Е. Замятин, Б. Пильняк, Л. Леонов и др.), В шутливой форме игры в «Обезьянью палату» проявлялся серьезный интерес к духовному наследию древней Руси, к национальной мифологии и памятникам народной культуры. Ср.: «31 Июля 1927. Мне помнится, в начале моих литературных занятий, когда Ремизов брал материалы у Рязановско- го (археограф. — Я. Г.) для своей повести “Неуемный бубен”, и мы поздно ночью шли с ним домой, он сказал мне что-то вроде этого: “Вы говорите о жизни, но ведь там нет ничего, все мы делаем”. Помню, каким ужасом повеяло мне от этих слов, и как смутно стало на душе, и даже злобно к кому-то (я думаю, что злоба была к самому Ремизову, который брал материалы у Рязановского и это считал ни за что)»; «Б/о-

866

ремизов играл словами как мячиками и много развел подражателей пустоте словесной. Но сам он не был пуст. Ему не хватало охоты, смелости, наивности и еще чего-то (?) к живому и слепому движению, к тому, чего так много было у Горького. Он утонул в море эстетической старины» (Дневники. 1926—1927. С. 138; Личное дело. С. 67—70).

Я — бог. — Эти два слова переносят в 1909 г. — в Ранний дневник Пришвина, когда он, начинающий писатель, член петербургского Религиозно-философского общества, знакомится с лидерами хлыстовской секты «Начало века» и сталкивается с целым комплексом идей, связанных с религиозным поиском народа и культурной элиты. Ср.: «28 Января 1909. Мелькнула такая мысль: как близко хлыстовство к тому, что проповедуют теперь декаденты: все царства — Легкобыто- ва, Мережковского, Иванова… И процесс одинаковый: Я — Бог. И потом образование царства. Ты больше Я»; «2 Февраля. У Мережковского <...> — У вас, — сказал Мережковский, — биографически: вы не проходили декадентства. — А что это значит? — Я — Бог. Нужно пережить безумие. А вы здоровый… » (Ранний дневник. С. 203—204).

Однако в данном случае эти слова относятся к Ремизову-писате- лю, понимающему себя — автора — как творца с неприемлемой для Пришвина идеей о соотношении искусства и жизни («Вы говорите о жизни, но ведь там нет ничего, все мы делаем»); однако эти слова никак не относятся к его человеческим качествам, духовным интересам и отношению к миру; по крайней мере, записи Пришвина о Ремизове не дают никакого основания для такого мнения. Ср.: «20 Декабря 1928. …я люблю людей умных с родственным вниманием в глазах, А. М. Ремизов мне очень нравился» (Дневники. 1928—1929. С. 342; Личное дело. С. 67-70).

С. 8. …в «Журавлиной родине» раскрыто творгество… — «Журавлиная родина. Повесть о неудавшемся романе» (1929) была задумана как цикл рассказов, «обновленный фенологическим расположением <...> начиная от самой ранней весны света», однако под воздействием сбоя циклического чередования времен года (задержка весны) замысел автора подвергается трансформации: циклическое время Журавлиной родины начинает взаимодействовать с биографическим временем, в котором живет и работает писатель, в результате чего возникает роман о творчестве («Весна задержалась, все в природе ужасно расстроилось. <...> Все это на меня сильно действовало и очень расстраивало “Журавлиную родину”. Садишься писать о зверях и вместо этого запишешь воспоминания о каком-нибудь учителе своем из далеких времен») (Собр. соч. 1982-1985. Т. 3. С. 32).

Ленинградский погталъон. — Имеется в виду стихотворение С. Маршака «Почта (Борису Житкову)» (1927).

…Колеса, колеса — послушный народ… — Строка из стихотворения С. Маршака «Колеса».

867

С. 8. ..машины шинами шуршат. — Строка из стихотворения С. Маршака «Почта».

