что если бы она была его собственная, он так бы не поступал: и это значит, совсем плохой шофер. Иной человек находится на таком низком уровне, что может от¬носиться к вещам без вреда им, если они у него свои: дере¬венский, примитивный человек. Итак, есть в этом разные типы людей: иному нужно только помнить о своем, чтобы хорошо относиться к чужой машине, у другого не свое, — значит, ломай…
17 [Июня]. Ежедневно дожди, холод. Захотелось мне даже барометр починить, и вот я извлек его из кладовой. Стали разбирать с Петей, мне надоело и показалось, что собрать правильно невозможно, я отстал. А Петя продол¬жал добиваться и достиг: барометр стал хорошо показы¬вать. Желая отстоять себя в этом маленьком деле, я ска-зал: — Моя роль администратора-предпринимателя, если хочешь, просто даже партийца: годы пролежал барометр в кладовой, и десять бы пролежал, и ты бы за него не взял¬ся, а вот, благодаря моей инициативе, в какой-нибудь час работы у нас явился барометр, и как новый. — Петя на это ответил: — Все равно он лег бы на свое место и продолжал бы лежать годы, если бы к тебе не явилась техническая помощь.
19 [Июня] вечером барометр перестал падать. Пришел Бострем. Я думал о «желтой опасности»: что эта соловьев-ская формула потеряла теперь всякий смысл: варваров, т. е. народности менее культурной, но более богатой природ¬ными силами, могущими быть страшными для народнос¬
423
ти более цивилизованной, но менее сильной физически, теперь больше нет на земле. Японцы, особенно китайцы… какие же это варвары!
Левые эсеры — это люди, которые в конце концов бес¬сознательно претендуют на престол, маскируясь миро¬воззрением индусов. Едва ли они чему-нибудь научились и теперь…
Я принадлежу к массе русских людей, которые подчи¬нились завоевателям и стали работать с ними в ожида¬нии, что рано или поздно завоеватели принуждены будут считаться с интересами завоеванных, сами научатся… и нам от себя нечто дадут. Они и дали нам ту самую ини¬циативу, которая была у меня в случае с барометром…
Незнакомка (В. А. Герасимова): волнует только тем, что незнакома (какой абсурд! своя же баба, да на чужом огороде и то слаще, а уж чужая!): повод для работы эроти-ческого воображения (интересно для анализа прошлого). В таком случае совпадение или возможность материали¬зации воображаемого чрезвычайно редка. Придется вер-нуться к анализу: этого счастья «безумия» хватит на всю жизнь: источник вечной юности: как все зажглось вдруг, и стал понятен внутренний человек (догадка Павловны: «этой красавицы нет»). Е. П. относится скептически к портретам женщин для моей героини «красавицы»: «этой красавицы нет: киношники ее сделать не могут». Вот ана¬лизировать этот момент перехода от незнакомки к жизни после катастрофы: неудачник, злобник, демон, Григорьев, завистник, скептик, подпольник, самосильник = или же: система поведения, чтобы поверх личной беды этой же силой, сосредоточенной в незнакомке, как в фокусе: в этом свете всю жизнь увидеть и тем понять всю ее глубину. Ес¬ли бы удалось все понять, то это был бы я.
Правильность моей жизни была в доверии к этому све¬ту: и что я не хотел это анализировать: надо было дейст¬вовать (правда была в действии без анализа). Почему же мне-то в конце концов незнакомка просияла жизнью, а оагеркнуто: Блока, напр. другого наградила сифилисом и превратила в занозу. Общественники нам дают свою
424
«любовь к ближнему» или все равно «коллективизм» и т. п. как нечто данное, как абсолютную, вытекающую из жизни ценность: между тем к этой ценности необходимо лично Дойти.
Еще свойство «незнакомки»: она может загораться с верхнего конца и обрываться искрой поэзии, освещающей чудесно земные предметы; и она может загораться в гру-бейшей чувственности: поднять завесу ночью, раскрыть, что там: ползти на четвереньках: и ведь тоже там нет ни¬чего: точно такой же обман.
