происхождение современного проклятого человека (от Онегина и Печорина, кадет, эсеров и т. п. — и все безродные в широком смысле, т. е. оторванные от народа). Многое ясно теперь, но не все, потому что мы очень быстро движемся к тому неизвестному. от которого все прошлое станет как «пережитое» и все насквозь будет видно. Сейчас нам это не видно, т. к. нас частично движут ее остатки тех же сил.
Огнев спросил меня, как будем мы с Петей дальше рабо- 1ать’ я ответил, что будем стараться вводить в работу о лесе олынее и большее количество экологических факторов и до х пор, пока не будет понятен весь лес как лицо земли.
Мя ^ ^ Огнева сказала, что с мужем жила 45 лет и все это вре-
0н ходил за ней, глядел на нее… — Это дятел! — сказал я. —
627
Как дятел? — Рыцарь современный, кто нашел не в мечтах а на земле свою прекрасную даму и ходит, заботится о ней, как дятел. Разве не знаете вы жизнь дятла?
Говорят, что в «Правде» меня опять назвали столпом «Перевала». Так это надоело, что лень уж и отвечать.
Есть что-то в нашей современной жизни вроде удушливого газа: лучшее желание, лучшая мечта, лучшая мысль, лучшее дело в самом своем прорастании из личного в общее подвергаются действию злых сил.
После действия этих удушливых газов от всего остается лишь пустое слово: правда, отечество, счастье, народ, национальность и т. д., — все это совершенно пустые слова.
Обман пустых слов рано или поздно открывается, и тогда возникает вопрос о вредительстве, находят очередную жертву, вредителя, и агитируют за «бдительность».
Очень хорошее, патриотическое намерение стеречься врага и предупреждать друзей об опасности при действии тех же злых сил, удушливых газов, становится особенно разрушительным: каждый работник в своем товарище начинает подозревать врага; всякое злое намерение от самолюбия, зависти, хамства и т. д. находит оправдание в бдительности; из-за бдительности люди поедом едят друг друга, а некие спекулянты, созерцая это, пользуются и ловят рыбу в мутной воде.
Происходит как бы сознательное, систематическое разрушение национальных сил, разложение русского народа.
И даже когда это отчасти поняли и начали трубить о национальности, о Великороссии, то именно тем самым явился и благовидный покров разрушения. Все это теперь вскрывается, как будто корни советского дерева вступили в бесплодную среду и листья-покровы все разом посыпались…
Что это? изжита ли идея социализма до конца, или кто-то со стороны намеренно приводил ее к абсурду? Вот, напр., восхваление, вознесение и превознесение всего восходящего нарочно придумано для его же умерщвления или же является естественным следствием факторов данной среды?
В стремлении освободить себя от чужого ума и добиться от себя самого личной своей мысли или личного чувства, которое представляется как путь правды (неправда: невольное подчинение чужому уму, чужой воле) — <загеркнуто: я> он посте пенно забывал прочитанное в юности и так дошел до перевала
628
иного пути. После того он стал возвращаться без страха жи:удрецам, от которых бежал как от чужого ума. Перечитывая теперь он стал и у мудрецов понимать свое — верное, и чу- ioe-неверное.
фигура повторения в словесной речи:
— Дерево шумит — идут люди под деревом и гуторят между собой.
Шумит дерево, трудно разобрать, о чем это люди между собой говорят.
Разобрать трудно, долетит слово какое-то, как будто случайно вырвалось человеческое слово из говора целого зеленого народа, расположенного на ветке возле одного ствола, единой своей державы.
Как единая своя держава дерево шумит: люди вы, люди! как слабо, как жалко ваше отдельное слово среди единого зеленого шума, единой державы.
Кончить «Пионера» видом законченного канала, а канал понять как силу, держащую [целую] систему вод в повиновении человека, тут и «Падун Мих. Пришвина».
<На полях: «Чудовищно! Вместить как трудно мне в слова / Всё то, чего вместить не может голова. Разгадка: дурак.»>
Материалы сплава пересмотреть и протянуть к «Лесному пионеру».
Не забыть, что дятел из дерева извлекает свою брачную песню: он только искусник, музыкант, поет у него дерево, как поет дерево у скрипача.
У меня тоска бывает чаще всего от прихода в свое внимание чего-нибудь избитого, повторенного много раз, пошлого. Есть, однако, избитое, например, выбитая ногами людей тропа — никогда не вызовет тоски, есть травка-мурава на дворе, всю жизнь смотришь — и ничего.
Однако слово «Демьян Бедный» даже и без стихов — вызы-
ет тоску. Вид лестницы милиции, суда… Берет на бок у де- Фи КИ С° вз^итьш коком на другой стороне. Массовое тело
зкультурниц. Редакции «Известий» и «Правды». Флаги.
Долг- Т° ^Ывает’ что-нибудь напомнит твой невыполненный •т- е. раз обошел, другой обошел, третий — надо, а против-
629
но, и опять обошел, и опять, и опять: напр., какую-нибудь п копись или книгу надо прочесть и не можешь: не сделав сраз ‘ запустил в тоску. Таких возбудителей тоски субъективного происхождения очень много.
Быть может, даже и всегда тоска появляется именно на границе пошлости и личной за нее ответственности, в момент когда слышится как бы голос: ты отвечаешь за пошлость, ты бы мог предупредить, но пренебрег, и вот тут-то и начинается тоска, постепенно парализующая выход «из себя». Итак, пошлость сама по себе недостаточна, чтобы возбудить тоску нужна еще личная ответственность за нее.