С. 9. Иногда вдруг из «Конька-Горбунка». <...> К фольклору, но не по новой методе: выхватить из среды (пример: стахановца: представим его в Медвежьих горах). — По-видимому, речь идет о механическом использовании четырехстопного хорея с парными рифмами, которым в традиции народных плясовых припевок, детских песенок и потешек написана сказка П. Ершова «Конек-горбунок»; подобную легкость использования фольклорной традиции Пришвин уподобляет современной трагической легкости («выхватить из среды») перемещения человека из естественной органичной жизни в среду противоестественную, метафорой которой становится Медвежья гора: во время поездки на строительство Беломоро-Балтийского канала в 1933 г. Пришвин отмечает в своем дневнике: «25Июля. Из устного Онежского названия Медвежья гора стало сокращенное письменное М-гора. а из этого вернулось в разговорную речь как Эм-гора, и это все правильно, все это словесное переустройство соответствует содержанию: Медвежья гора и Эмгора: на Медвежьей горе жили медведи, на Эмгоре расположилась теперь база ОГПУ по строительству 0[него]-Беломорского канала» (Дневники. 1932—1935. С. 275—276).

Именно этой легкости не может принять Пришвин в современной ему детской литературе. Подход Пришвина к литературе для детей (к детству, к ребенку) принципиально иной: «В своих поисках я исходил не от русской сказки и не от Льва Толстого в его рассказах о природе. Близости к детям я достигал, стараясь рассказывать им не о чем-нибудь поучительном, а о собственных своих играх взрослого человека. Давным-давно, будучи еще сам ребенком, я заметил, что взрослые играют еще гораздо более детей и тратят денег на свои игрушки гораздо больше, чем для детей. Так почему же нам надо рассказывать детям непременно о полезном и поучительном?»; или: «…в этой книжке не все будет специально для детей… скорее всего, она будет обращена к детству, источнику нашего творчества, и, как древняя сказка, будет объединять старых и малых» (Собр. соч. 1982—1986. Т. 4. С. 718; Т. 3. С. 31).

Понеслось на Амазонку. — Строка из стихотворения С. Маршака «Почта (Борису Житкову)» (1927).

С. 10. …в целях холостого (хотя и гениального) творгества… — Ср*: «20 Декабря 1928. Вечером был К. Он творит легенду, что вокруг моего лика — гениальное безумие (Розанов, помню, тоже сказал: “в глазах огонек гениального безумия”). Мне безумие, хотя бы и гениальное, не очень нравится — “не от мира сего”, я люблю людей умных с родственным вниманием в глазах. <...> Гениальное безумие холодно и устремляется не на всех, а только на избранных» (Дневники. 1928-1929. С. 342).

868

…(ведь раз даже у стенки стоял)… — Имеется в виду случай из биографии писателя, который произошел в 1919 г. в Ельце во время отхода Мамонтова, когда Пришвина спасли киргизские слова: он навсегда запомнил со времени путешествия в заиртышские степи в 1910 г.: «хабар бар? — есть новости?» (Собр. соч. 1982—1986. Т. 5. С. 260; Дневники. 1914—1917. С. 545—546; см. также коммент. к с. 38 («…в Ельце во время Мамонтова…»)).

С. 11. …погему цыплята у него «свистят»… — Строка из стихотворения Маршака «Пудель»: «По улице/Курица/Водит цыплят/ Цыплята тихонько / Пищат и свистят». Пришвин имеет в виду ошибку: свистят не цыплята, а утята.

С 12-го по 18-е Января: боевая неделя в ЦК ВЛКСМ… — Имеется в виду совещание о детской литературе в январе 1936 года.

С. 12. Машка… — Ср.: «В трудное время, не желая заниматься литературной халтурой, держал я корову Машку. <...> Когда жизнь улучшилась, время перешло на быстрое и дорогое, возиться с коровой стало невыгодно, мы продали Машку и в сарай, где она была, поставили автомобиль. В память нашей доброй кормилицы, машину свою мы назвали тоже Машкой и обращались с ней по привычке иногда тоже как с живым существом» (Собр. соч. 1982—1986. Т. 4. С. 585—586).

