я, что Пав¬ловна спала на одной постели со своей бывшей невесткой, и тоже с Галиной, и что люди вообще, любя человека, спят с ним, муж с женой, друзья, товарищи. А я не могу спать даже с женой, я просто не засну, если рядом со мной спит человек. И вот это в тайном понимании Ефр. Павл. и дает основание ей заключить, что я не люблю человека: не до¬брые дела делать, не писать хорошо и влиять на жизнь, а надо спать с человеком… И вот это верно, а я брезгую всяким, значит, и не люблю. Спанье вместе — это своего рода этика любви и ее корректив, без этого любовь к че¬ловеку есть «мечта».
На полях: плохая Мать…
382
Я сказал: — Мучение мое состоит в том, что я делаю большое мужское дело, а сердце мое чисто женское. — Вот это верно так верно! — ответила Павловна.
И еще к этому я так думаю: вот этот отпечаток на жен¬ском сердце мужских дел с сопровождающей это печата¬ние мукой и радостью делает меня писателем. И это же самоудовлетворение дает мне свободу на всяком месте быть «самим собой», и, может быть, именно это приводит к тому, что Е. П. понимает «нелюбовью к человеку».
Павловна вчера представила мне, разбирая Зою как мать, деревенскую женщину старого времени, как она успевает среди огромной работы все сделать своему ре¬бенку: во время жатвы и в избе, когда убирает или готовит обед. И рядом Зоя нечесаная, обмоченная, огаженная ре¬бенком. А теперь без него как «богородица».
Так вот эти две женщины: баба и «богородица» со¬шлись как свекровь и невестка: вот истинные враждебные «классы»… как два этапа всей мировой культуры от обезь-яны до Дарвина. С точки зрения свекрови, любовь — это, как у животных, долг, а у невестки это музыка.
Надо помнить, что это «деревенское» как сила рода яв¬ляется и в городском индивидууме: Антонина Васильевна Касьянова, молодая женщина, успевает служить в Торг-сине и ребенка хорошо обхаживает и дом для мужа в по¬рядке.
17 [Апреля]. 17-го на тяге под Рогачевом: ветер, холод¬но, а тянули. Я мазал. 18-[го] утром пробовали пробиться в Переславище, но застряли в Селкове. Вечером были на той же тяге: опять холодно, мертво. Петя убил одного. 20-го отвозил Петю в Пушкино: Павловна разбила нос, у меня «прострел».
Сколько уже времени тянется эта изморная весна, и не было еще ни одного утра теплого и ни одного вечера тако¬го, как бывает: с пением всех зябликов, всех дроздов, с ко¬ротким обещанием тетерева перед самой тьмой токовать непременно на утренней заре: «приходите, приходите, по¬
383
слушайте!» и наступлением ночи с весенними звездами и сказочно-волнующим гуканьем сов.
Автомобильные фары там и тут открывали при въезде в город светящиеся зеленые точки на земле и повыше и еще повыше, это светились на земле глаза собак, на за¬борах кошки и на крышах.
Злые шоферы грузовых машин, нажимая, загоняли в грязь.
Перекликнулись с далекой машиной светом и тьмой. Попали в колдобину.
Там, где зимой была «желтая опасность», теперь ока¬залось, эти желтые кружки наверху были оттого, что вни¬зу были выбоины в мостовой, и это влияло так на весь слой зимнего снега, что в этом более слабом месте полу¬чалось и зимой углубление желтого цвета. Теперь эта желтая опасность превратилась в белую: каждая из этих ям была залита водой, скрывающей истинную глубину ямы. Мы попали в одну колдобину так, что Павловна взлетела вверх, как мячик, и разбила себе нос о перекла-дину кузова.
В Иудине Петя пошел к Майорову узнавать о собаке Плакуне, а я остался в машине. Приходит подвыпивший молодой парень и говорит, оглядывая машину: «Крокоди¬лы! еб. в. м., взять бы за колесо да в канаву!» Между тем, недалеко отсюда, в Селкове, как рассказывали, что на ма¬шине охотиться приезжал Ворошилов. Так что и сам Воро¬шилов мог ясно услыхать «крокодила». Езда на машине на охоту уничтожает в конец поэзию вольного странника-Звук мотора на второй скорости, как пчела жужжит. На хорошей дороге мотор поет победную героическую песню (штатная должность «героя»).
Та «масса», которая является как сопротивление лич¬ности, и та среда, которую создает личность победным своим продвижением: Авербах валится на Пришвина как «масса» (и действительно он не один: РАПП), но за При¬швина работает история. Так вот бы и Зоя, дочь полицей¬ского: масса и Зоя, а туда, куда вклинилась Зоя, там побе¬
384
да — и не прежняя Зоя, и не прежняя «масса»… Значит, создавая новое, мы должны переделать и личность (Зою), и среду («массу»).
Булкин — идеальный представитель генеральной ли¬нии, но неправ в отношении к новому, к перемене: он кон¬серватор революции… а ведь это в лучшем случае, а ниже все приспособленцы — бюрократы, жулики, действующие именем революции. Вот это и обманывает: кажется по чувству жизни, что такое должно отмереть, и это верно, оно отомрет, но ошибка, что оно не есть всё: скорее всего, оно есть эквивалент твоего же отмирающего прошлого, твоей собственной ограниченности.
Так движется революция, вечно сбрасывая старые шкурки (Старые шкурки) и обнажая непобедимое зерно: сейчас же оно обрастает шкуркой, но тут же и разбивает-ся—в этом и есть революция…
Итак, 1) Зоя, девушка иного класса, обладает тем же, чем и девушка пролетарского класса: честь девушки, охра¬няемая против «животности» массы.
2) Девушка деревенская, охраняющая себя ударом ку¬лака по лицу.
