чтение. Школьники должны иметь в этой книге для себя образцовую прозу, кадры лесные — повышенный интерес к своему делу. Книга в 10—12 листов вмещает в себя следующий материал.

1) Лес как поэтический родник человечества. 2) Художественная характеристика лесных пород: ель, сосна, береза и т. д. 3) Лес как растительное сообщество. Многоярусность. Социология леса. 4) Этажи леса в отношении распределения в нем фауны. Экология, т. е. лес как дом животных. 5) Польза леса для человека: здоровье, охота, стройматериал, топливо и т. д. 6) Лесные богатства СССР и их эксплуатация. Лесной ландшафт СССР.

Из Москвы поезд вечерн. 1.25—7.50.

Раскладывая тетрадки, выдумал создать из них 5-й том: «Записи». Начинать их делать без системы, а прямо выбирать из тетрадок отдельные, поддающиеся оформлению места. И так, чтобы высосать все, после чего можно будет их приклеивать одну к другой для характеристики того и другого места, эпохи.

Условия в лесном ведомстве оказались столь тяжелыми и начальник Мартынов до того неловким, что я спросил его: — Для чего же мне лезть в этот хомут? — После чего я закусил Удила и не пошел ни на что.

Дома, в Загорске, убыль: улетел селезень. Павловна очень обижена: — Своя птица, ходила за ней все лето, и вдруг бросила все семейство и улетела. Сдуру, конечно.

729

Был Разумник, взял свое и, кажется, впервые очнулся Столько лет дружбы, и теперь ничего не чувствую: так надо и ни малейшего упрека.

Левина «двадцатка», так мило определившая его патриотизм, сливается с какою-то другой, с третьей, как капли воды, и так слагается «20»-е число, на котором издавна стояло наше благополучие. Так их множество окатывается, а урожай ведь на всё, и так всегда у нас было: на хлеб урожай, и на всё урожай.

Неприятности от революции прикрыли мое коренное все- русское негодование на царское управление. Вытекающую из этого ошибку в моем историческом самоощущении надо исправлять, надо помнить, напр., как было трудно Пушкину под цензурой царя, но… Тут есть еще одна ширма: при мне-то ведь не было этого, при мне, напротив, в государстве такая была преступная свобода печати…

В Москве в несколько дней у нас с Петей пошло поварское дело, и так мы говорили, почему повара мужчины лучше работают, чем поварихи. Решили на том, что план поварам помогает: у мужчины всегда план прибавляется к традиции, у женщины традиция больше значит, чем план. И оттого во всех домах, кроме тех, где первенствует традиция, мужчина сильнее.

Все мы, работники искусства, им живем и кормимся, все «за деньги» работаем, и в то же время если выйдет хорошо, то и не за деньги. Так и сила наша, от которой дети рождаются: от горячей крови это, а мы говорим, если все хорошо выйдет, от какой-то любви.

29 Августа. Пробую начать работу свою вновь. Петя предложил сосчитать мои начала. — Что делать? — ответил я, — видно, уж я баловень судьбы. — Вот верно! — сказал Петя. — Верно-то верно, — ответил я, — а вот поглядел бы ты на меня в твое время, в 28 лет.

Я достиг теперь некоторого «положения» вопреки всем обыкновенным путям к положению, легким путям. Как будто все мне говорили: «ты сурок». Значит, быть против всех иногда тоже путь, значит, по какой-то линии я всех умней. (Как-то по- другому хотел я это сказать: вроде того, что есть положительная творческая сила идти против всех, и в этом и есть «я», и другая сила, легкий путь идти без «я» и «как все».)

730

Петя рассказывал ужасы о душе тех специалистов, которые вместе с ним получали «высшее» образование. Это все надо понимать как «жертву»…

В газетах о пленуме кохмсомола, что комсомолец, вмещенный, как шестерня, в механизм общественной жизни, оставался в частной жизни как бы беспризорником и это поставили на вид т. Косареву (Файнберг и друг, уже давно нет, а о_н все переживает обиду на них).

30 Августа. Росистое утро. Жаркий день. Ездили в Алек- сандровку с «Паном» (Плач Пана).

В Бобошине масса яблок, обломный урожай, дерево стоит при дороге с крупными яблоками, никто из мальчишек не трогает их, потому что яблоки эти кислые. Вот наша русская жизнь: нельзя не только яблонку выходить, — огурцы и те в иной деревне нельзя вырастить: всё разворуют. Одни предлагали убеждать людей, другие — заставить посадить всех (колхоз).

31 Августа. В этом и был весь спор идеалистов и материалистов, или народников с марксистами, что одни хотели действовать убеждением, другие силой. Вот хороший пример: в деревне никому нельзя посадить огурцы — кто посадит, — всё разворуют. Что же делать, если нужно, чтобы огурцы вырастали. Одни советовали убеждать людей не воровать. Другие — заставить всех посадить. Ну, конечно, это победило: заставили всех огурцы посадить. Так можно действовать, имея как цель огурцы. Но где же сам человек и его личное поведение? Вот этот вопрос возник на пленуме кохмсомола, что комсохмоль- цы в общественных (казенных) делах добрые коммунисты, а в личной своей жизни еще более эгоисты, чехМ обыкновенные «болотные» люди.

Живи с теми же самыми людьми и вещами постоянно, и все равно если ты поэт, то должен увидеть их так, будто никогда не видал. Сила первого взгляда есть основная сила поэзии.

