из тем моего путешествия — это «моя хижина»: я ищу, где бы мне поселиться, и, поняв, что везде рано или поздно будет рудник и курорт, нахожу, что лучше всего поселиться в Москве (пай 26 тыс.).
<На полях: Моя хижина: это моя свобода, я стремлюсь к ней, свободе в творчестве. Но где же об этом думать? Толстые стены против Третьяковской галереи: 26 тыс. пай.>
На повороте мне открылся ледник, и видно было, как Цея вытекала из него (цея = сукровица, белая), а тут ниже в лесу из шума вод складывался разговор до того человеческий, что я ладони к ушам приложил, чтобы слова разобрать.
Жужжание пчел. На пути лежал камень величиною с большой многоэтажный дом, и мне послышалось тут жужжание пчел. Где эти пчелы, и так хмного? Я вернулся, опять. И я понял, что это внутри огромного камня, просачиваясь, по-пчелиному пела вода.
В крутом сваренном мясе морской рыбы трески отваливайся слои, так в скале снизу один слой выпал, рассыпался внизу, и под скалой образовалась широкая пешера. открытая: там ацщ охотники на туров спали, подле них стояла бутылка. Та- иари и простой народ (родной народ). (К этому: моя и зависть к п’е^риязнь: ночевка тело к телу, запах и проч., отношение ства° И П^’’ ЭТ° давнее ЧУВСТВ0 еЩе из времен народниче-
<На полях: По нашему пути впереди везде шла баранта...>
217
Во всей широкой мощной слоисто-темной массе, с каждого острого камешка капала вода, и вся гора снизу и на огромную высоту была мокрая и блестела, и я вспомнил эту мать в поэме Коста, которая варила камни и уверяла детей, что это фасоль варится, и до тех пор уверяла и была веселой, пока все дети в ожидании фасоли не поснули. Тогда мать дала себе волю и заплакала. Но эти же именно слезы матери, вот эта вода, омывая, растворяя, так делает, что из каждой трещины в этой огромной скале, если хорошо приглядеться, вырастает зелень: вот папоротник, вот белые звездочки, вот даже фиалки…
Против плачущей скалы я стал спускаться вниз к леднику по зеленому корытцу, вымытому ручьем, по берегам этого корыта лежали слой на слое камни, как будто сложенные рукой человека. Ручей создал эту корытообразную долинку с фиалками: сколько тут будет цветов, какая тут будет трава!
Ледник: многоэтажный дом. Очередные камни. Падение. Звук от камней, перебивающий рев Цеи. Пушечные выстрелы: трещины льда… Из-под льда Цея… Ледяной грот под аркой внизу. Жилище — пещера ледяная вверху. Струйки, обтачивающие профиль льда: сейчас они работают над огромным носом лица, и скоро будет лицо. Струйки, ручейки. Очередной камень… Вырывается звук — визги, вроде как будто пустили круглую пилу… Выше игра облаков, то откроются нагромождения сломанного льда, то скроются, и над ними снежная гора: лед и камень и облака. Долина: леса и над ними между горами облака белые и зелень — какая роскошная зелень… Береговая морена черно-сыпучая, видишь, как она обрастает кустами, зеленеет: сколько-то времени (веков?) надо, чтобы ледник отступил и морена пролежала, пока не позеленела.
Груды камней голых — сейчас упали! прыгаешь по ним в резиновых калошах: первая зелень, лишайник, мхи в виде ежа, стелется березка, сосна в спичечную коробку, можжевельник, и постепенно оформляются кусты, цветы, сосна, сжатая камнями, березка. Морена обросла… Похороненный камень, как надгробная плита: почва: ручьи светлые с гор… островки… берега- цветы… прохлада… сверкание. Тропинка и по ней взобрался к скале Матери, которая плакала и рассылала ручьи, и каждый ручей в лесу (в скале выше так вымылась площадка вся в цветах: сюда туры спускаются: сколько тут пещер, проходов… тут горная индейка…)
218
Народничество (Татарй) упирается в ограниченность свое- о народа и тут встречает (во мне) враждебность общего для ^сех, и все разрешается «культурой» — эта культура компромисс столкновения национального «по форме» и социалистического по содержанию. Народ цепляется за «культуру» как за выход: для социализма это оформление.
Вверху скала на скале прилегла отдохнуть, между ними просвет.
Высота. «Игра души» — это форма (тут искусство и личность). Сквозь родные леса пробивается вверх гора: и ведь она голая, кажется, — что там? а то, что она высоко, это уже есть, и это высокое чувство (а какие тонкие ноги у Александра и какая грудная клетка): лес — это нация, проник выше: и оттуда столь чудесно возвращение, как в рай.
Описать, как это хочется подниматься все выше и выше, явно видишь, что теряешь цветы, деревья, а хочется выше неудержимо, и тахм как будто отделился от всего: страшно дышать высотой! странное чувство! И такое радостное возвращение.
<На полях: Аскетизм дает высоту: люди морят себя, чтобы имен но набрать высоту.>
После обеда обратно. Обращение Татарй с шофером, с народом: все знакомые. Заяц, езда за зайцем через канавы, по посевам… Радость долины. От Алагира до Ардона (заяц).
<На полях: «Реком» — жертвенное место возле санатория. Цве тут дикие яблони. Дом из пихты (800 лет?). Привезли через перевал два быка без человека. Грузины очень почитают.>
7Июня. Именины ошибочно справили, по-настоящему 5-го Июня (23 Мая по-старому).
С утра проливной дождь. Записи. Сборы. Празднование именин: шашлык (альпийский) с кахетинским, ванна вечером.