А Зое это нельзя: за это ее разъяснят, как…
3) Петя, презирающий все уступки и спасающий себя работой: он всех побивает делом: окончательный «реви¬зор» ведь есть сотворенная вещь: это с мужской точки зрения; а с точки зрения Зои достижение среды: это моя среда: т. е. она так оценивает.
21 Апреля. Всю зиму не был на охоте, все занимался учебой на автомобиле, чтобы весной выезжать на машине и охотиться в прекрасных, недоступных без машины мес-тах. Пришла весна недобрая. В холодный ветреный вечер 18-го Апреля выехал я на машине на тягу и в ожидании начала тяги сел на спиленное и почему-то не увезенное дерево. И эти полчаса, проведенные на сыром дереве1, от-
1 Заболел от машины, когда утром после ночного мороза заво¬дил ее неодетый. На охоте не простудился простудишься примега-ние М. М. Пришвина на полях.
385
няли у меня всю мою мечту ездить на машине в неизве¬данные места и охотиться: на другой день, 19-го, я почув¬ствовал боль в пояснице, больше, больше и к вечеру кричал. 20-го доктор Кочерыгин установил начало ишиаза и пред¬ложил лечить его гомеопатией. Он говорит, что многие ал¬лопаты теперь переходят на гомеопатию из-за недостатка лекарств.
— Попробуем! — сказал он, — я на вас поучусь. Решил попробовать и одновременно Леву направил
в Москву, чтобы после недельного лечения гомеопатией перейти на аллопатию. Сегодня, 21-го к вечеру прибыло лекарство, и я начинаю принимать.
21 — перед ужином № 1.
Приписка на полях: Заболел от машины, когда утром после ногного мороза заводил ее неодетый… на охоте не простудишься.
Сегодня 21-го (нужно же так, чтобы именно когда я за¬болел) совершился перелом в природе: сегодня 1-й насто¬ящий теплый день после ночи с теплым дождем, убрав¬шим весь снег. Все прибрано, тепло, теперь бурно двинутся соки, надуются почки и будут золотиться сережки ореха и ольхи. Такое несчастье! а между тем я не плачу: я при¬учил себя давно к необходимости мучения и, когда оно пришло, переношу его, как будто делаю необходимое, не¬избежное дело. Перенесу эту весну внутрь себя, и пусть у меня там где-то внутри развертываются мои собствен¬ные березы.
А. М. Коноплянцев восхищен «Жень-Шенем» и счита¬ет, что повесть войдет в мировую литературу. Я сам это думаю и стараюсь только не придавать этому большого значения, а то возомнишь о себе, и это будет мешать даль¬нейшим исканиям.
22 Апреля. Второй апрельский сияющий день.
— Если на пути моем препятствие, то я не должен чув¬ствовать жалости и просто снять его, но если на стороне человек обижен, я ему помогу.
386
23 [Апреля]. Этот нарастающий месяц в первый день рождения тонким серпиком мы увидели с Галиной в Мос¬кве, когда вышли из дома навестить Анну Дмитриевну. Увидел я серпик с правого глаза. — И я с правого! — вос¬кликнула Галина радостно, — только вот почему-то рож¬ки вниз висят: это, говорят, нехорошо, к дурной погоде. — Но отличная погода: ночью легкий морозик, но солнце великое рано уничтожило все ночные следы, и какое чис¬тое, голубое небо! Но я, увидевший месяц с правого глаза, сижу, прикованный к креслу, обложенный подушками и не знаю, когда этому будет конец.
В. Герасимова. Панцирь и Забрало. Это Чехов, исследу¬ющий ныне лишних людей среди партийцев и комсомоль¬цев. Любимый тип: чересчур старается в общественной работе и тем вскрывает свое происхождение из другого класса.
Вчера я хотел пропустить одну мысль через сознание Ефр. Павл. Эта мысль была о том, что будет ли когда-ни¬будь лучшая жизнь людей на земле. Мысль поселилась во мне через письмо А[лексея] Максимовича], который о кон¬це моей книги «Жень-Шень» — «вступаю в предрассвет¬ный час творчества новой, лучшей жизни людей на зем¬ле» — написал мне, что жизнь человека протекает в строго отмеренных пяти актах трагедии и что ничего лучшего в этом течении быть не может, а я пишу о лучшей жизни по Горькому. Вот я и думал об этом, что Горький до того изуродовал христианский оптимизм, пропустив его через науку, что о лучшем нельзя даже сказать, не возбудив по¬дозрения в услуженстве Горькому. Между тем в основе всякого творчества лежит стремление к лучшему (вопло¬тить себя в лучшую, небывалую вещь: значит, в состав лучшего входит и реализация личности).
«Лучшее» — это выражение общего движения…
Вот я и спросил Е. П., будет ли лучше. — И уже сейчас заметно! — ответила она. И рассказала о прислугах, что Паша была на собрании прислуг, и делегатка из Москвы говорила им не как раньше против хозяек, а напротив, что хозяек надо слушаться и не гулять по ночам: лучше дома
387
оставаться и чем-нибудь заниматься своим. И еще гово¬рила о том, что каждая прислуга может принять участие в обществ, деле, и если докажет способности, ей дадут стипендию в 60 р. в месяц на ученье.
Увидев свою племянницу Пашу в положении прислуги новой, Е. П. вдруг поняла «лучшее» и стала на сторону власти.
На полях: [советы] писателям (ходы)
Процесс шелушения во время революции: в ходе рево¬люции рождаются полезные мысли, их подхватывают и по¬ручают осуществление лицам, охраняющим госуд. линию партии. В дальнейшем рождаются новые мысли, переби¬вают старые, а люди, их охраняющие оагеркнуто: сидят и, значит, вредят; приписка: потому что мысли
