любишь: в этом счастье. Родство с охотниками. Радость свидания с лесом после снегов (это и я пережил на Кругозоре и Азау).
Высота не есть мера подвига альпиниста (Крыленко ввел эту дурь), высок Эльбрус, но для альпиниста это не гора: «вон та белая собачка, она два раза была на вершине» — мера: трудность. Горы заражают: кто начал этим, тот в этом погиб. Горы выпрямляют человека (чистое дело: кошки, крючки). Высота 7.000 мет. Высота достигается легко на самолете: а трудность и девственность (никто не ходил, а я: конечно, есть реализация личности и, конечно, ее выпрямление).
<Приписка: Высота в альпинизме (после самолета) потеряла всякое значение, осталась трудность и такая реализация личности, когда «я» становится совершенно прямым: человек вы- правляется.> Маленький, тонкий сухой человечек (как завидно ему!). Эльбрус освоенная гора, отданная в распоряжение всех: пойдут и семипудовые, их будут на машине [поднимать], потом на веревках… и тогда всё. А в Сванетию еще нельзя: снег не дает (в июле надо). Грифов нет: орлы.
Путь к ресторану. Пройти по профилю вершины Ужбы и Шхельды: что это за чувство? Он проходит, а за ним (как Эльбрус) другие, третьи, наконец проходит человек в калошах (5 пар чулок) и с собачкой, и дальше такие, как Антонов, устраивают асфальт, веревочн. ж. д., и тогда высота всеми освоена, — высота без личного усилия: ресторан.
<На полях: Береговая морена, боковая, серединная (если два).>
Разговор о леднике — что деревья росли одновременно, а не вслед за отступлением. Отступление несколько сот лет.
202
28 Мая. Ночью теплый дождь. Утро солнечное. Облака аются с горами. В прохладной тени барбарисовых кус-
Р-Тя думал о том, что нет уголка в Кабардино-Балкарии, куда 6°В’не проник глаз Бетала и где бы он не вспомнился. И вот это удесное место в горах подготовляется им для курорта… Крепнет решение ехать в Кавказский Заповедник.
Вечером гуляли в парке в Нальчике, удивляясь высокой траве и тени старых лип. Вспомнились альпийцы с их презрением к «проходному двору». — «Это неверно!» Человек высокий должен с добродушной улыбкой относиться к этому «счастью» многих. И мы, оглядев все кругом, сказали: «Как хорошо!» Наш художник с женой, окруженный молодыми художниками, поправил их эскизы. Обратили внимание на великолепно начатую под землей постройку духана еще до революции: теперь из каждой комнаты вышли на свет липы и другие деревья.
Все большие… Пришел Налоев и рассказывал, что Бетал о культ, просвещении в Кабарде высказался так, что его пять лет обманывали. Я же говорил Налоеву, что какой разговор может быть о культуре, если в стране малейших попыток нет к национ. самосознанию: нет ни истории (революции), нет уважения к деятелям культуры (Пачев).
29 Мая. Рано утром безоблачно, только довольно холодный ветер с гор. В 7 у. все затихло, стало тепло, и горы начали играть с облаками. Вскоре стало у нас очень жарко, и в горах собрались тучи и загремела гроза. Но дождя не было, и день определился как первый роскошно созданный весенне-летний день Северного Кавказа.
<На полях: Прометей.>
Если человек ощупывает руками отвесную скалу, впиваясь ногтями в камни, находит трещину, вбивает в нее гвоздь, поднимается и выше опять так, все выше и выше, пока наконец не Достигнет такой вершины, где еще никто никогда не бывал — это еще не герой. Вот если он, забравшись туда, как Прометей,
итит для людей огонь, или даже просто спасет хоть одного ре еночка и с высоты, как летчик Малыгин со льдов, принесет м живую спасенную душу, мы [поклонимся] ему как герою… °стыл В^ЛКан Эльбрус, где был прикован Прометей, теперь ^и огонь есть уже давно у людей, и ребенка в горах не щь. это лучше сделает аэроплан, и высотой никогда не пе-
203
рещеголяешь аэроплана: альпинизм — чистый спорт, как охота…
Пионеры. И вот человек, побывавший на высоте, не удов* летворяется, строит мосты, дороги для машин, чтобы другие люди могли в любое свободное время подняться…
Пчелы гудят: их нечего бояться: кавказские пчелы почти совсем не злятся и не кусаются, и зачем им злиться, если у них все есть. По старой липе медленно переходят огромные муравьи, раза в четыре больше наших. Страшно смотреть, но тоже, наверно, они не кусаются: тоже все есть.
Духан: из каждой комнаты («отдельные кабинеты») выросло дерево.
Цветет сирень, и воздух так насыщен ароматом и озоном, что мысли в голове как бы срываются с места и кружатся совсем нелогично.
И вот этот чудесный парк, созданный из фруктовых лесов, окружающих Нальчик, это ведь тоже направлено к тому, чтобы поднять и выпрямить человека (ежедневно приходят машины, нагруженные горными соснами). Какая прохлада в тени старых лип! Пионер Ваня И. прогуливается с книжкой в руке и зубрит правила арифметики для экзамена (сдать арифхмети- ку, и полная свобода до осени). Навстречу ему по аллее с тем же учебником и красным галстуком идет Лена М. Чудесная желто-золотая птица иволга перекликается с другой. Перепела кричат тут же в парке, как в вольной степи. Солнечную дорожку между двумя пионерами перешмыгнула большая ярко-зеленая ящерица. — Ваня, лови! — Лена, дави! — бросились пионеры в высокую, почти до пояса траву. Напрасно, в такой траве ящерицу поймать невозможно. Пионеры пришли в тень и сели на зеленую лавочку. Лена сидела, положив книжку <приписка: арифметику> на колени, высматривая, — не перешмыгнет ли солнечную дорожку еще одна зеленая ящерица. Ваня, уложив арифметику возле себя, перочинным ножиком на спинке зеленой лавочки вырезал белые буковки: Ваня И. + (плюс) Елена М.
