вре¬мени; на этом пути приспособления в другом, подобном себе человеке он, понятно, видит мертвеца, лезущего в мо¬лодые, он даже в старом друге своем видит свою обезьяну. Вот отчего в наше время люди не любят друг друга, избе¬гают встречаться. Мертвые прежде всего не могут любить (Григорьев-то!). Сознавая это, лучшие люди бросаются с головой в работу и спасаются в творчестве.

13 Мая. Ездили с Петей в Москву на Машке, сдали эк¬замен и поставили Машку на профилактику.

Где-то в подмосковной деревне у нас засорился карбю¬ратор, остановились и были атакованы мальчишками: это маленькие ростом, но вполне взрослые и готовые люди, даже иногда в кепях с длинными козырьками: всё знают; они похожи на ту голь, которая в начале революции была впереди.

399

Испуганные автомобилем куры спешат к своему дому, и если он находится по ту сторону автомобиля, то летят и бегут прямо на машину и оттого попадают под колеса.

Если тихо ехать и погудеть корове, то она, бывает, оста¬новится, сообразит положение и послушается, уйдет с до¬роги.

В Москве врезались в процессию похорон Менжин¬ского.

Вдруг из-за угла большой зеленый автомобиль без гудка. Тип спекулянта автом. частями (белый, как вошь). Стар[ший] мастер профилактория Яков Петров. Быков.

На полях: лигная пригина

14 Мая. Надо помнить войну — (вот еще что!) так надо помнить, чтобы в нравственной борьбе при необходимос¬ти видеть лицо врага; в поисках этого лица исходить из причины войны: кто причиняет войну — тот и враг.

Две группы людей: одним надо «почему?», другим надо «кто» (вредитель), одним объяснить и уничтожить лич¬ную вину, другим найти виновника (наука — искусство, интеллигент и обыватель).

Анархист то же, что женофоб: всякий женофоб есть тайный женолюб, так и всякий анархист есть скрытый властолюбец (напр., Иванов-Разумник).

Отец моего героя часами сидел у кротовой норы и до¬жидался, чтобы схватить, — схватил, подержал и пустил: власть над кротом! «Смотрите, — говорил он, — вот трава, и каждая травинка живет по-своему!» Он восхищался травой как хозяин ее, как свободный пониматель: «я — царь, и все во мне царствует»; и тут как-то и Христос, буд¬то бы освобождающий людей от власти и делающий чело¬века властелином смерти самой.

Автомобиль открыл мне в себе самом скрытого от себя самого властелина (власть всех проникает, но характер власти разный: характер государственной власти, религи-озной, научной, художественной; специалист властелин и энциклопедист властелин).

400

15 Мая. Ездили с Павловной в Красную сторожку, бы¬ли на круглой поляне и представляем себе, что должен пе¬реживать в наших социалистических условиях этот пото¬мок анархиста.

Как это странно вышло, что потомки анархистов, лю¬дей, отрицающих власть, после уничтожения монархии сделались особенными властолюбцами: их немало, дети крестьян, выражавших презрение к власти словами: «а нам хоть немец, хоть турок — нам все одно», дети разудалых бесшабашных купцов, дети бар и даже дети ученых прин¬ципиальных анархистов, — все стали начальниками в тот момент, когда в жизни из множества дорог, дорожек, тро¬пинок осталась одна прямая и простая дорога.

Машина, как игрушка: автомобиль и дети. Все детское движется, мчится, не помня себя, навстречу автомобилю: быстрое движение вызывает у них древнейший инстинкт поймать, остановить; древнейший инстинкт, из которого… выражающий борьбу с необходимостью яркому действию оказать противодействие (а если посадить «борцов» в ма¬шину, они засыпают). Говорят, что на Можайской дороге, где ездит Сталин, ни один мальчишка не смеет выбежать навстречу машине, и это уже и нехорошо, скучно.

