ребенок должен вырасти в саду (воруют яблоки: простительно детям).>
Обсаженное деревьями шоссе. Громадные черные поля. Кризис в кормах (Балкарии самой не хватает).
Рассказ Бетала об агрогороде: «простыня» и проч. «пара кроватей». Какая же разница с немецкой деревней и почему там то же, но не называется агрогородом? Надо понимать в цельности строительство: деревня — невежество, а город — культура: агрогород — это городская культура, внесенная в земледельческий быт. <приписка: сакля с ослом>
Разговор о Соловках: величина острова: какая? Монахи — сколько монахов, чем жили? Удивление о полуночном солнце.
ак с ребенком. И в то же время сплющивание от него. Вывод- ^-Ш1ей Кабардинка волосатая, как женщина: «Хвост отпус- себ3, ЧТ°^Ы по земле волочился». И вслед за этим: «А чего ты едеш°Т~^СТИЛ ^Рюхо,;>>> Кабардинка вынослива, смирна, ночью ротк Ь ~~ °на знает Дорогу, англичанка упрется в канаву. Ко- отвеча313’ Н° П°Д ка^аРд- сеДЛ0 хорошее. Косячный жеребец от вол» 33 сытость маток> он их ведет на водопой, защищает нов вьГ И ПР* Косяк живет круглый год на пастбище… Анто- дам я ^Рает се®е Другой день жереба. — Я тебе партбилета не рощу: а зачем ты два дня возил секретаря?
61
Коннозавод Малка.
Восхождение на Эльбрус: с вершины Черное море, турецкие города, Константинополь. Вдвоем-втроем, но никогда больше не поведу массу (сказал Бетал).
Косяки в Зольских пастбищах.
Сплющивание кажущееся: испорченность властью человека: он недослушивает: не захочется слушать, он замычит и поставит другой вопрос. Надеюсь преодолеть все делом: наберу материалу и его не буду дослушивать. Отчасти это от желания думать про себя: один говорит, он не слушает, и вдруг интересно: — А? — и другой повторяет. Я говорил, он не слушал, я сказал: настоящая лошадь непродажна. — А? — Любимая лошадь не продается! — повторяю. И он загорелся: — Да! у меня было три, две убиты на войне, третья, Гроза… ты (Антонову) Грозу застал? — Последняя лошадь был Огонь, ее отравили. На Огне проехал 280 кил. в 14 часов. «Проезд» (особая манера хода лошади: Поцан — это проезд). Скачет в 2 года и в 3, на 4-й год в производство: жеребцы к косякам, матки к маткам. Скачки 12 Мая. Косяки смотреть летом. Прототипы Бетала в помещи- чьем-военном быту. Петр I со своей дружиной вел себя тоже так непринужденно: Петербург и агрогород.
Опытное поле. — Кабарда, — сказал я Беталу, — должна сделаться опытным полем всего Союза. — Пробуем, — ответил он, — посмотрим.
Сюда же к «паре кроватей» — еще «человек» в понимании Бетала: у писателя человек — это герой, у госуд. человек — сред-, ний. нам он ненавистен, тут: каждый годится, понять «струну».
Разгадываю, что это Налоев именно пересказал по злобе на Звонцова своему брату, а тот Беталу: именно, что я недоволен гостиницей и проч. Бетал задал перцу Звонцову и ввязался сам. Он предложил устроить мне приют на 3-й будке, распорядился отправить туда корову и проч. («пару кроватей»): — Встанете, возьмете ружье и на фазанов или на вальдшнепов, поросенка убьете — вот и жареное. — Вызвал Зайца и распорядился, а я для верности, расставаясь, спросил: — Так, значит, можно убить кл: бана? — Хоть двух. — отв. Б. — сколько хотите.
С Романовым ехать было решено на завтра, чтобы убить кабана. Зайц и сказал об этом, что с Романовым. — И с Таги-
62
— распорядился Бетал. Видимо, он не очень доверяет Розанову-Выехать решили в 10 у. на весь день.
26 Марта. Утро вечера мудренее: туман с утра. В 10 у. при- Романов с Тагиром: Ром. уже был на месте и подсыпал шеЛ ввиду тумана решено выехать на машине в 4 в.: успеем! Выедем с прямой целью убить кабана.
В 4 30 приехал Романов на пикапе, определенном исключительно для охоты. Выехали в тумане, сквозь который среди черно-распаханных и посеянных полей обозначились формы степных курганов. На кукурузных полях от шума машины взлетали тучи перелетающих на север зябликов. Всего 12 километров мы проехали (ехали по Прохладному шоссе и с него свернули вправо и прямо ехали полями, проселочными дорожками: земля здесь после дождя высыхает очень скоро, можно ездить везде без шоссе, за исключением дождливых дней). Вблизи высокого кургана начинались «дубы», и тут была Нижняя будка.
Не доезжая до места, в каком-то логу, мне нужно было испробовать винчестер Катынского. На двадцать шагов пуля попала в точку, шофер-кабардинец сказал: — Охотник хороший — погода плохая. — В туманный, серый день охота лучше выходит, — ответил я и очень удивил шофера. А оно так вышло и в этот день.
