и чая собрались в Териброво и в 6 в. приехали.

6 Сентября. Ненастье продолжается. Петя пошел на просеку прохмять Трубача. Я остаюсь дома писать. Принял решение завести спаниеля.

Конский щавель — красное ухо из бочага.

Семигнездник — трава, в каждом гнезде целая большая капля, и все сехмь капель весь день, не сходя, как бриллианты блестят.

К осени листья на березах желтеют и валятся, зато шишки на елках становятся все тяжелее, все туже, все смолистей, ду шистей, живут во всю силу и жить собираются. (Тоже и озимь так, и что еще? все такое собрать.)

Бодрое тепло осени.

1 pars pro toto — часть вместо целого {лат.).

734

Бывает, и в самой природе существа живут и крепнут, не

мо следуя за теплом солнца. Вот когда падает лист на деревьях, ползучий гад забирается под землю и муравьи уходят в глубину муравейника, — в это время возьмите в руку еловую шишку, какая она тугая, напряженная, смолистая и ароматная. И когда после зимы первый луч проникает в лес и все начинают предбрачную игру, еловая шишка раскрывается и в тающий снег роняет свои семена.

Осень, падает лист. Семья ореховок.

Не в этом дело (катастрофа мировая), но это необходимо для дела, и этому надо подчиниться. И кто сумеет больше всех подчиниться этой необходимости, тот свободнее всех будет и ему дастся власть больше всех.

Какая же разница между, скажем, Сутулым и Марьей Мироновной.

7 Сентября. Автомобиль с большой скоростью летит, другой летит так же ему навстречу, и оба шофера не боятся друг друга: им обоим столкнуться невыгодно. Так и люди в большом городе привыкают встречаться, не задевая друг друга, но как страшно сойтись с чужим человеком в лесу. И даже в деревне покажись чужой человек, все его спрашивают: чей, откуда.

Рабство не в том, что один человек другого заставляет работать и даже посылает на смерть. Если мысль соединяет людей и один ей предан более другого, то почему же одному, более сильному единомышленнику не послать другого, если так надо? Рабство тогда, если один бессмысленно подчиняется воле другого…

На берегу Кубри. Пахнет хмелем. Хмель, обвившись, душит и сушит молодые ольшаники, но окрепшие деревья от хмеля как будто вовсе не страдают: хмель не добирается до высших зеленых вершин, которыми они живут в свете.

Вытащили две большие щуки. Страшно, когда показывается в мирной воде такая пасть. Никогда не увидишь щуку в воде как °на есть, видишь как бы тень щуки. Только в воздухе оказывается во всем блеске ее замечательно парчовый наряд.

Ястреб гнался за тетеревом. Петух, спасаясь, с шумом бросился в ольху, обвитую хмелем, прямо к Петиным ногам. Лада

735

стала по нем и потом, когда он взлетел и упал, достала его нам из воды.

На всем Ляховом болоте был один только бекас.

Давно бы надо убрать овсы, да вот неуправка, и вот теперь хорошо ходить по лесным опушкам, примыкающим к овсам.

Встретился нам знакомый парень и сказал: — Ну, ребята отпил я у матушки молочка, иду на призыв. — Не хочется? спросили мы. — Нет, — удивился он нашему вопросу, — очень даже хочется. — Вот бы мать моя поднялась и послушала «народ»: было ли в то время, чтобы новобранцы радовались идти на военную службу.

Мысль не может прямо соединить много людей: мыслит человек про себя, и не сразу его понимают другие. Но из мысли рождается план, и он соединяет многих. Из плана же непременно рождается дело, и тут в деле осуществления плана соединяется множество людей, и многие в этом деле начинают понимать весь план и потом через план приобщаются к мысли.

А может быть, и в природе есть план, если войти внутрь нее. Но мы не можем войти внутрь ее, как в себя, и потому нам кажется, что плана только в природе нет и человек отличается от природы именно тем, что действует по плану.

Инстинкт парня, которого мы сегодня встретили: он так готов служить, что через месяц военной муштры его нельзя будет узнать. И он будет все делать, что ему велят, так, будто родился с этим, и все это дает ему только то, что в Красной Армии лучше, чем в колхозе. Вот это «лучше» и есть явление мудрости правительства и полное доказательство того, что армия хороша.

Этот позор в человеке: его физические отправления наравне с жабами и крокодилами, эти болезни, старость и смерть; прибавить к этому неизбежность измены, предательства и мерзостей повседневной жизни; все это вместе собрать, понять как стыд человека и что без стыда лица не сносишь… Так вот этот позор, бывает, предстанет как позор личный и так, что если я был бы настоящий человек, то должен бы все это преодолеть.

Когда наш русский человек, председатель какой-нибудь* получает наконец-то для своего учреждения машину и наконец’ то в нее садится, то в существе автомобиля он находит поД’

736

тверждение и оправдание всем дремлющим в нем порокам: самовластью, заносчивости, самодурству, самомнению.

И правда, в этих наглых гудках, в этом самохвальстве своей коробки, саморекламе, назойливости, навязчивости, поверхностном всезнайстве — вот все вокруг только мелькает — таится характерная черта современного общества…

Власть зарождается в преданности человека (какой?) мысли: кто больше предан этой мысли, рожденной временем, тот и властелин, а кто не в состоянии быть преданным этому, тот сделается рабом человека. Из такой мысли рождается план, из плана дело осуществления плана.