Эльбрус в калошах. Я считаю так, что с тех пор как один озорной альпинист в калошах (правда, в тройных шерстяных чулках) и с двумя небольшими белыми собачками поднялся на вершину Эльбруса, эта гора перешла из рук альпинистов в общее пользование.
204
Бухарина: пишет, что до него слух дошел, будто бы паспростРаняю сРеди «трудящих», что одних князей выгнали но другие работают. Ответил: что удивляюсь, как хороший умный человек слушает дураков и еще пишет об этом… Бета- лу прочитал, тот смеялся. — Но кто же? — спросил я, — мог так информировать Ник. Ивановича, разве Сосновский? — Нет, не может быть, Сосн. не такой… Это что-нибудь охотничье. — разве может быть Третьяков? — Ну, какой же охотник Третьяков! — А письмо прислал, через НКВД?.. — Вы думаете на Антонова, ну бросьте: мы с ним часто шутим, это вы знаете, но сам он очень серьезный человек и как охотник плохой. Тут что-нибудь чисто охотничье… Позвольте, да это вовсе и не Бухарин: он еще не приехал, дайте письмо… Странно, рука его. Значит, приехал. А у него, знаете ли, охотничий темперамент есть. Э! стойте! да ведь это он сам все и выдумал. Чудак Н. И. Помню первую встречу, приехал с письмом Сталина (письмо срочное) и называет меня «Калмыкович». Придумал же! Особенный человек. Вы, М. М., не обращайте внимания, конечно же, он пошутил.
Из Орджоникидзе получено приглашение на юбилейные дни поэта Коста. Решил вдруг, что пора уезжать, и пошел прощаться с Беталом.
Тема разговора: Б. извиняется, стыдится, напр., что не хмог проститься с Серафимовичем, с Третьяковым, что столько дел! сельскохоз. экономика, проверка билетов ночью, ложусь в 6 утра, здоровье — да вот все хочу сам… А писателю, художнику ведь не закажешь: — они сами это делают… «А что вот тут этот художник был… он, кажется, здесь еще… не слыхали, что с ним?» (в художник думает, что Беталу [так эта] важна работа!)
Все мы, писатели, художники, заняты собой гораздо больше, чем следует… Бетал говорит: «вот эта вся работа черная, я взялся за нее, и от этого уже нельзя уйти никуда, разве не хотелось бы мне с вами проехаться на охоту, но это тиски» (а художники как духи пролетают и так много, много думают о себе, каждый думает, что он лучше другого и что настоящий писать, художник только он и есть).
став ^^иписка: Тиски Обкома после разговора с Лапиным: со- птпх стРасти вождя: он и отец, и мать, и аскеза: ведь все в буду- м и сам не видит семьи.>
205
Точка зрения Б. на искусство, что заказать нельзя, что людей принуждать, насиловать нельзя… И вот этот взгляд привел к краху (создались лентяи, которые прозевали Пачева).
Я рассказал Б-у о том, что не все благополучно в Кабарде, что национ. самосознание отсутствует, рассказал о Пачеве и моем повороте. — Погодите, справимся как-нибудь… этот лентяй Налоев.
Я предлагал дружбу, общ. работу. На это Б. опять ответил, что писатель должен быть совершенно свободным, и трудно было понять, отстраняет ли он предложение, изверился он в этих «тостах» или боится, что я предлагаю, стесненный «хлебом-солью»… Постарался дать понять, что «хлеб-соль» понимаю как вообще привилегированное положение писателя. Ах, вот еще его вопрос: — А как дом, нашли? — Дачу на Шхельде, сто тысяч — не верите? вот продам книгу… — Бетал думал: «Неужели это тоже арап!»
Так окончился мой роман с Б., и так провалился план с домом.
31-го еду в Осетию.
30 Мая. Так же, как вчера, неспокойное раннее утро, потом тихо, тепло, игра гор с облаками и жара летняя.
Дали телеграмму в Орджоникидзе о приезде 31-го Мая. Ходил прощаться к «Калмычихе» и встретил ее на пути. Какая надменная особа, какая важная и в то же время «губернская». Я сказал любезности, простился, она: «Приезжайте».
К обеду собрался дождь теплый, богатый. После дождя к вечеру явились горы лесные, размытые, пастбищные, скалистые черные (снег с черных гор за последние дни почти вовсе сошел), из-за черных виднелись верхушки с вечными снегами.
31 Мая. Поездка в Орджоникидзе. С утра и до вечера в природе борьба за свет, солнце то покажется, то скроется в синих тучах. Мы поехали на тучи и только в Орджоникидзе догнали: тут был дождь, и нам сказали, что ежедневно до обеда жара и после обеда дождь.
Фенолог. Цветущую сирень и каштаны догнала белая акация, рожь выколосилась давно и, волнуясь, принялась наливать. Вот уж так у нас не бывает, чтобы сирень и рожь почти что цветет.
206
Ехали всё Малой Кабардой и заметили, что тут всё похуже: стики едва живые, видно, что Бетал не видал; а когда пере- м „ Осетию, то еще хуже. Мы ехали вдоль хребта, пока на- ц не свернули вправо, въехав в огромную пасть гор, намытых Тереком, в эту обширную Владикавказскую котловину. По берегу Терека тянулись все время заболоченные луга. Вот, вероятно, где малярия…
V Расположились в «Интуристе». Татархан Сосланбекович Наскидаев (Николай Мих. Орж. и поэт Коста Фарнион).