Машина требует быстрой езды, вызывает шофера, и если только он выпил, нет ему спасения (на днях у нас шо¬фер с машиной влетел в пруд: машина утонула). В машине заключено стремление лететь до погибели, по мере уско¬рения тяжесть экипажа, железо, чугун становятся как бы легче, легче, и, наконец, это не материя, а дух, соблазняю¬щий погибелью (тонкая сверчковая трель жиклера… ком¬прессия воздуха, входящего в карбюратор). И логически: машина должна ехать, а не стоять (и бензина меньше).

Курица от автомобиля летит домой. Мальчик, пресле¬дуемый шофером, бежит домой: не лови его, а узнай дом и к отцу.

1) Гараж. 2) Красный нос. 3) Клей. 4) Торгсин. 5) Почта.

На полях: Логигеский План. Лошадь

401

Пугливая лошадь издали заметна по ушам.

Шофер — человек [сообразительный]: особенно в Моск¬ве, на каждом шагу надо «сообразить» свое действие в от¬ношении других действующих] существ и пространства.

Дер. Наугольное — от нее 1-й поворот налево, Скоро-пусковский завод, Василий Васильевич.

Приписка: Когда говорят: — вот талант! — это знагит: побе¬да, и это знагит, гто победителя не судят: та¬лант!

2. 18 Мая. Так и продолжается май без морозов, но и без дождей с легким похолоданием. Теперь опять жара, сегодня на солнце без трех градусов 50.

Ездили с Генрихсоном за ландышами в с. Воздвижен-ское. Дедушка раскулаченный при виде автомобиля, как пугливая лошадь, ушами прядет. Газуют пьяные шоферы; хромают машины.

Курган как беседка, скользко от хвои, лозовые показа¬тели реки.

17 Мая. Ездили в Чирково. Купили Османа за 400 р. у Алексея Васил. Денисова. Белая дьяволица и охотник: охотник в колхозе, и «приставная женщина» будит до рас-света, зная, что в это время охотник уходит.

Опять тупое время: вся страна гниет, если не сгнила, за «идею». Даже не идеализм, а номинализм: напр., сегодня постановление Совнаркома о переименовании в школах групп в классы и заведующих в директоры; уверен, что скоро начнется охрана семьи с прилагат. «советская»: чти сов-отца и сов-мать свою и проч.

Он чувствует себя заключенным и так разделенным от людей, как в одиночной тюрьме (вот отчего и попадаются все побежденные, а не победители).

Талант — это нечто вроде тока высокого напряжения: жизнь — первичный ток, а творчество является в момент разрыва первичного тока.

402

18—19 [Мая]. Ездили под Воздвиженское на курган за ландышами два дня подряд, первый раз с Генрихсоном, второй — с киношниками. У Генрихсона жена — старуха: жена, которая постепенно делалась матерью и наконец решилась принять в дом молодую — сколько страдания и какой удивительно простой пример перехода от любви чувственной к любви материнской.

1) Начало. Часто бывает незаметным и обыкновенным цветок на лугу, но когда его возьмут с луга и внесут в дом, он начинает быть привлекательным. И слова родного языка, то же самое, услышанные где-нибудь на чужбине, становятся до того прекрасными, что вокруг все чужое от них ородняется. Вероятно, потому так часто бывает, что земляки, встречаясь на чужой стороне и разговаривая на родном языке, часто остаются навсегда, и чужая сторона становится им новой родиной.

2) Было раз на войне, эстонец Алексей Генрихсон был ранен в грудь навылет. Раненого принесли в лазарет, и там за ним ухаживала сестра милосердия эстонка Мария Лю-навалис. Земляки разговаривали на родном языке и так создавали себе новую родину: так часто бывает, что на чуж¬бине земляки, разговаривая на своем родном языке, ород-няют жизнь вокруг себя на чужбине, и эта чужая сторона мало-помалу становится им как родная и еще больше.

21 Мая. Ездили в Москву. Расторжение договора с про-филакт. станц. Встреча с Левой. Навестили Дунечку.