Мы вышли из сторожки и сели в шалаш 20 минут шестого. И сразу же решили, что из засидки ничего не выйдет: действительно, на черной, растоптанной кабанами площадке была рассыпана свежая кукуруза и виднелись свежие следы машины, значит, сегодня же рассыпали, шумели, портили землю и воздух резиной и бензином. На свежую приманку слетелись в множестве черные дрозды, сойки, мелкие птички, пришел фазан. Вот мы видим его только второй раз и уже не разглядываем страстно в бинокль и не волнуемся: фазан и фазан. Вот а, великая сила первого взгляля на вещь, лал аздУмывая 0 фазане этом, я понимаю себя инженером, ов- сть^Ви°ЩИМ Это^ сил°й’ применяющим ее для творчества сча- с Ка^ ТУТ же в связи с этим вспоминается, что гора Эльбрус Мне Ренского (?) значит «счастливая гора». — Не сделать ли ДУмалЛЬб^С фокУсом <<исслеДования» моего Кабарды? — по- Тогда с’/ В ЭТ°Т самый момент Петя прошептал: — Кабан! — фазана мгновенно я перевел глаз, и черное страшное 63 необычайной формы чудовище стояло в десяти шагах от меня. Вот в этом первом взгляде на кабана и мысли, что он вовсе не похож на свинью, что это самостоятельное не виданное мной чудовище, и было самое главное. Первое не по-свиному было уже то, что кабан не пришел, как свинья, а явился с необычайной легкостью. Отчего-то он вздрогнул и замер. Не услыхал ли, не почуял ли нас? Отверстие сделано в шалаше шириной не меньше четверти, через него можно видеть все лицо человека, и хорошо я догадался сесть как можно поглубже и на нижний край отверстия уложил самый кончик винчестера. Вздрогнув, послушав, кабан хватил носом кукурузу, опять вздрогнул. Тут вот и началась мгновенная в нашем общем времени и длинная во времени лично переживаемом борьба. Вспоминаю и понимаю теперь рассказ Калмыкова о том, что он не может стрелять зверей на засидках: до того необычайно интересно глядеть на повадки зверя. Мне хотелось бесконечно сильно побыть наедине со зверем, и в то же время как тяжкий долг, как злая необходимость давила на меня: надо стрелять, а то ведь, если зверь почует нас и убежит - ввек себе не простишь. Конец описания охоты: Птичка умирает от выстрела часто в воздухе, а животное долго бьется. И охоту на зверя можно описывать [до предела], скажем: «кабан упал». А описывать, как он умирал, как спорили о том, добивать или «сам дойдет» — все это жестоко, и нельзя об этом писать, как в любви тоже до предела, после чего говорят: «грязно!» В охоте жестоко, в любви — грязь. Я стал водить мушкой по левому боку зверя, выбирая убойное место, и по уговору с Петей шепнул «раз, два»... оставалось сказать: «готовься! — три» — и мы должны были разом стрельнуть. Вдруг из нижней шерсти мне явственно показались сосцы: «супоросная свинья!» мелькнуло в сознании. А я уже и перед этим заговаривал себя от позора убить супоросную свинью. " Отставь! — шепнул тоже и Петя, — кажется, свинья. — И до того я обрадовался, что остальной вечер, быть может, целый час можно будет спокойно наблюдать животное. Но Петя взглянуД в бинокль и сказал: — Клыки. — И я простым глазом увидеД возле рыла по белой точке. Кабан же вдруг встрепенулся, по' вернулся прямо к нам, стал всматриваться. Кабан, как чудище: потому что кабан ночное животное* тень лунного света. Он пришел рано из-за тумана, он ошибсД 64 явился на свет нежданный. Он питается кукурузой и может бороться с медведем (? спросить) и резать волков, сколько бы их ни было. - А ведь уйдет! — мелькнуло во мне. На случай я взял его междуглазье на мушку. Слышал не раз от охотников, что не следует в лоб стрелять кабана, пуля может скользнуть по кости. Но ведь я это помню, я это так только для пробы навел. Однако не врут ли охотники: место такое широкое, и смешно не попасть. — Конечно, врут, — мелькнуло мне, — и надо стрелять. — Я нажал спуск. Мгновенно рухнул кабан на передние ноги, и тут Петя стрельнул. Кабан забился, перебрасывая свою тушу с бока на бок, на правой стороне головы от моей пули у него было сильное кровавое место, а из бока от Петиного жакана била кровь. Побившись, он лег и захрапел. Пришел Романов. — Не ударить ли еще раз? — спросил я. — Зачем портить мясо, - сказал он, — дойдет. — Мы подошли к подыхающему зверю. Он лежал рылом к земле, вверх глядел живой белый глаз, и я видел, что глаз этот время от времени живо моргал. — Дойдет! — повторил Романов, взял палочку и, обнажив губу кабана, стал показывать нам его скрытые под губами клыки. Я же смотрел на белый моргающий глаз и чувствовал не страх, а что-то совсем особенное, не имеющее определения: я это чувствую при удачной стрельбе в каждого крупного зверя, пока не убит — ничего, я даже могу быть очень храбрым и находчивым, но когда зверь лежит, я чувствую вот это самое, среднее между страхом, жалостью, раскаяньем. Какой страх хможет быть, если у меня еще четыре пули в винчестере, я не с тем, а совсем с каким-то другим «страхом» смотрю в белый мигающий глаз. Фазан от кабана не взлетел, и все птицы сидели на местах, и заяц пришлепал, но когда лисица пришла и все разлетелись, фазан закричал, сел на ветку: ко-ко-ко! — и кабан, вздрогнув, на мгновенье посмотрел на лису, как гордая женщина, когда возле нее мужчины начинают говорить между собой пошленькие вещи. Между тем Романову хочется и посмотреть и на второй КдЬ1К, он поддевает голову палкой, и вдруг кабан вскакивает... и бежит в кусты. Через два-три десятка шагов под беглым на- им огнем кабан застревает в кусту и сидит. Петя посылает