1 Сентября. Еду в Москву: в 6 в. заседание правления. Помнить о лесе, чтобы сидеть как в лесу и, вернувшись, не страдать от «лишних» слов. Помнить, что ведь только раз один так’ а потом бы оно и пошло. Все в нашем времени к этому п°Дводит, и так надо. Помни: завтра отчет.

731

В газете «Колхозные ребята» прославляется героем хмаль» чишка 14 лет, донесший на своего отца в НКВД. Преступление отца при этом не указывается — какое именно, а прославляет» ся именно, что донес. Это, конечно, есть возвращение к пережитому. Но я не в отчаянии, всякое гнуснейшее дело, доведен» ное до конца, очищает путь противоположному началу. Раз уже так дозволено и прославляется столь великая мерзость, как предательство отца, то этим самым отцы будут настороже и так будут воспитывать детей, чтобы они их не предавали.

В деревне на улице всякая живность: коза, баран, свинья, корова, куры, гуси — много всего! и часто всё вместе кипит. Но три гуся белые пышные ходят всегда отдельно, и на них даже указывают: «паровые гуси».

В Москве в квартире своей. Порядок («заведенный») является и поработителем. В «Анархии» должен быть порядок только личный (в своей квартире).

Сочетание анархизма со смирением, верней, анархист в одежде буддиста или, еще вернее, волк в овечьей шкуре, — вот что есть Лев Толстой.

Разговор с Лупполом.

Три небольших срыва, вследствие чего и с собрания ушел не совсем как из леса. Все эти срывы вызываются с той стороны любезностью, вследствие чего у меня «что на ум взбредет» кокетливо развивается. Мне страсть хочется поиграть с огнехМ. Ужасен широкозадый еврей в военном: это, кажется, Суббот- ский, воен. попадет во враги народа (пока что…). Старая лисица (вспомнить фамилию этого старого писателя). Ставский, Панферов, Фадеев…? Конец [Катаева], Третьякова и… Паоло Яшвили!

Писыио Андрюши. (Нарвался на родственника.)

Положение Левы «пошатнулось».

— А Галина прочна?

— Сама Галина прочна, но редакция вся целиком пошатнулась.

2 Сентября. По утрам стало очень прохладно. В 12 д. приехал из Москвы домой и, переживая вчерашнее, так и не собрался работать. А между тем стало так, что одна единственно только работа жизнь дает.

732

— Трудно лошади в хомуте, а сними — без хомута скучно.

— Без стыда лица не сносишь.

— Стогом мышь не задавишь (литература — стог, мышь…)

— Волку в зубы — Егорий дал.

Самому на себя теперь смешно Схмотреть, как подмывает шепнуть земле про ослиные уши и как нет-нет и прорвется заветное в разговоре с людьми. И такой русский человек весь: болтун, страшный любитель общества. Наблюдать теперь с этой точки зрения, как выковывается молчун.

Утята становятся такими, что приходится старых заметить, а то еще немного времени, и старых не узнать в толпе молодых. Так вот за одно лето сколько их выросло вместе с брюквой, свеклой, капустой и помидорами. Росли они и росли, а мы в это время сколько раз теряли себя и казалось, что не живешь уже больше в свете, а только временами показываешься. Но вот видишь, что за время твоего исчезновения какое выросло стадо уток — и тут радуешься очень: значит, это в твоей личной судьбе лишь беспорядок и ты исчезаешь, а мир живет себе, как и жил.

То же самое чувство (Антей) получаешь и в лесу, и ему прямо противоположно чувство от заседания президиума Союза Писателей.

Гигиена домашней моей жизни и должна состоять в том, чтобы сохранить за собой эту простейшую среду возрождения…

3 Сентября. Грех требует возле себя хозяйства беспланового. Пойти на грех войной прямо с планом почти невозможно: чем строже план, чем тверже воля, тем больше вырастет грех (как у Л. Толстого вырос грех гордости). Надо не «хвататься» за план, а, теряясь в обстоятельствах, лавировать и выбиваться.

Проверил себя по календарю и по записи расходов: не могу и никогда не удается мне приучить себя ежедневно на ночь отрывать страничку календаря, не могу записать все расходы. Но я могу, напр., ежедневно писать в эту книжечку, могу, потому что это идет изнутри моей личности совершенно свободно. А принудить себя надолго к чему-нибудь я не могу, для этого Мне нужен принудитель. И мы все такие, русские.

733

Мы болтливы, как галки, когда они слетаются в множестве на одно дерево. А жизнь заставляет сейчас нас быть молчаливыми, как ястребы. Выйдут из нас ястребы, или останемся галками? Ястребы будут, конечно, в своем законном числе, как им полагается быть в природе, но весь народ русский в своем характере навсегда будет с галками. В этом его особенность и, может быть, сила.

Героизм раскольников наших должен быть мил революционеру, но какой у них строй мыслей, их план? Их недостатки общие с сектантами: pars pro totol.

Англ, издание «Жень-шеня» и моя квартира в Москве — две такие прекрасные вещи, каких в жизни у меня не было.

4 Сентября. У молодого писателя все сводится к теме, — будь тема ясна, написал бы скоро напором души. У старого же техмы нависли, как тучи, а вот написать трудно, и знает, как надо, а вот слишком много нависло, и духа не хватает обнять это все и написать. Вот почему почти всегда великие художники жизнь кончают моралью.

5 Сентября. Ненастье. Сомкнул новое начало со старым текстохм. Теперь следует весна воды: это поэзия воды. Борьба: вода и слово человека. Власть — слово и дело.

После обеда