что надо им показать, как слепым.
Какие в хмелю бывают люди, напр., Панферов и Разумник.
Разве я не понимаю Незабудку: ведь я и весь мир чувствую иногда при встрече с Незабудкой, а скажи — сколько в ней лепестков, не скажу. Неужели же вы меня пошлете «изучать» незабудку.
Бабочка совсем черная на листе орешника.
Слышу стон соловьиной матери.
Осина, под нею орешник, рябина, внизу папоротник, снит- ка и хвощ, и как чудо над ним дикая роза на светлом листке и ландыш.
Цветут шиповники.
Все еще поет зяблик.
Есть так мало строк у писателя, которые в том же смысле, как перо называется вечным, так назвать можно вечными. Некоторые писатели знают их у себя и пишут новые произведения, св°и опытные строки, опираясь на «вечные». Другие писатели ПишУт, опираясь на природный талант: как Бог дал, и если та- ант изменит, писатель пропал: Бог дал и Бог взял.
и какая радость! встретил ромашку: «любит-не любит» ^вернуЛСЯ к мысли 0 T0Mt что лес раскрывается только тем, 0 любит его и чувствует родственное внимание ко всей его ч Ри* «Любит — не любит?» — шепчет ромашка проходящему Веку, и если он не обращает внимания, шепчет «не любит»
633
и остается одна. Или вот он сюда идет, наклоняется, радуется и ничего если срывает: любит, любит, раз любит, можно и рвать.
На вырубке свежий пропил пня, на котором сижу, в густоте молодой осинки незаметно пробралась дикая роза и сразу вспыхнула всеми своими цветами. И осинка стала среди подруг своих как именинница, украшенная розами, а пчелы и шмели без перерыва прилетали ее поздравлять.
Птичка, голосок — слышу, а найти не могу: самая мелкая птичка, самый нежный голосок, будто не птичка, а поет бабочка. Вспомнился Брюсов: как с виду жесткий, такой Печорин, а где-то в нем пела эта птичка, и умный человек всю силу человеческого ума приложил, чтобы сохранить этот голосок. Да, вот на что может израсходовать жизнь свою человек, и как он в этом бесконечно прекрасен!
Трупы деревьев не то что человека, у деревьев трупы нестрашные: вот береза лежит в раковых шейках в зарослях Иван-да-Марьи, береста завернулась трубочками и в них!
Тут были какие-то строения, видно, что обрыто было и вырыто: вот фундамент, вот, кажется, погреб был, и на лужайке от этого места идет, продолжаясь в новую жизнь, еле заметная цветная полоска: бывшая дорога давно умершего человека. Я по ней иду и чувствую, что вот немножко бы что-то в себе произошло, и я бы переменился, и тогда бы все переменилось во мне и вокруг, и я понял бы того человека в себе самом, того человека, который шел по этой дороге тогда и теперь в виде «я» идет по ней.
На поляне корни умершего дерева среди высокой травы и разных цветов нагрелись солнечными лучами, и тут на корнях сошлись шесть кузнечиков, три ящерицы, две огромные мухи… Я приблизился, все исчезло…
Сел шмель тяжелый, и покачнулась цветоножка.
Черная бабочка тени боится: черная юбка, белая кайма.
Лес понять — одному, и если другой — два, то два как один, три как один, четыре, пять — все как единый я. Это единств невозможно… Это единство есть мечта о соитии, его поэзи его счастье родовое и в роду единство бесконечное.
634
Так нахожу я свою [милую] в шуме леса и в солнечном све-
бесконечное счастье будущей жизни. И с этой высоты ^улыбаюсь тем, кто ищет ее на бульваре: ищите, ищите!
Нович, Мехлису от 5/VI «Правда».
На лугу куриная слепота как золотые фонарики, — больно
В 2 часа пришел Лева просить рекомендации Ставскому в «Новый Мир». В 3 ч. я отвез его на вокзал в Загорск. Сам приехал домой в 4.15 м., несколько обалдев от дороги.
И так далее и тому подобное…
17Июня. Тихо, ясно и, наверно, будет среди дня и жарко. Обрабатываю вчерашнее лесное. Борьба за жилплощадь в Москве после получения ордера вступила в длительную фазу получения ключа. Какая-то приемочная комиссия не хочет взяться за дело, а без приемки никого не впускают.
История с Плетневым показывает последнее падение общественности, любую овцу можно взять из стада, опозорить, пришибить, и бараны не шевельнутся. Это ли или чудовищная наглость газеты, называющей себя «Правдой», трудно сказать, что больше мерзит. Особенно плохо, что Плетнев наверно антисемит, дикий русский, и с ним расправились евреи. Плохо тем, что рано или поздно и русские с евреями тоже расправятся. Не в Плетневе даже дело, а в гнусном посеве злобных национальных семян.
Он был такой дурачок и романтик, что пробовал ухаживать за кассиршей в то время, как у нее «касса» переставала действовать.
Друг мой, разрешите дать вам дружеский совет: нельзя за кассиршей ухаживать, когда у нее «касса» не действует: извест- Но дол>кно быть вам, раз касса сломалась — кассирша вне себя…
Рассказ «Лесной пионер» весь должен быть в действии, ни- ких описаний, никаких рассуждений: стремит, ход весны, ЭТФ ит* Работа на канале, стремит, хочет герой спастись. Раз И о СКаз^а’ то и Действие должно быть сильное, иначе заснут.
т эт°й мысли чтобы уж и не отступать.
