— Беломорский канал не отпустит его до конца жизни («л заму- ген судьбой бедного Евгения»).
В дневнике 1936—1937 гг. много всего: что-то Пришвин пророчески предвидит, в чем-то ошибается и неправильно понимает, где-то забывается и одергивает сам себя, а где-то не одергивает… но, может быть, именно в дневнике 1937 года он пытается развязать какие-то узлы. К примеру, часто в разные годы Пришвин выстраивает оппозиции — взаимодействие полярных смыслов складывается в некую картину мира — в данном случае ряд оппозиций создает оппозицию языческой и христианской картины мира:
Радость воскресения и радость возрождения.
Лигностъ — Общество
Радость — Сгастъе
Гоголь—Достоевский — Пушкин—Толстой
И вот в 1937 году оппозиция рассыпается («Хороший геловек — это прежде всего душевный, т. е. который “знает, гто делает”. <...> Человек Китежа града: внутренний. С другой стороны (коммунисти- геской), хороший геловек, никуда не отступая (как “душевный” — в Китеж), умеет найтись в текущем моменте и разрешить сцепленный клубок обстоятельств в сторону правды. “Душевные” люди соответствуют монахам в истинном смысле слова <...> а эти мирянам в их ги- стом “языгеском” смысле (у них и семья, и служба, и война, и мир: без них бы жить нельзя)»). И так языческое и христианское образуют некое обязательное единство, при этом первое, как и в жизни, определяется бессознательным естественным выбором, включающим родовое как основу жизни, второе — сознательным выбором души. И современную советскую жизнь Пришвин отказывается делить на два очевидных лагеря — личность, которая находится в центре мира и выбирает свой путь, только личность создает подлинную сложную настоящую жизнь: христианская парадигма в пришвинской картине мира преодолевает и включает в себя «язычество» как необходимую составляющую («N. неверно сказал, гто мир раскололся на христиан и их врагов. Это он с тогки зрения правоверного христианина. На самом деле и у коммунистов хорошие люди бессознательно идут с Христом, и в церкви христиане идут с антихристом»).
Вольно или невольно Пришвин сближает литературу с историей, дневник превращается не только в художественное произведение, но
860
и в памятник эпохе: «К сказкам, поэзии все относятся как к гему-то не*существенному, обслуживающему отдых геловека. Но погему же в кон- це-то концов от всей жизни остаются одни только сказки, вклюгая в это так называемую историю?» Далеко еще до последних лет его жизни, когда в дневнике одна за другой появляются записи уходящего писателя о сказке: «Сказки мои — это могильные холмы, в которых я зарывал сокровища своей лигности… жизнь для игры и сказки трудней и больней».
Я. 3. Гришина
СПИСОК СОКРАЩЕНИЙ
Ранний дневник Дневники. 1914—1917 Дневники. 1918—1919 Дневники. 1920—1922 Дневники. 1926—1927 Дневники. 1928—1929 Дневники. 1930—1931 Дневники. 1932—1935 Собр. соч. 1935-1939 Собр. соч. 1956-1957 Собр. соч. 1982-1986 Собр. соч. 2006 Личное дело
Цвет и крест Путь к Слову Творить будущий мир
Пришвин М. М. Ранний дневник. СПб.:
ООО «Издательство “Росток”», 2007. Пришвин М. М. Дневники. 1914—1917.
СПб.: ООО «Издательство “Росток”», 2007. Пришвин М. М. Дневники. 1918—1919.
СПб.: ООО «Издательство “Росток”», 2008. Пришвин М. М. Дневники. 1920—1922. М.: Московский рабочий, 1995.
Пришвин М. М. Дневники. 1926-1927. М.: Русская книга, 2003.
Пришвин М. М. Дневники. 1928-1929. М.: Русская книга, 2004.
Пришвин М. М. Дневники. 1930-1931.
СПб.: ООО «Издательство “Росток”», 2006. Пришвин М. М. СПб.: ООО «Издательство “Росток”», 2009.
Пришвин М. М. Собр. соч.: В ?т. М.: ???, 1935-1939.
Пришвин М. М. Собр. соч.: В 6 т. М.: ???, 1956-1957.