21 Июня. Население Загорска, 11-й завод и др. было мобилизовано для встречи челюскинцев, и даже куплены были для Шмидта золотые часы, но поезд не остановился.
Судьба Челюскина — корабля: корабль погиб, но люди живы — сплелась с нашим кораблем-государством: однако этот лучший смысл всей «эпопеи» никто не посмел выска¬зать. Напротив, авантюрность поездки во льды на негод¬ном корабле… Но так надо: ведь государство же крепится народом, и ничтожность повода исчезает в значительнос¬ти демонстрации: есть что показать.
Обыкновенная, повседневная жизнь в рассказах, по¬добно «барометру» и, напр., «диамату» (и «не-обходи-мость»: сознание необходимости — есть свобода). Можно исторически: «кадет»: записывать жизнь свою прямо рас¬сказами…
«Незнакомка» меркнет. Боюсь, что и тема моя «Маш¬ка» тоже померкнет. И отчего? стоило бы Шумяцкому вовремя ответить, и я бы завяз, все равно как вот заказали мне Хуа-лу, и я сделал. «Дон-Кихот» начался тоже от ни¬чтожной причины. И вопрос: если бы этой причины не было, явилась бы другая подобная для создания «Д.-Ки¬хота»? Это сводится к тому: если бы от случайной причи¬ны умер Сервантес до романа, написал бы кто-нибудь по¬добный роман «Дон-Кихот»? Я думаю, что нет, и тоже если ничтожного повода, вызвавшего роман, не было бы, то и романа [бы] не было. Но только «ничтожество» пово¬да, напр., заказ детского журнала, вовсе не есть ничтоже¬
425
ство, а проявление великого в ничтожном (напр., редактор Альмединген, его деятельность есть великая деятель¬ность, осуществляемая незаметным человеком.
Незнакомка: реализация «незнакомки» есть такая же «случайность», как, напр., создание «Дон-Кихота» (незна¬комка — это невеста). Мои сочинения насквозь в эро¬се, моя литература едва-едва выбивается из потока чувств.
Пьяница Ломакин хоронит сегодня свою жену, всем называя ее мученицей, замучил сам и теперь сам говорит: «отдаю последний долг мученице». Она была верующая, православная, и он, пригласив музыку, тем самым, что музыка содержит ритм, порядок, некий чин, считает, что это, значит, и по-христиански, т. е. что мог в отношении христианства, то он сделал, покойница в гробу, в цветах, родные собраны, музыка — все честь честью: отдал свой последний долг. Противно до последней степени: какой-то вскрытый и освобожденный от Достоевского и дейст¬вительный Мармеладов. (И еще, негодяй, оправдывается «болезнью» своей: что, по признанию врачей, запойное пьянство есть болезнь.)
22 Июня. Вчера появился Именитов Григ. Ильич, — роман написал!
Шофер Куликов Коля под машиной лежит, а друг за женой ухаживает.
Челюскинцы — это парад.
Вопрос о детях: почему бросают камни?
Взяток (мёд: день влажно-теплый).
Незнакомка. Оправдание оптимизма.
25[Июня]. Вчера был Литвинов: назначил прием у се¬бя начальников на 28 (27-го будем ждать результата). Уехать могу, вероятно, лишь 30-го.
Инфантилизм и вирилизм (ст. Эфроса «Триумф детст¬ва»). Разность художественного восприятия детей и взрос¬
426
лых. Слова Коррадо Ричи: «ребенок рисует не то, что он видит в предмете, а то, что он знает о нем» — Эфрос пере¬вертывает наоборот: «зрелый художник изображает не то, что он знает о вещи, а то, как он видит ее». Иными сло¬вами: искусство ребенка умозрительно, искусство взрос¬лого — отображательно (Эфрос). «Один воспринимает мир опытом представлений, другой — опытом наблюдений». «Если у взрослого чего-нибудь не хватает, значит, он мало видит приписка: путешествует и пр., а ребенок — мало знает. У взрослых все знания лежат балластом, пока у них нет непосредственных зрительных восприятий».
