она ху¬же, чем вещь, из которой я ее переделал. И если ехать на Дальний Восток, то надо взять [кинокамеру] или ту же лейку, но снимать, имея в виду пьесу, чтобы пьеса возни¬кала непосредственно из фото.
370
Длинный и толстенький заспорили между собой, кто у них старший, кто большой. Длинный стал хвалиться: я длинный, мне дальше видно: я и большой. Толстый, ве-селый человек, ответил длинному: если бы твоя правда была, то на руке средний палец назывался большим, а этого нет: самый длинный палец на руке называется средним, а самый коротенький и толстый, как я, большим.
31 Марта. Переменилось сегодня утром движение весны медленное в тумане с деньками серыми до + 5°, гля¬дящими, как в зеркало, один в другой (весь март!). Север-ный ветер и при солнце днем — 3.
Воспользовался морозом и вывел Машку к воротам.
Бострем («интуит») и академик (логик) — два типа со¬временности (очень ярко: помнить, наблюдать, развивать). «Интуит» жалок, если он не оседлал, не едет на черте (на¬пр., Фаворский тоже интуит, но он не жалок). Жалок он в тот момент, когда проявляет претензию на влияние по¬мимо сотворения вещей (старое мое: собачка против па¬ровоза = интуит против логика = сказать ничего нельзя).
Консерватор стремится удержать то, что имеет, рево¬люционер создать новое.
Москва в 6 у. Только что рассвело. Старуха в тулупе у ворот спит на стуле.
Иду посередине улицы (нет машин). Светофоры темны. По сторонам собираются кучками какие-то постоянные, местные гнездовые люди, дворники и всякие домовники, метут… Грузовик тянет на веревке 1 нрзб., осыпанного известкой… Начало движения: Машка, вся раздушенная бензином и маслом, вымытая, вылощенная, упругая, про¬мчалась одна, подавая сигналы, и пошло, и пошло.
Вечер: дети с улицы в подвалах робко кричат: нас поко¬лотили!
Март[кин], ж. д. служащий, идет со мной до вокзала и рассказывает о причинах отсталости транспорта: чело¬век обижен, голова у него кружится — вот вся причина, и как все хуже и хуже из года в год, из месяца в месяц: вот
371
выдавали по 4 селедки — теперь ничего, постного масла и т. д., и т. д.! Пришли к новому вокзалу: — вот тебе дости¬жение! — «Старый вокзал был лучше и не меньше: в нем только что квартиры — из-за квартир нескольким служа¬щим все достижение?» Итак, живет обыватель, непри¬знанное существо в СССР — нечто вроде лишенца жизни (праволишенцы и жизнелишенцы): ударники (герои) и обыватели, и так тоже города и оагеркнуто: даже об[ла-сти]… скоро возникнет понятие «советского обывателя», как возникли советский патриот и др.
«Хуа-лу» в переписке. Завтра 1-го поправляю и пере¬даю начальству. Верю, что сценарий превосходный, но знаю, что это ниже много моей книги.
Видел «Петербургскую ночь» Рошаля: этот психологизм мне напоминает фотографию, залезающую в живопись: портрет — под Рембрандта, пейзаж под Левитана, — так точно жалко кино озвученное, залезающее в психологию Достоевского. Все и так, и не так: что-[то] вроде иллюст¬раций, существующих лишь потому, что существует основ¬ная вещь. Даже придумка такая удивительная, как связь через песню музыканта-творца с каторжниками: все это дается, воспринимается как напоминание о народн[иках], но не народн[ики]…
Надо в кино, как и в фотографии, пользоваться их соб¬ственными средствами… И если там в этих ресурсах нет идей, то пусть лучше будет кино без идей, как американ-ские фильмы, чем идеи эти будут доставаться из литера¬туры.