А то бывает, хотел сделать что-нибудь — и не вышло, или вышло, но не оправдало надежд, связанных с этим, так свои фотографии у меня часто вызывают тоску, потому что затея безмерно превышала возможности фото. А то что-нибудь не докончишь, и в другой раз «не хочется кончать», а оно напоминает, и ты избегаешь встречи (ответы на письма). А то просто неудача, из-за которой отвернул лицо в сторону. И так бывает!
Напротив, все совершенное, законченное, выполненное с чистой совестью вызывает радость при встрече, хорошее воспоминание, гордость. В тоске — уединиться, в этом — поделиться с другими. Там — неприятели, здесь — друзья.
И еще бывает тоска просто оттого, что неприбрано что-нибудь где-нибудь и валяется зря. Потребность в порядке вызывает тоску, и, бывает, просто в комнате начнешь прибираться и восстанавливаешь работоспособность.
Настроение в литературе играет огромную роль: надо только уметь отдаться ему и потом задержать упорной сосредоточенной работой. Очень опасно, однако, принимать жизненные решения под настроением. Можно, напр., настроиться религиозно, ходить в церковь, говеть, и все это будет одно представление. Какая-нибудь крупная перемена в жизни, и от такой религии и следа не остается в душе.
Вот сейчас в такой трагический момент жизни нашей России постоянно делаешься такой игрушкой настроений, прихо дящих извне, охватывающих и захватывающих.
У всех коммунистов, хороших и плохих, умных и глупых, у Коли Дедкова, и Панферова, и Ставского, и Фадеева — е что-то общее, что это?
630
В это жестокое время все так быстро изнашивается! Какой
безумец-художник пустит в общество затейный наряд своих красок, слов, звуков. Все это сразу износится.
Значительная часть генералитета нашей армии оказалась пионами, за границей это принято как наша слабость. Но Правда» и тут нашлась: они смотрели на казнь их как на доказательство нашей мощи. Надо сделать усилие над собой, чтобы найти в этих словах какой-нибудь смысл. Но вот, вспомнив конец Империи, когда надо было тысячами казнить — и не казнили, понимаешь, что в решительном действии в отношении колебателей основ нашего государства может сказаться и действительно его мощь.
Надо отметить, однако, что все эти события совершаются там, вверху — в народе, в обществе к этому привыкли и мало придают значения.
Принципиально сейчас никто почти даже из тузов либерализма (профессора) не стали бы возражать против того, чтобы открыто стать на сторону Сталина. И только скажут: если бы знать, что он удержится…
15 Июня. Если кому-нибудь нечем жить, то он хватается за внешнее: Печорин за княжну Мери, Онегин за Татьяну, а большевики за власть.
Свобода творится всем обществом, но ее нельзя просить У хозяина государства. Просить свободы — все равно что просить у хозяина снять замок с его кладовой, дверьми обращенной на улицу. Вам свобода книжку писать, а другой полезет в кладовую…
Писать ли Панферову? Надо ли путаться?
Как и вчера, ветер сильный, холодно. Поеду сегодня вечером, отвезу Петю, а завтра вечером приеду и после завтраго, •е* 17-го, а может быть, 18-го поеду в Москву: решать с квартой и машиной.
тправить письма Панферову и Иловайской, ся _хУДШение с Левой: кажется, лучшее, что в нем еще остает- вро ЭТ° стРах пеРеД родителями, т. е. страх нравственный, Денное оаге/жну/яо: уважением отец и мать.
631
Опять головная боль. И горькое чувство: как давно, дав я уже не пишу… ’ 0
Панферов думал, что раз он позвал меня в «Октябрь» То я сразу же и дам ему материалы! и все перепутал, о чем я ему говорил: нет никакого внимания. Может… 1 у
Душа человека — это Я.
Тело человека, если научиться понимать его, есть вид и даже панорама души: один взгляд на Киру Флоренскую… на эту барыню, как она держится: походка, — власть.
16 Июня. Ветрено, прохладно и ясно, на небе кошачьи хвосты. В лесу «лес шумит», и через шум, слышно, поет подкрапивник.
Вспомнился Короленко, — какая тогда сладость была у молодежи «отдаться» чарам «Лес шумит». Как все это далеко прошло.
Квартирное дело в последней фазе, ордер имеется, остается дождаться приемочной комиссии, после чего получается ключ — последнее звено жестокой цепи.
Комаров вовсе нет. Только теперь головки папоротников распрямились.
Лес шумит только вверху, в среднем ярусе, в осиннике чуть колышутся и постукивают друг о друга осиновые листики, а в самом низу, в папоротниках полная тишина, в лесу ведь во всякую бурю можно найти тишину.
Вчера Фаворские вздумали на дачу, и в своих комариных лесах я не мог указать дачникам путь.
Среди папоротников старый пень и такая тишина, что под шум всего леса слышна здесь сильная могучая руководящая песня шмеля. И тут руки — в такой тишине! среди бури — РУкИ складываются для молитвенного внимания.
Нет, никогда в лесу не бывает пустоты, и если кажется пус то — это ты сам виноват.
Встретил Иван да Марью.
632
Старые умершие деревья, их огромные пни, погруженные папоротник, даже в бурю дремлют в полной тишине, прислуживаясь к рассвету.
Нежнейшие высокие папоротники, в тишине собравшись вместе здесь, как в гостиной, только изредка прислушиваясь друг к другу, кивают и покачивают головами.
Осины, внизу орешник, под орешником живет папоротник со сниткой и, как третий сожитель, хвощ.
Книги широко разделяются на две стороны: так я бы и сделал в библиотеке две стороны, по одной книги, которыми пользуются, по другой — которые читают.
Поэзия — это чем люди живут и чего они хотят, но не знают, не видят и