гостях были и принесли турьи рога Фарнион, Джатиев и Ку- гов. Узнал от Джатиева, что не рысь враг турят, а барс (теперь РСа нет), тот и другой зверь называется «стай» — отчего путаница. Джатиев знает весь Кавказ и говорит, что Кообань в МШее место по красоте. Хорошо бы осенью, сделав квартиру меся СКВе И поселив там Павловну, к октябрю приехать сюда
219
Сегодня сделали тактический визит отв. секретарю Облисполкома Кулаевой и просили устроить на завтра поездку на Ко- обань с Татарй. Отправляем лишние вещи: ружья, рога и т. п. Послезавтра предполагается поездка в Тифлис и оттуда (попробовать на автомобиле) в Батум и морем до Туапсе и по ж. д. в Майкоп и в Заповедник.
От писателей узнал, что еще два года тому назад Коста был в полном пренебрежении и теперь расцвел вместе с переменой политики в отношении к националам (народностям, а Коста ведь народник, идеалист).
8 Июня. Дождь весь день проливной, и так осталось на ночь. Утром взяты билеты в Тифлис на завтра (9-е), отправлены ружья и проч., запаслись деньгами в сберкассе и в 12 д. отправились с Татарй в Кообань. Ничего не видели, но лес настоящий, зверя много,, люди простые очень по мне, и вообще поселиться и жить можно тут хорошо (место найдено, окажет содействие Маурер).
Тост в доме старика Хасана Дзампаева (Орджоник. край., село К.: послать карточки, купить бритву Татарй): жеронд (старик) в Осетии, как в Кабарде тамада (хотя и в Осетии теперь везде тамада). Татарй пьет тост: ему подносит чашу «барышня», замирающая в обрядовой позе (не улыбнется, никак не покажет себя вне обряда, как в танцах, вот-вот полетит мотыльком). И Татарй замирает и говорит, как приказывает, заклинает силы духовного строительства, собираясь внутри, пальто его на одном плече: поза дана в танцах, и монумент утвержден тысячелетием: — Как с гор катится камень и по земле бежит колесо, так чтобы катилась жизнь этого дома все вперед и было бы вам все лучше и лучше… А вам, гости дорогие, чтобы вернуться домой здоровыми, веселыми, у как горного путника встречают внизу лесная прохлада и радостное пение птиц, так чтобы встретили вас дома ваши родные…
Пить-то никому не хочется, но надо для общего праздника, тут своего рода долг, дело, а нам, не верящим, Демьянова уха…
<На полях: На тура охотятся, как на кровника... ведь горы толь ко издали имеют форму, а когда на нее взойдешь, то как дом — вошел в дом: разные комнаты, чуланы, кладовые, уборные, коридоры, а крыши не видно. Но в горе каждый уступ — целый дом: есть где спрятаться туру и притаиться охотнику в ожидании.>
220
полях: «Здесь больных нет!» (против санатория).>
Татарй поспорил с хозяином, что попадет в петуха, не попал выпустил в кур всю обойму драгоценных патрон (они все-таки И пываются: гоньба кролика в санатории, скачка по посеву и канавам за зайцем и проч.). Положение хозяйки: вздыхает: «нет, у него почки перебиты». Петух вышел из крапивы с пробитым зобом.
Рассказ о богатырях: 3 брата: ум — меньший: сила. — Если увидишь, птица летит и прямо, не разбирая места, летит через реку, знай, это не птица, а Шелох мчится на своем коне… — Вот ворон летит. — Это Шелох (смерть Шелоха). Рассказ построен на том, что дети князя вышли от побочной жены, стали холопами, а вели себя как князья, а князья как холопы. Похороны матери: князь велел бросить труп, а когда умерла законная жена князя, дети незаконные пришли в дом и отдали все почести… Как просили родственники Шелоха взять их под свое покровительство (Шелох — балкарский князь), и он отказал, а братья угнали табун коней, и он за ними прискакал как птица…
Шофер Миша: «Миша, выше!» Миша пропал.
9 Июня. Дождь. Мы выехали в Тифлис в 9 1/2 и могли добраться лишь в 7 в.: от дождей везде размыты мосты. На перевале лежал снег, как у нас зимой, и хорошо еще, что солнце было закрыто, а то бы очень трудно было глазам. (Подобное было, говорят, в 29 г.) Спуск в Грузию в глубину возделанных клочками гор, потом грузинские мирные горы, дети со спелой черешней.
С нами ехал по поручению Чичикова <загеркнуто: мертвые души> что-то закупать в Грузии его комиссионер и все время издевался над старым гоголевским Чичиковым, пытавшимся обойтись без посредника. В наше время действительно странно было представлять себе Чичикова, своей собственной персоной выполняющего свою гениальную, но опасную придумку, и так неловко, так неумело. И как это гениальному Гоголю не пришло в голову, что для изображения совершенной пошлости У надо было изображать не самого афериста, а посредника ежду аферистом-изобретателем и владельцами мертвых душ. ни С^едник ничего не изобретает, и он есть сам по себе полное толь° С еЛе тля*ейся жизнью в черной головешке. Но как ствоКО С0^иРается группа людей и образует omnibus, т. е. обще- ключС°ВерШеНН0 незнакомых и чуждых друг другу людей, за- енных временно в стенки вагона, головешка вспыхивает…
221
В сущности, Чичиков с мертвыми душами выдумал неплохую штуку, и по внутреннему свойству повести, похожему на силу, влекущую шар по наклонной плоскости, читатель сочувствует герою независимо, вор он, разбойник или сыщик: если сыщик герой — хочет, чтобы сыщик поймал, если герой вор — чтобы улизнул, а разбойник, если и не убил, то хоть покаялся. Вот почему Чичиков сделался героем через