Исходить кино должно от документа…
…массовому человеку очень хочется сняться, чтобы увидеть себя самого, не кого-нибудь, а себя самого. Фото¬граф тоже хочет снять жизнь и увидеть ее, жизнь, как она есть: самую жизнь; и мы, когда видим хороший снимок, радуемся ему, принимая тоже за самую жизнь. На самом деле обманывается массовый человек, что на карточке увидел себя самого: он увидел от себя самого очень малое, при дальнейшем своем развитии он захочет иметь порт¬
372
рет, сделанный художником; так точно и мы скоро тоже отходим от обмана, что жизнь, даваемая фотографом, есть «самая» жизнь… Мы от фотографического переходим к более глубокому глазу и доходим до внутреннего…
Художник оставляет на материале след своей личнос¬ти, чем больше он вложил себя в материал, тем и материал должен быть живей; но на известной границе…
Фотография есть голос самого материала, это счет ма¬териала, предъявленный художнику (а то ведь художник, забыв о первоначальном материале, может взять себя как материал и говорить о себе); снимок — это документ мате¬риала…
25 Марта. Продолжаю думать о вреде «открытий» методов творчества для всех: открывается путь жуликам, между тем как подлинный творец идет по неоткрытым путям. «Открытие» тем хорошо, что истинно творческие натуры побуждает искать новых путей.
3 Апреля. (Страстная).
Утренники. Днем при солнце тает. Определилось, что благодаря постепенному таянию в марте, несмотря на обилие снега, вода полая небольшая и даже вовсе не было разлива.
1-го Апреля сдал сценарий. Получу ответ 7-го. Не могу представить себе, чтобы мне отказали, до того все счаст¬ливо сходится в моей работе.
Я думаю, что основной признак пьесы для кино дол¬жен быть тот, что эта пьеса может быть исполнена только средствами кинематографии. С этой стороны ни «Гроза», ни «Петербургская ночь» не выдерживают критики («Гро¬за» просто опера даже).
Почему пьеса «Гроза» в кино как бы сплющивается? Сознание поглощается, пожирается зрением, не остается места домыслам, этическому раздумию: женщина броса¬ется в воду, и человек выходит из кино просто подавлен¬ный. И так все: вышел, и все кончено.
373
Задача 1-я: изучить, верней, вызнать изобразительные средства кино как такового и 2-я: возможности создания сценария без посредства литературы, потому что пере¬делка с литературной всегда понижает вещь.
4 [Апреля]. При утреннике загорелся денек, вот какой день прекраснейший!
Рад, что покончил с рассказом для кино, и как ни ду¬маю, не могу найти в нем такого уязвимого места, чтобы можно было опасаться. По всей вероятности, возьмут, и начнет моя тетрадка обрастать, и сколько всего навер¬нется, какой это вырастет ком!
Смотрю на пьесы в кино и впервые понимаю высокое достоинство драматического театра, его человечность: по¬хоже на то, как, глядя на аэроплан, начинаешь понимать впервые прелесть птичьего полета, птичьего пера. И вот бы где, в пьесе для театра, показать бы свою проникно¬венность в природу. Так вот у Шекспира в «Ромео» утро, когда влюбленные слышат пение птицы, и одному кажет¬ся, будто это поет соловей, ночная птица, и значит, можно еще вместе побыть, а другому — что это утренний жаво¬ронок и надо спешить расставаться. Вот бы так, на таких сценах построить всю пьесу.
Иногда я думаю, что мои успехи на старости лет в ли¬тературе в советское-то время, когда все против тебя, объ¬ясняются сторонами моей личности, с точки зрения куль-турного человека отрицательными. Я помню, в Клинском земстве агроном составил обо мне свое мнение по виду и по диплому как о человеке культурном, но однажды, вглядевшись в меня, понял, что я тоже, как и они все, «шпана». В советское время меня тоже принимают за чу¬жого, культурного человека, и злы на меня и почтительны и тешатся тем, что вот и «графа» или «князя» буржуазной литературы они используют, не подозревая, что я-то и есть настоящая русская шпана.
