только его мелькающие черные ноги на белом снегу. Исчезнув, глухарь больше не запел. После того Петя спугнул тут же еще двух молчунов, которые, может быть, и пели, но невозможно было услышать их песню за пением бесчисленных зябликов, овсянок, певчих дроздов.
516
п а я об исчезновении глухарей, рыбы и всяких естествен- прелестей, заодно вспоминаешь и прежнего «мужика». НЫХешая вопрос о глухаре, что дальше будет он жить в заповед- Р и петь в условиях охраны, как в Англии, возвращаешься НИ1СЛью к мужику: да, и он, конечно, сделается земледельческим рабочим или арендатором, а прежнее будет забыто, и его судьба дальнейшая будет решаться вместе со всей цивилизацией.
Я вышел в 7 часов. Токовал тетерев. Утренник был значительный, но сегодня с утра прилетные птицы выбрались из глубины леса на опушки ближе к полям и все запели. Я шел по опушке леса, расположенного вокруг села диаметром версты
в две.
Снег выходил из леса в поле белыми скатертями с длинными нитями по бороздам. Между лесом и полем на деревьях распевали и спаривались певчие птицы. И удивительно было, что даже дятел, вечный работник, тоже по-своему пытался запеть, когда он гонялся за видимой самкой (по самке невидимой другой дятел тут же где-то вел известную барабанную трель).
Снимок замерзшей лужи с такими красивыми вольными линиями белых цветов, среди которых вмерз и желтый сухой березовый лист, и сухие прутики, сброшенные ветром с ольхи, и клоки сена. Мороз, конечно, не о красоте думал, зажимая полевые ручьи на опушках лесов, и они тоже думали не о красоте, а вот как вышло красиво. Значит, в природе красоту не делают, а °на сама выходит, когда делается нечто безусловно нужное и серьезное.
Красота выходит и как бы сопутствует делу: вот красота этих узоров и вот рядом тут не сметенные остатки кровной борьбы: этот желтый лист березы, эти прутики… И явно видишь совер- Шенную бесполезность этой красоты: мороз хватил сверху по чейЬЮ И ЭТИМ Не мог УДеРжать: П°Д тонким льдом убежал ру- да*б И П0ВИС леД»т°Щак, и остались не для чего, только для вислые цветы как след напрасной борьбы мороза с весной, сота есполезная красота! Но только так всегда в природе: кра- По не в тРУДе и не для труда, она бесполезна и сама по себе, но ся об ^~Т° всегда всгречается около того места, где совершает- Щая необходИмая, неумолимая работа. КПРГ^К Г‘ Успенский нашел свою поэзию в беспощадном труде
^’-гьянина.)
517
Я сделал снимок опушки с птицами, поющими на красн прутьях вербы, начинающей раздувать свои серые мохнать* шарики. Ни орешник, ни ольха еще не позолотили своих сеп^ жек. Но на одной тройные пальчики ожили, надулись, позеле’ нели, и завтра, если будет теплый дождь или солнце, они навеп- но позолотятся. Я взял сережку с тремя холодными пальцами и согревал в своей теплой ладони…
Ночные следы на снегу сейчас вовсе не видны, но клочки заячьей шерсти остались, видно, был бой между самцами.
Муравьи перебрались в верхние этажи, некоторые вяло бегают по всему муравейнику, а главная масса лежит на виду темными пятнами.
Читая Успенского, слежу, как под предлогом «гуманизации» врывалась цивилизация в крестьянскую жизнь. И сейчас по аналогии вижу, как в сталинское дело (тоже в существе своем крестьянское(!)) врывается разрушительное начало под предлогом прав «личности» и личного счастья.
— Никто у тебя не спрашивает личной жертвы, ты только пойми, признай и после живи, признавая, в полное свое удовольствие.
5 Апреля. Ночью облачно, легкий мороз и тишина. В 2 ч. ночи отправил Петю искать глухарей. Сам вышел в 7-м ч. посмотреть Мякишево. Летел снег, но скоро прошел, и мало-помалу небо стало расчищаться.
Против заднего шалаша на елках, на самых вершинах сидели три петуха, и один бойко бормотал. В шалаше сидел председатель колхоза.
При входе в лес муравейник. Я довольно глубоко покопал в нем: муравьев не было, спустились вниз. Заметил себе, если придется вернуться, посмотреть, что будет, когда солнце согреет воздух.
Орешник еще не цветет, но когда берешь в руку сережку, то чувствуешь в ней живущие пальчики, по три пальца в сережке.
Иду, конечно, по зимняку, вокруг в лесу довольно глубокий снег и проваливается. Подо льдом на дороге где-то вода, наверно, вымыла себе ледяной бочонок, и далеко слышно разда
518
тСя особенный глухой звук. (В детском рассказе это будет Це-
ДИЛрассказ о мальчике должен быть написан: дружба мальчика нется с того, что он украл у охотника дупляной скворечник: НаЧусовестил его, и мальчик принес ему новый: охотник гово- Т° л он (скворец) за лето мне ведь ничего не натаскал. Развить р жбу во время хода первой весны и потом потерю мальчика основать на внезапной перемене погоды: исчезли следы, и то
же самое певчее дерево стало не то.
Когда, желая узнать, где был, начнешь местному человеку рассказывать «пошел направо-налево», он не поймет, а скажешь примету верную «тут сломанное дерево» — то он так обрадуется! он обрадуется тому, что другой, чужой человек поглядел наконец-то на его родную примету (как родинка).
Еловый лес, если нет солнца, всегда угрюмый лес, но он вдруг весь вспыхивает зеленым светом, когда солнечный луч пробьется в его темную глубину. Кажется тогда, будто он только этим живет, только этого ждет. Я такую зелень видел раз только в море, я ехал на лодке <приписка: в Соловки>, а солнечный луч пробился под воду и [оказались] там в зеленом свете растительные чудеса…

Не тот художник, поэт, музыкант, кто рисует, поет, играет, <загеркнуто: пишет> бормочет стихи, — так-то и мороз рисует (чего лучше!), и ветер поет, и ручей лопочет под ледяной корой тоже стихами, и еще какими! У них ведь это выходит не для чего, совершается какая-то большая работа, а это все не очень- то и нужно.

