. Столько забот и за три года ни одной встречи, и в обойме взяли все перемешались семь патрон, и даже обидно: кругом раздевают безоружных, а тут вот будто знают. Случилась недавно с моим приятелем в его семье маленькая пертурбация: он решился наконец объ¬явить своей сожительнице Лидии конец их совместной жизни и сошелся со старой женой. После объяснения он нанял себе грузовик и приехал за вещами. — Никаких ве¬щей ваших у меня нет! — ответила Лидия. И действитель¬но вещей никаких не оказалось. На суде Лидия плакала и уверяла судей, что вещей никаких и не было. А между тем это я уже сам знаю, кроме того многого, чего не видел своими глазами: у приятеля моего было два пальто; одно меховое с бобр, воротником, другое летнее на [подклад¬ке], было два пальто… Да и самый факт говорит за себя: ходит оборванец. Так вот и ходит теперь с пулей в дуле на случай разденут…
На полях:
Экзамен на шофера Облдортранс Кузнецк. 12 Комсомольская 23 Генрихсон (в 5 вех.) Загорск Гараж Союзтранс
Сговорился с ГИХЛом: Лукин прочтет «В краю», и мы с ним тогда подработаем и кончим вопрос об оформле¬нии.
Заходил к Авербахам: победа!
321
В Сергиеве есть очень старый священник, когда он идет по улице, вокруг него вьются мальчишки венком и все кричат: «Долгогривый, долгогривый!», а священник по¬вторяет: «Ну и деточки, ну и деточки!» Мне кажется, и на меня так все 16 лет в литературе кричали: «Долгогривый!» И теперь вот оагеркнуто: видишь, как те же самые «де¬точки» почтительнейше расступаются. Все произошло, потому что я не побрезговал вникнуть в жизнь, подошел вплотную, сам увидел своими глазами и остался самим собой.
Я писатель, который в смутном стремлении всегда чувствует свой правый путь.
Начало: дор[огие] тов[арищи]! дела мои в литературе заметно поправляются. Мне удалось в этом году написать вещь, «Корень Жизни», которая и сама по себе лучше дру¬гих моих вещей, и заметно имела успех, будучи напечата¬на еще лишь в «Красной Нови». Вы теперь в современной литературе назовете очень немного имен тех писателей, кто был до революции небезызвестным и сейчас не отста¬вая идет в уровень со временем. Невольно является во¬прос, и это самый лучший вопрос, который вы можете мне сейчас задать: «каким образом вы уцелели, Михаил Ми¬хайлович, и как это вы сохранились?» И я вам отвечу очень искренно и верно, применяя слова Гёте на себя: я писатель, который в смутном своем стремлении всегда чувствует свой оагеркнуто: правый верный путь. Что такое «смутное стремление?» я не могу разобрать в целом, и не хочу, но в отношении, напр., языка все мне очень яс¬но. В смутном стремлении своем к самовыражению я всег¬да не умом, а сердцем своим знал, что устная народная словесность у нас не в пример значительнее, чем словес¬ность письменная, литература. И я шел путем всех наших крупнейших писателей, шел странником в русском наро¬де, прислушиваясь к его говору.
Собственность — жизнь: да будет воля твоя
322
4 Декабря. Всего 4 раза был в электрокабинете и рука почти уже здорова.
С малых лет забили меня человеком так сильно, что я до сих пор повторяю это слово — человек, не решаясь сам лично войти в это понятие и раскрыть его самостоя-тельно. По-моему, как я понимаю это сейчас, есть два че¬ловека: один человек, все равно как электрический ток в прерывателе, является искрами; одна искорка мелькнет и ее уже нет, и уже другая светит, и так весь человек, как ток, распадается на искорки-личности — и я сам, тоже ис¬корка-личность, смотрю на другого по себе и знаю его и чувствую как себя самого; глядя так на бесчисленные искръкзагеркнуто: личности, я научаюсь их различать, и сущность человека мне является в его искре-личности. Человек в другом понимании нам не виден, как ток, бегу¬щий по проволоке, и личности людей нам ценны не сами по себе, а лишь как переменчивое