С Машкой соединяются дети: автомобиль и дети. Детс¬кость американской техно-культуры: тип авиатора, кото¬рый весь расходуется в 1У2 часа. И тоже смерть (упал! как по-детски просто).

Дети окружают машину, когда шофер, открыв капот, устраняет неисправность. В грузовых машинах, бывает, хлопочут возле мотора несколько человек и между собой разговаривают: дети слушают эти слова и, соединяя их с частями машины, навсегда запоминают: карбюратор, поплавок, бензопровод.

Движение машины берет всего человека: весь ум его, память, внимание, мускульная сила, чувствительность

403

и созерцательность, воля и все многое, непознанное еще никем, включается в систему движения: одно мешает, другое…

На полях: конвейер московской улицы

22 [Мая]. Ездил на Скоропусковский завод, принял овес. Приезжал Калик и вернул работу сценаристов к ав¬тору. Так выходит, что если гнаться за драматургией, т. е. сводить действие к вечному треугольнику лиц, то звери исчезнут, если же заставить действовать зверей — люди в своем действии теряют значение.

Очень утомлен от езды на машине. Душа человека не¬чувствительно для себя втягивается машиной и перехо¬дит в движение. Это втягивание сопровождается даже на¬слаждением своей мощью, своей властью над существом в 40 лошадиных сил. Но после того как движение остано¬вилось и начинается подсчет, то в результате оказывается только расход: как будто от езды глупеешь.

В Москве шофер как человек сам с собой бывает толь¬ко на дворе, когда заводит машину и выезжает. Но как только он за воротами и машина вступает звеном в цепь разных экипажей и людей, движущихся по улице, человек становится волевой частью машины, замкнутой в цепь причин и следствий.

Шофер-ловкач, в миг запустив мотор, быстро прогнал машину задом по красивой параболе и стал в ряд с други¬ми машинами…

Утиное гнездо. Открытие.

В деревню из болота пришел Степка-Растрепка и рас¬сказал ребятам о своем необыкновенном открытии: он нашел в болоте утиное гнездо.

— Покажи! — закричали ребята.

Но Степка-Растрепка, восхищенный и занятый своим открытием, не понял ребят и стал говорить о гнезде. Там под лозовым кустом вода и в воде большая, как остров, кочка. Высоко над водой скрытое со всех сторон зеленью кустика утиное гнездо: это ямка, сильно обложенная ути¬

404

ным пухом, в ямке мягкой и теплой лежат одиннадцать горячих яиц.

— Принеси! — Степка опять их не слыхал. Он расска¬зывал, как лисица спугнула утку и побежала за ней, а утка нарочно тихо летела и отманивала лисицу. Чуть лисица устанет, утка тише летит, и вот бы только-только за хвост — и нет, и все нет, и все дальше и дальше. Вдруг ли¬сица поняла утиный обман, увидела мышку и бросилась к ней. А утка в траву. Вот Степка сидит в другом кусту на кочке и далеко, видит, шевелится трава, и все ближе, бли¬же эта живая поляна сюда идет. А это утка идет пешком, чтобы ее лисица не видела. И Степка увидел голову из травы и как утка под кустом взобралась на кочку и села. Вот тогда было очень трудно уйти незаметно, очень труд¬но: сучок за сучком он неслышно отгибал, продвигая себя, и отпускал потихоньку. Ноги совсем занемели, но он вы¬держал, перебрался на ту сторону куста и неслышно, то опуская в воду между кочками босую ногу, то поднимая, ушел и утку не спугнул, а вода холодная.

— Где же это было? — спросил один из мальчиков. Степка-Растрепка подробно рассказал: идти в первый

прогон и полем по белой дороге и с белой свернуть в боло¬то по синей дорожке (дети часто зеленые дорожки назы¬вают синими): под третьим кустом от белого камня ути¬ное гнездо.

Услыхав это, дети бросились в болото и разорили гнез¬до, а яйца, играя, побили.

— Эх ты, растрепа! — говорил вечером Степке его отец, хороший