превращение ее из личного (кустарного) в общественное дело.
Для обществ, творчества явление личности не обязательно и даже вредно, напр., в любом производстве. Тут образуются
272
ты* массовый средний человек идет навсегда безоговорочно ^безнадежно в «массу», человек творческий присоединяется И «делу» как «зав» и проч. (отсюда еврейский оптимизм: «мы с вами» — это одно, а масса другое, а «нас с вами» всегда оце-
НЯТ^Ианпгть» превращается в «мастера». Ремесленный мир, хранивший в недрах своего миропонимания понятие творческой личности человека, разлагаясь, дал массу фабричных рабочих и кустарей. «Личность» превратилась в мастера. Сложилось такое убеждение, что, овладев мастерством, можно и сделаться «мастером». Это перекинулось и в литературу, стали овладевать мастерством и овладели, но творцы не вышли, потому что «личность», изгнанная из производства, крепко засела в искусстве, и оказалось, чтобы сделаться мастером в искусстве, надо сделаться личностью.
Итак, в наше время «личность» исчезает (верование христиан: каждая душа может сделаться личностью)… Значит, в лице Бетала изобразить современную личность в лучших ее возможностях, а «я» «стал отходить» и «вторую природу» как вторую силу воды.
У Реклю движение народов приравнивается к движению воды. Это интересно: мы ведь вовсе не имеем внутреннего понимания жизни воды, подобно жизни животных. Едва ли это и возможно сделать… Но можно обратно, с воды взять и движение человечины понять безлично, как понимаем мы движение воды…
На небе, в этой игре снегов с тучами, внизу там в лесах, придавленных белыми туманами, здесь у скалы, где из-под каждого камешка бьется жилка воды и тут же в трещинах вырастают фиалки, везде раскрыта наша собственная душа человеческая со всеми тончайшими оттенками сознания и чувства связи в родстве. Вот она, гора в слезах, та самая мать, которая варила в котелке своим детям камешки и уверяла их, что это фасоль — вот дети в ожидании фасоли уснули…
Если грубо взять, то Бетал будет природа (Саид), а «я» — сознающая себя природа: человек. Отсюда сравнение: Бетал
егем. И «Обком», где личность трансформируется в челове- НУ, как капли бегущей воды в туманность; напр., Б. хотел бы растить лошадей-кабардинок, а выращивает английских.
1* Яловецкий. Железные ворота.
273
3. Пути искусства: христиане, вандалы, большевики i/enpe. менно и должны валить Венер и Перунов: потому что в тот мо~ мент предметы искусства являются предметом эстетики. Исход этого: мать моя, толстая, некрасивая, пусть со мной посидит а молодая красивая жена пусть постоит. Нравственное обще«! ственное чувство занято бедными, некрасивыми и всякого рода «средними» людьми, которые составляют массу общества, всё же красивое и даровитое занимает ничтожную часть, и когда революцию поднимают за справедливость, то причем же тут Венера Милосская.
Вон видно, как Чегем прорыл Скалистый хребет и размытые камни вынес на плоскость, сложив их в виде громадных холмов. И тут же видно, как человек продолжает дело воды, распахивая эти холмы. (Человек работает, как вода, и говорят в истории…)
<На полях: Тот, кто желает взойти на самую высокую вершину, подвигается вперед шаг за шагом и отнюдь не делает больших скачков. (Папа Григорий Великий, послание XL.)>
Смотришь на передвижение людей во время войн, революций и думаешь о человеке изнутри, как он себя чувствует, догадываешься о нем по себе и с него переводишь на другого и различаешь другого от третьего, четвертого… И если ты выбыл из строя живущих, дальше за его судьбой невозможно следить по себе… И когда, начав думать о движении народов, благодаря встрече с ручьем, размывшим скалу, вернешься опять к воде, то так досадно, что жизнь воды, судьбу действующей капли не можешь понять по себе… Между тем вот она, живая форма действующей капли, как человек, умирает и обращается в пар. И тут же видишь, струи пара того наверху горы соединяются в дождевое облако и возвращаются каплями.
Тогда вот становится до чего же странным жизнь человека и жизнь капли воды. Вот капля, жизнь которой не могу я понять по себе, а вижу прямо глазами ее возвращение после потери формы. Почему же о человеке я ничего не могу сказать после его смерти: умер и всё?
Неужели же это только потому, что человека я понимаю по себе, и как я неповторим, то не могу допустить, чтобы другой повторился и каплей такой же круглой, как первая, вернулся.
274
Нет никогда мне не понять жизнь воды по человеку изнут- бя Но зато, глядя на воду и забыв о себе, я могу легко по- Рять подобные же действия человеческие в истории.
поЛЯХ: Мысли о коммунизме с точки зрения уничтожения
Как же это, почему так: вон птичка Оляпка сидит на камушке готовая во всякое мгновенье броситься в гремящий поток за добычей. И я вполне могу допустить, что, изучив птичку, я найду в ней, в этой индивидуальности такое свойство, какого нет у других оляпок, и что как только я найду это свойство, так мне сейчас же можно будет всю птичку понять по себе, как человека. Но почему же вода…
Понимаю! Все понимаю! Эта сила различия, данная человеку, <приписка: эта сила родственного внимания внутри наружи сказывается в переменах> и вызывает перемену в условиях его жизни, эту перемену в орудии от каменного молота до самолета. Вникая в животных силой этого своего родственного внимания, он и в их среду вносит различия, и мало-помалу судьба животных и растений сливается с судьбой человека.