все gMePTb есть смерть не тем, что умрешь, кончишься, а что Мире представится тебе в ином измерении. Вот, напр., Ро-
635
занов сколько наговорил против Христа, против монашеств церкви, а пришла смерть, и все это признал. Чуть-чуть это на’ поминает ту перемену, которая наступает в отношении к детям- казалось в отрочестве, что любить своих детей невозможно а когда проходит отрочество, юность и мужчина становится отцом, — какая прелесть свои ребятишки. Иное измерение» Так и в свете смерти все переменяется, и вот эта перемена именно и разлучает с живыми.
В наше время позорных случайностей, измен и падений и обязательного самохвальства все ждешь, вот и до тебя дойдет, и тебя оскорбят. И оскорбляют. А потом, когда время придет оправдаться, сосчитаться с врагом, — нет врага: он объявлен вредителем, и его с собаками нигде вокруг не найдешь.
В то же самое время не чувствуешь возможности настоящего признания.
Одна девушка приехала посмотреть на меня, подивиться живому писателю. Простое наивное существо! все больше и больше дивилась моим словам. Я показал ей все свои книги и когда дошел до английской в золотом переплете, она сказала: «Ну, теперь ордена покажите, какие должны быть у вас ордена!» К сожалению, мог показать ей только знак Ворошиловского стрелка.
Иногда мне кажется, что под предлогом будущего в нашем времени таится отрицание текущего момента жизни, и вот именно отсюда каким-то образом выходит пренебрежение личностью.
Коммунист есть непременно Левиафан, государственное животное на всех четырех ногах. И он смотрит на всех с точки зрения этого животного и часто в высшей степени расположен, готов сделать добро, готов быть щедрым, милостивым. Долг гражданской чести каждого двуногого должен состоять в том, чтобы показать четвероногому возможность неподкупного, независимого ни от каких его благ личного существования, удовлетворения бесполезностью. Так мало-помалу этим путем «не от мира сего» двуногие рано или поздно войдут в силу. Весь вопрос только в сроках и через сколько барьеров должны еше перескочить четвероногие и двуногие, составляющие СССР-
Не обеспечен человек в жизни, но он может чувствовать себя обеспеченным, и когда он жизнь свою считает обеспече ной, то он так про себя понимает, что это все и это можно…
636
18 Июня. Тихо, росисто и солнечно, по утру прохладно, па- я лошадь на отдыхе окуталась паром своего дыхания.
На верхней гладкой стороне роса на листьях осины сошла, на нижней бархатной держится мельчайшим бисером.
Здравствуйте, елочки! Как поживаете? Молодые шишки стали в половину и вместе висят еще со старыми пустыми.
Роса. В холоде утра черная бабочка, монашка, до того [пристыла] и замерла, что чуть коснулся листа, и упала, как железная.
Умирающий ландыш не пахнет.
Солнце встает, и куда луч попадает, все встает, но в тени долго спят, даже часов до семи.
Хвощ в росе — дивной красоты: на льну, лен в вершок светло-зеленый.
Снимок крушины в цвету.
На рассвете года или на рассвете дня — все равно: опушка леса — это убежище жизни. А там в провалах вершин почти что черным-черно.
Хорошо завязалась малина в лесу, а крушина все еще цветет, все еще кукует, все еще воркует горлинка.
Белизна берез на опушке против восхода — это белизна мрамора…
Напрасно заливало дерево множество ран своих смолой, потоки желтой целебной смолы остались, а ель умерла. И муравейник внизу почему-то не пережил, постепенно стал снизу зарастать… заросли муравейники.
Наконец-то показались и колокольчики!
Смелее же, Петя, вводите все больше и больше факторов, то будут факторы нашего счастья.
Ло ^олоДой огромно-нелепый и вялый сарыч вылетел неуме- поляну и сел, ничего не понимая, на нижний сук.
ЛяНы0П>’Шек полей мало-помалу жизнь перешла на лесные поври,, ’ И там тоже начали раскрываться лепестки сложенных Чик°м одуванчиков.
637
Лесной омут. По холодной росе ночная бабочка серая уп на спинку среди омута, прилипла к воде — и билась гибельн ^ дрожью и давала частые кружки с мелкой волной на весь омутИ [проплывали] под ней головастики, [прискакали] наездники Иволга пела в зеленом свете, мирно ворковала горлинка, ряб чики всей семьей из травы подняли головки. Тут смородина склонила зеленые ягоды.
Мать-мачеха отцветшая чуть не купала листья. Каменка желтая и в прозелень, песочек, корни обнаженные, и в глубине мелкой воды бесконечно глубокий лес до неба, [синяя] елка живущая далекой вершиной, внизу вся бородатая.
Смородина, хмелем обвитая, сильная ягода до невозможности.
Ель умерла, и даже бородки, выросшие после смерти, изрё- дились, пообвисли, попадали. Зато взялся хмель и обвил все умершее дерево от низу и сам благодаря умершему дереву увидал сверху большой свет.
Действие: выше и выше поднимается зеленый хмель…
Чем больше жмут дьяволы, тем больше я дорожу часами своей свободной работы в лесочках, в омутах.
Попал в чепушняк и наступил.
Боже мой, кому хочется наступить на змею, но ведь не убережешься — и раз наступил, надо успеть раздавить и спастись самому от яда.
Всем смешно в самом начале лета слушать о начале зимы, а я-то чувствую: все реже в лесу «ку-ку» и больше сытое молчание. Как редчайший случай трель барабанная дятла, — услышишь и вздрогнешь: «нет ли кого»?.. Нет шума зеленого: поет певчий дрозд — один, и это милей, всё милей, всё лучше — все верно, только «того уже нет».
Восхищаюсь тому политическому такту, который усвоил себе русский человек, но когда он оттуда приходит в частную жизнь и начинает учить: то верно, то неверно — это ужасно, это возрождение попов.
Метнулась птица, или зверь шмыгнул?
Пока я сам не спасся, как могу я