8 Сентября. Продолжается ненастье. Вот скоро придет «Бабье лето» (от Ивана Постного 29 Ав. (=11 Сент.) до Рождества Богородицы 8 Сент. (= 21). Старая примета, если Бабье лето ненастное, то осень будет сухая, и наоборот. Осень же начинается с Ивана Постного.

План сегодняшнего дня: утром работа над моей вещью, вечером спиннинг.

Профессора в Доме ученых наверху даже какую-то барышню принимали, как следует принимать знаменитость, но швейцару все профессора различались между собой лишь номером, который он всем одинаково выдавал с вешалки: для него номера от калош были разные, но профессора, как для нас калоши, были все одинаковые. И вот когда этот самый знаменитый в Москве человек потерял [номер] и назвал свое имя, швейцар отказался выдать калоши. Вот в этом незнании, невежестве и зарождается необходимость закона, для которого люди — есть человек, профессора — профессор, в том же смысле ржаные зерна есть рожь, капля воды — вода.

Есть радость — всем нашим радостям родительница…

9 Сентября. Сквозь непогожие кошачьи хвосты видны вверху, высоко над ними в синеве барашки: чья возьмет? Рожь только из проски вышла, еще позеленела, а уже отвечает росе, видно, что от росы стала матовая. Победили хвосты: дождь.

Русскому автомобиля описать невозможно: если возьмешься писать машину, то конструкция ее устарелая, если свою радость езды, то это чувство всеми пережито, наивно, провинци-

24 Зак 3028

737

ально и никому не интересно. Нужно описывать небывалое невиданное или на что люди тысячи лет смотрели, но не видели того, что ты впервые заметил.

Начало «Записок»: Есть радость родительница: ты обрадуешься чему-нибудь и потом всегда, когда встретишься с этим, будешь радоваться, как будто действительно это радость растет и ты урожай собираешь.

Талант есть у всех, только его надо знать, а когда говорят «бездарь» — это значит, человек не знает свой талант, а имеет претензию быть кем-то: это претендент на чей-то трон, и я его терпеть не могу.

Свое милосердие, свое искусство, свои улыбки и… человек находит на небе в облаках и заре, но на земле у зверей, птиц, гадов нет этого ничего, им бы только размножиться и прокормиться. И оттого с давних времен человек свое лучшее помещал на небеса, все прекрасное и бесполезное для питания и размножения.

Совершив свое «доброе дело», я пришел к тому самому, что сделал А. Толстой в отношении Р-а. И тот же самый поворот, тот же «патриотизм».

Утро на Кубре (9-го). Ольха стала серая, но хмель, обвитый вокруг серых стволов, бледно-желтый и далеко видный. Многие листья деревьев даже свернулись и корабликами плывут по воде. Петя обратил мое внимание на рыбку величиной в палец, много светлее воды, почти белую; на хвосте у нее сидел щуренок, такой же величины, даже поменьше, но темнее воды; обе рыбки, белая и темная, двигались медленно и неправильно, в сущности, двигалась белая рыбка, а щуренок медленно ее заглатывал и переваривал, начиная с хвоста.

Мы обратили на это внимание, но задумались неглубоко, потому что и небо в барашках было прекрасно, и вода осенняя стала прозрачной, и так ароматно пахли подсыхающие листья и травы. Схваченная белая рыбка была мелкой подробностью. Правда, при размышлении открывалась перспектива на всю жизнь природы с человеческим отказом от этого и неприятием мира. Но в нас самих было много радости жизни, и руководствоваться нашей додумкой и действительно не принимать строительного плана мира и быть в нем пораженцем было бы неправдиво.

738

Так вот с пораженчеством во время войны: надо в нем различать положительную сторону человеческого милосердия й протеста и политическую додумку…

На ночь читал патриотическую статью о Бородине и «Войне и мире». Совсем опускается то, что большевизм современный возник из пораженчества. (Мы-то, не пораженцы, ликуем, осуществляется наше заветное чаяние… но пораженцы видят справедливо измену.) Впрочем, если это государство понять в аспекте мировой катастрофы как революционную силу, то все будет иначе.

Анализ «патриотизма»: Левина двадцатка и некий живчик (не я со своей группой наношу удар в спину своему государству, но весь мой народ, заключенный в боевое государство, наносит прямой удар тем, кто питает войну).

Разговор в семействе: — Не знаю Вашей политики, но так понимаю по-своему, что сила наша от страха, а их слабость от хорошей жизни, у них средства идут на жизнь, а у нас на войну: мы не живем. — Ты это по-старушечьему. — Все равно и по- старушечьему, но неправде нельзя устроить правду.

Утрата личного самоопределения, своего личного уюта больше утраты и земли и капитала. И вот это страшнее всего, а нам это уже и не страшно, мы через это прошли, и в этом наша сила: жить хочется. У нас «жить хочется», у них сохранить нажитое.

Хромушко — рассказ о хромом утенке: 1) Как утенок выскакивал из корзины (через мать), как мы догадались. Так и начать: «Каждое утро один маленький утенок выскакивал из корзины, а все другие не могли выскочить, и мы не могли догадаться, как это он такой маленький мог выскочить. Но один ли это утенок, может быть, разные. Мы завязали ниточкой… Как ему отдавили лапку и он захирел. Все большие, а он маленький. Все бьют. Павловна полюбила его (вот на что человек