Характер Османа: человек из подполья: Осман — это человек из подполья: соглашается на дружбу, вы гладите его, чешете, больше, больше, он киснет, кажется, вот сов¬сем раскиснет и будет обыкновенная собака, как вдруг рявкнет злобно, и вы отскочите…
У Лады вчера в овсянке, наверно, была соломинка, се¬годня эта коротенькая тычинка не совсем вышла с перева¬рившейся пищей и осталась торчать под хвостом. Осман понюхал и какой умница! вытащил постороннюю тычин¬ку передними зубами, положил ее на траву, долго нюхал, разглядывал, потом поднял заднюю ногу на нее и, омочив, покончил совсем с операцией.
Мертвец: пьяный шофер врезался в толпу, изувечив несколько человек, один из них с разбитым о радиатор за¬тылком попал на буфер и приписка: в бессознании сел на него. Шофер, наделав беды, отрезвел и, пустив маши¬ну, пошел наутек. За ним кричали, бежали, свистели, но успеть не могли: шофер убежал бы. Но седок впереди, не¬видимый шоферу, пришел в сознание, ощупал свою голову, размазал кровь по лицу и, сообразив положение, захотел показаться шоферу, чтобы тот остановил машину и пус¬тил его. С большим трудом, медленно он перевернулся лицом к радиатору и, обнимая перед автомобиля руками, стал подниматься на ногах…
Шофер почти совсем успокоился, рассчитывая, что ед¬ва ли в суматохе кто-нибудь успел запомнить его номер.
427
— Не пойман, не вор! — сказал он себе. И только это ска¬зал, вдруг впереди из-за радиатора показалась вся в крови голова человека. Шофер дрогнул, выпустил руль, машина ударилась радиатором в стену, и окровавленный свиде¬тель…
Вчера приехали Коротаевы. Сели на машину и устрои¬ли пикник на опушке у ржи под защитой кустов (рожь на¬ливает). Вспомнился несчастный профессор, коммунист (грешок троцкизма), видевший в каждом кусту сексота. Ужасно мне жалко его, и много таких (у Ник. Плат. — дво¬рянство): он есть техническая сила (честный труженик): обречен на каторжный труд, чтобы замолить прошлое (дворянство), и незамолимо: потому что честность в труде (Петина) против задора борьбы (Левина): нет рывка, и оба вянут… (Отрекся от родителей, посылает им 50 р. по суду: что-то вроде социальной чахотки.) Герои Герасимовой (а масса как судьба).
Взяток. Дожди в тепле, сильно растут травы, все цве¬тет, рожь цветет. Когда солнце покажется, пчелы собира¬ются, и не видишь их, а слышишь, и пахнет медом, все гу¬дит и все медом пахнет.
В чистой здоровой машине гудит мотор так хорошо, будто песня здорового, молодого, веселого человека. И как чудесно бывает еще слышать за этим гулом мотора при¬глушенный вековечный разговор женщин сзади себя, ни¬чего не понятно в словах, и как много вековечного, общего, человеческого в их разговоре. Вдруг камень летит в ма¬шину (жестянка: мальчуган; он убегает к дому своему, как курица: его очень просто поймать: и поймали: он окаме¬нел).
Незнакомка. У Пани фигура как у Е. П., и она ей пле¬мянница, и оттого все в ней известно и получается «родст¬венно», т. е. в голову не приходит никакая «дурь». Напро¬тив, когда явно не родственно, незнакомо — тут и дурь
428
(своя же баба, да на чужом огороде и то слаще, а уж чу¬жая!): незнакомка другого рода, влечет в сторону, дальше, дальше: это сила экспансии: движение в чужую страну, куда-то… Напротив, родовое чувство (сама женщина) тя¬нет внутрь (консервативность женщины).
26 Июня. Корабль режет воду и не зарежет: вода бур¬лит. Хорошо смотреть! Но пассажир не глядит вдаль на пройденный путь. Кто он такой?
Так начать бы роман. Но писать роман — все равно, что вдаль смотреть на пройденный путь, в то время как под бортом бурлит вода. Не будет романа и