Вот мороз в эту ночь боролся с ручьем, собирался его заморозить. Но силы у него достало только чтобы схватить поверхность воды. Под тоненькой коркой ручей убежал, на место воды под лед воздух ворвался, и от всей борьбы мороза с водой остался тонкий лед-тощак и на нем чудесные белые цветы, ни на что не нужные, бесполезные, исчезающие при первых лучах 63 следа. Но я, человек — не мороз, а настоящий художник — У идел эти цветы и создал из них картину борьбы Мороза <за- Щкнуто: с Ручьем> и Солнца…

Мо ^0гда лучи солнца пробились в еловый лес, то попали пря- как 3 ВершинУ °Дной высокой ели, всю увешанную шишками, шиш °Л0ТЫМИ подаРками- Чешуйки зрелых, перенесших зиму К’ Встретив лучи, согреваясь, неровно с одной стороны

519

стали шириться, давить на другие и вылетать из своих гнез Так семенные летучки, кружась, как маленькие парашюты по летели вниз. Явилось солнце и с огромным проворством стало всюду славить.

Краснозобый снегирь прилетел и сел красный против красного луча: будто вспыхнул и сгорает. Возле него две серые самки снегирихи. Вспыхнув, снегирь повернулся к одной подруге та поняла его и полетела куда-то, и он за ней полетел. А другая снегириха повернула свою головку в сторону улетевших, смотрела туда, и, по-моему, одинокая, она очень была грустна.

Весной самой ранней, в лучах солнца среди золотых подарков, спускающих вниз вертящиеся парашютики, сидела грустная снегириха. Так не бывает в природе. Прилетел другой краснозобый снегирь, вспыхнул. Она поняла, взвилась, и он вслед за ней в ту же сторону, где скрылась и первая пара.

Непонятный звук, который я слышал, но, занятый снегирями, не обращал внимания — ку; снегири улетели, вдруг оказалось: это гуси летели.

С некоторым трудом я перешел лесную речку, по-видимому, это Нюньга, впадает в Кубрю; лугом вправо версты три Ко- релы, и можно вернуться на Филимоновские места. Берется из ничего: три ручья; проследить.

За речкой красивая поляна с остожиной. Солнечные лучи, проникая в лес, прекратили где-то ток глухарей, и они прилетели сюда «на почку» и сели три на березу. Эти глухари были от меня в 40—50 шагах, но елка заслоняла их от меня. Стоя под елкой, я насвистывал рябчиков. Один пропорхнул. И когда я выстрелил, рядом поднялись глухари и улетели.

За этой речкой березы много больше и еловый хворост. Чем больше березы, тем лес веселей. Солнце тоже росло и крепло в лесу. Ледяная дорога, негусто унавоженная, стала мазаться, скользить. Я услышал какой-то гул и подумал на шаги, но гул стал быстро расти, показался ручей с тремя березовыми кладочками, и гул оказался от водопада Бубнило (другой водопад Цедило).

Сосульки сока. Видел березку с блестящими сосульками на сучках: три-четыре, может быть, пять-шесть сосулек, свисающих с конца сучков. Но почему же не больше, почему с каждого сучка не свисает сосулька? Разгадалось очень просто: это пти-

520

оклевывая почку, поломала сучки, и березовый сок из них закапал вчера на солнце, а ночью замерз.

К Мякишеву лес спускался ярусами: ниже и ниже. Вблизи море мелятника. Тут падающая церковь, падающий голодный колхоз. Рыжий лысый мужик, рассказывая, в припадке злобы бросался с матерными словами на зеленого оборванного мальчишку. — Неужели же и картошки нет? — По милости начальства нет картошки: заставили лен убирать, картошку мороз захватил.

Он проедал корову, и больше у него нет ничего. Это ужас!

А церковь вот-вот упадет. Вокруг нее когда-то усердный поп вербы насадил. Народ срезал прутья, а она все росла и росла на толстом стволе. И сейчас на красных прутиках уже показались хорошенькие мордочки. Вербы церковь переживут. Придет вербное воскресенье, вербы распустятся, а церкви нет.

Солнечный луч в ельнике. Снегири. Глухари. Березовые сосульки закапали. Снег плавится, воздух плавится. Треснула осиновая почка. Зажелтели пальчики на орешнике. Первая муха (звук). Первая маленькая красная бабочка над снегом. (И так все сегодняшнее распределяется по мере внедрения солнца в лес.)

Под действием того же луча глухарь с нижнего этажа (любит бегать на току по снегу) перемещается в самый верхний «на почки», которые теперь плавятся.

Плавится в солнечных лучах ароматная смолка на почках, — это самый высокий этаж леса; а внизу еще глубокий снег и корни погружены в мерзлую землю.

^(Каким образом движется сок в березе, когда корни в мерзлой земле?)

6 Апреля. Мороз. Ярки и велики весенние звезды, только Редко из-за дождей и туманов их приходится видеть весной.

эту ночь ярко доходила луна последней своей четвертью, все 3везДы выкатились, и мороз сделал последнее усилие в борьбе своей с весной воды.

Разве не силен мороз? но и этой силе приходит конец, и ПОРУ при восходе солнца, звеня тонкими льдинками в белых тах, смеясь, разбегаются ручьи в разные стороны. рым пре-срасны эти белые цветы на тонком льду, под кото-