…искать Берендееву гащу, где еще никогда не бывал геловек с топором. — Речь идет о путешествии Пришвина на Север, в Архангельскую область (1935), по материалам которого была написана книга очерков «Берендеева чаща» (1935) и повесть-сказка «Корабельная чаща», напечатанная посмертно. Ср.: «…собраться с силами, чтобы пробиться в Чащу, девственный лес. Все говорят о нем, и никто не знает, как он велик <...> посмотреть лес, не видавший топора» (Дневники. 1932-1935. С. 677-678).

Запань (запонь) — плавучая преграда из бревен поперек реки для задержания леса при сплаве.

Роман Фейхтвангера «Семья Оппенгейм». — Роман Л. Фейхтвангера «Семья Оппенгейм» (1933, рус. пер. 1935).

С. 14. …(постановление о препод[авании]истории)… — По-видимому, имеется в виду Постановление СНК СССР и ЦК ВКП(б) «О преподавании отечественной истории в школах СССР» от 15 мая 1934 г., в котором отмечались недостатки в преподавании истории в советской школе, рекомендовалось сообщать учащимся исторические события в историко-хронологической последовательности и давать в доступной форме обобщение фактов в марксистском освещении.

С. 14—15. …«жизнь стала веселее». — Речь идет о словах Сталина «Жить стало лучше, товарищи. Жить стало веселей» из речи на Всесо-

869

юзном совещании стахановцев 17 ноября 1935 г. Далее Сталин отмечал: «А когда весело живется, работа спорится… Если бы у нас жилось плохо, неприглядно, невесело, то никакого стахановского движения не было бы у нас». В 1936 г. появляется песня под названием «Хочется всей необъятной страной / Сталину крикнуть: “Спасибо, Родной!..”» на музыку А. Александрова, слова В. Лебедева-Кумача, которая звучит в исполнении ансамбля под управлением А. Александрова: «Звонки, как птица, одна за другой / Песни летят над советской страной / Весел напев городов и полей / Жить стало лучше, жить стало веселей!».

С. 15. …как было Хрущево… — Имеется в виду имение на окраине города Ельца, в котором Пришвин родился, провел раннее детство, куда он после революции вернулся в дом, построенный на завещанном матерью участке земли и где попытался жить, до тех пор пока в 1918 г. крестьяне не выгнали его из Хрущева. См.: Дневники. 1918— 1919. С. 252.

С. 17. …связь со старыми официантами… — В тетрадь вложена газетная вырезка: «Мы должны больше выдвигать женщин, они аккуратнее, чем мужчины. Когда их выдвинешь, они всю душу отдают делу, они не пьянствуют, как некоторые мужчины. (Смех, аплодисменты.)»; на листке надпись рукой Пришвина: «25.1. Микоян».

Улыбка Хаджи Мурата… — Речь идет о повести Л. Н. Толстого «Хаджи Мурат» (1896—1904). Ср.: «Человек этот был Хаджи-Мурат. Он подъехал к Полторацкому и сказал ему что-то по-татарски. Полторацкий, подняв брови, развел руками в знак того, что не понимает, и улыбнулся. Хаджи-Мурат ответил улыбкой на улыбку, и улыбка эта поразила Полторацкого своим детским добродушием. Полторацкий никак не ожидал видеть таким этого страшного горца. Он ожидал мрачного, сухого, чуждого человека, а перед ним был самый простой человек, улыбавшийся такой доброй улыбкой, что он казался не чужим, а давно знакомым приятелем» (http://www.magister.msk.ru/ library/tolstoy/prosa/tolst024.htm)

Алексей Денисов, толстовский мужик… — охотник из деревни Чирково под Загорском, знакомый Пришвина, тип Платона Каратаева, героя романа Л. Н. Толстого «Война и мир».

…русский народ жив не единым хлебом… — Мф 4: 3—4.

С. 18. Читаю Буша… — Вероятно, имеется в виду книга известного специалиста в области ботанической географии, профессора Николая Адольфовича Буша «Ботанико-географический очерк Европейской части СССР и Кавказа» (1936).

…СССР на стройке.