Пришвин М. М. Собр. соч.: В 8 т. М.: Художественная литература, 1982—1986. Пришвин М. М. Собр. соч.: В 3 т. М.: Терра- Книжный клуб, 2006.
Личное дело Михаила Михайловича Пришвина. Воспоминания современников. СПб.: ООО «Издательство “Росток”», 2005. Пришвин М. М. Цвет и крест. СПб.: ООО «Издательство “Росток”», 2004.
Пришвина В. Путь к Слову. М.: Молодая гвардия, 1994.
Пришвин М. Творить будущий мир. М.: Молодая гвардия, 1989.
862
Быт — Книга Бытия.
Евр — Послание к Евреям.
Екк — Екклесиаст.
Иер — Послание Иеремии.
Ин — Евангелие от Иоанна.
Ис — Книга пророка Исаии.
Исх — Книга Исхода.
Лк — Евангелие от Луки.
Мф — Евангелие от Матфея.
Откр — Откровение Иоанна Богослова.
Рим — К Римлянам. Послание святого апостола Павла.
РГАЛИ — Российский Государственный архив литературы и искусства.
С. 5. Народ валил весь день из леса с елками… — В канун 1936 г. елка, запрещенная в 1927 г. как «рождественская» и «религиозный пережиток», вернулась в жизнь, но уже как «новогодняя» и не имеющая отношения к «религиозной обрядности». См.: Дневники. 1932— 1935. С. 981.
Продолжение «Чащи»… — Имеется в виду книга очерков «Берендеева чаща», над которой Пришвин начинает работать после поездки в Архангельский край и на Пинегу (1935); отрывки в течение 1935- 1936 гг. публиковались под названием «Северный лес» в газетах и журналах.
Читаю Герцена и переношу его к нам…— Пришвин читает «Былое и думы» (1852-1868).
С. 6. Исстрадался на севере геловек в борьбе за веру, за буквы старых книг, за сложение пальцев в кресте… — Истории старообрядческого поселения Выгореция посвящена первая книга Пришвина «В краю непуганых птиц» — он видел старообрядцев во время своего путешествия на Север в 1906 г. («не помню, когда еще веяло на меня от человека такой свежестью, чистотой, искренностью и силой»). При Николае I Выгореция прекратила свое существование: скиты разогнали, часовни и кладбища разрушили. Ср.: Собр. соч. 2006. Т. 2. С. 126— 150.
С. 7. Герцен и Пегерин о роли науки в обществе. — В главе «Pater V. Petcherine» («Былое и думы») А. И. Герцен называет В. С. Печерина «великим мыслителем, который в своем развитии идет дальше большинства, развиваясь в человека, а точнее, в личность»; его путь от литератора и профессора кафедры греческой словесности в Московском университете до монаха иезуитского ордена и священника в Англии свидетельствует о сложности его духовного поиска. Ср.: Из переписки В. С. Печерина с Герценом и Огаревым //ЛН. М., 1955. Т. 62. Наука для Герцена — мощный фактор социального развития и обновления, а после 1825 г. альтернатива попыткам насильственного преобразования общества; затем знакомство с западной наукой привело его к убеждению, что наука находится в состоянии глубокого кризиса и нужда-
564
ется в спасении со стороны широко мыслящих «людей жизни», способных достичь органического единства науки, философии и практики.
Староверская кровь (И. Н., умирая, отказался от большевистской белой муки). — Имеется в виду Илья Николаевич Игнатов (ум. 1921), двоюродный брат Пришвина со стороны матери Марии Ивановны Пришвиной, которая происходила из староверского купеческого рода г. Белева Тульской губернии; критик, публицист, с 1899 г. постоянный сотрудник газеты «Русские ведомости»; начиная с 1905 г. в «Русских ведомостях» публиковал свои очерки Пришвин.
…двадцать поколений немцев работали, гтобы создать Гёте {Герцен)… — Ср.; «Я не жалею двадцати поколений немцев, потраченных на то, чтоб сделать возможным Гете…» {Герцен А. И. Собр. соч.: В 30 т. Т. 6. М., 1955. С. 56).
Вышел «Зверь Бурундук». — Имеется в виду книга «Зверь-бурундук» с иллюстрациями Е. Чарушина.
Договор с Фаворским об иллюстрации. — В 1933 г. вышла книга Пришвина «Жень-шень» с иллюстрациями В. А. Фаворского. Теперь, видимо, речь идет об иллюстрации четвертого тома Собрания сочинений Пришвина «Берендеева чаща», который и вышел в 1939 г. с иллюстрациями В. А. Фаворского.
Бой с Маршаком — По-видимому, Пришвин выступил на совещании о детской литературе, организованном ЦК ВЛКСМ 15—17 января 1936 г. Ср.: «Сейчас наш молодой писатель может не только изучать рассказы Льва Толстого, но он может опереться и на опыт книг для детей, написанных М. Пришвиным (“Записки егеря Михал Михалыча” и др.), на повести и рассказы Бориса Житкова, В. Бианки, на книжки, написанные и нарисованные Евгением Чарушиным. Михаил Пришвин — писатель для взрослых. Пожалуй, не всякий ребенок, а только прирожденный натуралист, путешественник и охотник согласится обойтись без внешне законченной фабулы и полюбит книги Пришвина за поэтическое виденье мира, за богатство языка и материала. Но зато всякий писатель, который захочет писать о природе, оценит при- швинские рассказы для детей и многому научится у них» {Маршак С. Я. Театр для детей: Статьи, выступления, заметки, воспоминания // Маршак С. Я. Собр. соч.: В 8 т. Т. 6. М.: Художественная литература, 1971).
Даже если очень придираться, в этом выступлении Маршака трудно найти какие-то скрытые выпады лично против Пришвина, писателя как для детей, так и для взрослых. Причину того, что Пришвин бросился «в бой», нужно скорее искать в общей атмосфере враждебности, которую он постоянно чувствовал в эти годы {«15 Сентября 1932. -охотничьих моих рассказов больше нигде не печатают»; «9Марта 1933. “Пришвину надо не юбилеи устраивать, а назначить пересмотр
28 Зак. 3028
865
его сочинений”»; «26 Апреля 1934. О “Жень-шень” даже рецензии нет нигде»; «24 Августа 1934. Съезд (Первый съезд Союза писателей. — Я. Г.) тепленький. Ораторы выжимают из себя силу произносить заранее написанные речи <...> смысл всего таится где-то <...> на собраниях у Горького, куда меня не зовут. И не выбрали в президиум, и не зовут и рассказ мой в “Известиях”, кажется, провалился»). Откуда-то этот холодный ветер неприятия дул — Пришвин видит «еврея», но сам себя окорачивает, понимая, что в данном случае не в этом дело. Он не может понять, кто или что’против него — а против была сама атмосфера сложившейся жизни, в которой никто никогда не знал, как отзовется его слово, что произойдет в следующий момент и пр. Пришвин считал, что слугайно не пригласить его не могли, и чья-то воля в этом проявилась («Все это, по-видимому, указывает на какую-то линию политики не только в отношении меня»). Конечно, он никогда не знал, что происходит в кулуарах, так как жил и работал вне писательской среды, где это ощущалось ежедневно, но чувствовал враждебное нетто абсолютно точно («1 Октября 1932. …была одно время во мне почти мания преследования, и вдруг как-то я ее понял, рассмотрел, и она прошла»).
Кроме того, в споре с Маршаком был и крайне важный для Пришвина мотив: в одном-единственном случае он не мог не вступить в полемику — речь шла о русском языке (об этом см. ниже, с. 868).
Подобные чувства по отношению к литературному окружению испытывал в 1920—1930-е гг. не только Пришвин. Ср.: «Михаил Булгаков <...> писал в дневнике после публичного чтения “Роковых яиц” 28 декабря 1924 года на одном из светских “Никитинских субботников”: “там сидело человек 30, и ни один из них не только не писатель, но и вообще не понимает, что такое русская литература… Эти «Никитинские субботники» — затхлая, советская, рабская рвань, с густой примесью евреев”» (цит. по: СлезкинЮ. Эра Меркурия: Евреи в современном мире. М.: Новое литературное обозрение, 2007. С. 314).
С. 7. Ремизов: нет материалов. — С Алексеем Михайловичем Ремизовым Пришвин познакомился в 1907 г. в Петербурге, подружился и стал членом «Обезьяньей великой вольной палаты» — кружка литераторов, группировавшихся вокруг Ремизова (Вяч. Шишков, А. Толстой,