Через множество тысячелетий, возможно, и между каплями воды человек уловит различие. И когда кто-нибудь примет судьбу какой-нибудь капли так близко к себе и полюбит ее и увидит, что капля на глазах его исчезает… Тогда он о капле воды будет плакать, как о человеке, и струйки пара, образующие наверху облако, не будут, как теперь, утешать бессмертием форм.
Нет различающей любви и все хорошо, и где любовь, там и смерть.
Итак, в основу творчества (строительства) в «Жень-шене» оыла взята личная судьба, и через это строительство было представлено изнутри личности. Здесь же будет показано, что только родственное внимание к миру и связанная с ним сила ^личия дает перемены от кремневого ножа до самолета: это свойство [делать] орудие является результатом раз-личия, способности раз-личать.
Еас^каз; Бетал строит, не понимая (как и Лапин), а Я (отступая) раскрываю.
премя^ НИЧего 0 се^е сказать не может, а делать может все: во говоп Д6Ла °Н ВСе понимает’ но в это время невозможно с ним рить. Бетал рассказывает не словом, а делом.
275
Начало повести. Есть люди, сознающие себя людьми толь- ко во время дела, и если бы в разгар их борьбы спросить их, то, будь у них время, ответили бы на всякий мой трудный жизненный вопрос… Какие сокровенные мысли и чувства влились бы от них в нашу культуру. Но безумно спрашивать в то время, когда, может быть, сама жизнь их в этот миг висит на волоске…
Так в молчании бессловесном переменяется жизнь, и только редкий деятель, всплывая наружу, награждается орденом или памятником, а жена его пожизненной пенсией.
Другой человек, напротив, мучительно желая отдать жизнь свою в творческо-бессловесном деле, не может отдать и остается в стороне, может быть, только затем, чтобы сказать по силе способности. Вот я такой человек и хочу попробовать оправдать свою жизнь рассказом о друге своем, который все знает вокруг и не может ничего сказать о себе.
Нас в детстве разделяла большая река, берущая начало в ледниках Счастливой горы. Я родился в степи, он в горах, но в летнее время мы, казаки, гоняли от мух и слепней свои табуны и стада к ним в альпийские нагорные пастбища. Его звали Саид Татаринов, и мы в детстве с ним говорили на языке, смешанном из их тюркского и моего родного казачьего русского.
Раз приходит Саид и говорит:
— Ходи со мной в горы.
— Скоро, — отв. я, — косяк мой пойдет на водопой. (Из бурки человек.)
Поднялись в горы и видели, как жеребец отвел и привел к бурке.
28 Июля. Именины Фаворского. <Приписка: «Се человек», не забывай его, Михаил!>
<На полях: Одно удовольствие подниматься на Счастливую го ру, и совсем другое удовольствие [лечЬ] под волну на берегу моря среди разноцветных камней.>
Ледник отступает всего в год, может быть, на какие-нибудь десять метров, и эти десять метров очень толстого льда превращаются в воду и безвозвратно теряются, убегая в море на четыре тысячи метров вниз. На этих десяти метрах льда лежит множество камней, упавших сверху на лед, когда он наступал и вытирал своим наступлением эти камни из гор.
Когда-то подземная огненная сила подняла эти камни наверх, и вот теперь они же лежат на льду в очереди. Солнечные
276
и падают прямо на лед, и вода каплями, собираясь в струй- л^4 сбегает, капля с каплей — струйка, струйка со струйкой — КИчей ручей с ручьем — река ледниковая. И каждый раз, как собирается сколько-то капель в струйку, один очередной камень, когда-то поднятый вверх титанической силой, падает сверху ледяной стены в реку. Мало-помалу река подвигает камень, обит, обтачивает, вносит в море, и много лет море в свою очередь трудится над ним. Слышно, когда нырнешь в воду, будто много поездов бегут, а это море катит гальку, и вот дети сидят и получают от теплой синей волны разноцветные камешки (соединить с ученьем Макара), воистину дети огня и воды.
Гчягтливая гора: Огонь из моря выдвинул Счастливую гору, и с тех пор вода изо дня в день круглые сутки и круглый год, и столетия и тысячелетия неустанно трудится, чтобы опять обратно в море вернуть эту гору.
<Приписка: Огонь мог поднять Счастливую гору с двумя величайшими в Европе вершинами, но гора не может устоять против силы воды, и даже самая большая гора не может задавить самый маленький ручей. И часто я о своем собственном «я» думаю как о мелком ручье сознания человеческого и по себе о всякой человеческой творческой личности тоже думаю, что нет в мире силы, которая могла бы окончательно придушить поток нашего человеческого сознания.>
Местами человеку с другим человеком говорить можно только на ухо: до того со всех сторон много льется воды и падает подмытого камня.
Спор у Эльбруса с физкультурником. Я: — Физическая культура должна быть составной гармонической частью общей культуры. А если физкультура… — Неверно! — Я же не досказал: если физкультура сама по себе… — Неверно! — Я же не досказал. Если физкультура без культуры… — Неверно! в здоровом теле здоровая душа. — В здоровом теле может и вовсе не быть души. — Неверно! В здоровом теле — здоровая душа. — Неверно- — воскликнул я. Он вытаращил глаза и повторил: —