Долго мы с Шумяцким согласно нападали на совре¬менных выскочек в литературе, и когда я сказал, что на¬
374
стоящих талантов вообще чрезвычайно мало, он вдруг в том же согласном тоне ответил: — Даже если считать, что специалист как человек с флюсом, то ведь тоже, как редко встречаешь человека с флюсом. Это очень типично для большевика: попадет ему «флюс» и пойдет, и пойдет. Между тем явно же, что именно они, политики-маркси¬сты — лица с флюсами, а не мы.
Надо продолжать наблюдение над «новой дорогой».
Надо начать особую тетрадку «прошлое», в которой время от времени обращаться к себе и понимать свою жизнь как дерева: в таком-то году, напр., начала расти его большая ветвь и т. д.
«Нимфа»: это «незнакомка» прежде всего: своя жена, да на чужом огороде и то слаще… — вот где корень искус¬ства: неизведанность; она, конечно, не дух, а между тем и не телесна, как будто тело ее иное, чем наше, легкое, ле¬тящее: это эрос, но не пол. Эрос может осуществляться вне пола, и пол тоже — вне эроса. У достойных, однако, пол осуществляется в эросе… Нимфа — это образ сочета¬ния пола и эроса: она является как испытание, в счастли¬вых случаях обращается в «музу», в несчастных — в про¬ститутку.
Есть некий страх перед возможностью обнаружить мо¬ральную нечуткость, свою лишенность понимания выс¬шей жизни, которая пройдет мимо тебя, и ты без нее обой-дешься, как будто ничего и не было (у Чехова рассказ о замечательном докторе и его жене). Есть оторопь в не¬ожиданно, врасплох берущих тебя моральных положени¬ях, как будто всем настоящим людям давно известных, а тебе в первый раз. Вот напр., можно ли всерьез говорить о черте, как у Гоголя в «Ночь перед Рождеством», что чер-та захватить силой божественного начала и заставить его служить тебе, и ты чтобы не утратил себя от такого при¬косновения с чертом (Б. сказал, что это «демонизм», но, по-моему, демонизм — это обратно, когда черт едет на те¬бе, а не ты на черте).
375
Есть страх сорваться на элементарных вещах… У мате¬ри моей был этот страх и беспомощность перед чем-то высшим твоего понимания, но другим известным (какая-то ненаходчивость… заминка… и стыд до покраснения…). Но это гарантирует новое выражение старого, если взять¬ся всерьез. Так вот: если машина черт, то Б. бежит от него в натур, хозяйство, а N. пытается овладеть чертом и на нем достать черевички царицы. Все это разрастается в со¬временный вопрос…
Нельзя спросить — справиться у другого, потому что там встретишь или «находчивость» и тем себя углупишь, или догму, связывающую тебя по рукам: ты должен сам пе¬режить то, что деды пережили и внуки знают (находчивы).
Большевизм и фашизм в отношении к семье, — вот ку¬да надо смотреть, чтобы лучше понять. У нас решение этого вопроса такое: «семья при всем прочем будет суще¬ствовать естественно»: этический центр будет перенесен из семьи в общественную жизнь.
6 Апреля. Люди жить хотят, — дайте им жить!
Вчера по раннему утру — 10 мороза, а днем + 5.
Роскошная прогулка в Зубачево (вчера) по насту: лес завален снегом: лесоснег, зайцеслед: глухомань, лисослед, тетерток на снегу: зайцеслед у ручья, ручепесня из-под снега; тресколед; маткотетерев… солнпевоздух на морозе. Многозапах на морозе: резеда, левкой…
Лавров о безвыходности выходного дня: безвыходные выходные дни: все та же обстановка, те же условия: а рань¬ше музыка в церкви; я сказал, что нам, охотникам, есть выход: а вот Лева: ему выход в шайке: шайкочувство и пан-чувство:
