предметной, конкретной, к личности живой и божественной портится, и тогда не жить, а «-изм» (социализм) или «-ство» (человечество) и прочие отвлеченности.
Итак, существует преступный путь ухода от предметной жизни к мнимой, которая всю предметную жизнь объявляет греховной, в то время как не в жизни предметной (материальной) грех, а в человеке, не сумевшем ее повысить соответственно со своим ростом (напр., Толстой не должен был отдавать детям состояние, не должен был всецело все хозяйство взвалить на жену и тем вырастить в ней своего врага).
Значит, мой человек от своего таланта природного приходит к Богу с десятью талантами, приходит, «чтобы прославить Его». Другой человек, не получивший таланта, обращается к Богу за помощью и путем смирения… и еще много всего… получает дар любви деятельной: помогает бедным, больным (Ека- тер. Семеновна, Дуничка, Сафонов — их на Руси было так много: эсеры, святые народники). И, наконец, те приходят к Богу, кто от гордости совершил грех отвлеченности (найти слово) = «гордости», в христ. смысле = гордыни = отвлеченность + гордыня = отгороженность].
Дар видеть красоту мцра есть дар, который надо умножать путем творчества, в этом даре заключается способность давать вещам качества, создавать перемены и различия, тут сила первого взгляда, родственное внимание, любовь различающая.
8 Декабря. Солнечный день. Тихо: дым вверх. Утром -12°- Вышел до восхода лечить нос морозом. В 8, когда рассвело, туман, иней. Моя повесть вся в лесах (надстройках), одни леса и ни одного кирпича. Есть опасность, что лесами все и кончится.
Самое противное у евреев (и главное, у евреек) — это быстрый переход их после первого знакомства к положению дав-
390
знакомого: вдруг как бы проваливаешься в мир, где ни*« мпи «наши», между тем как в то же время отлично зна- В что это не по правде, а особый стиль или метод <загеркну- еШЬобезличивания> узнавания. Как дорого обходятся русскому т0‘’у те немногие замечательные люди среди евреев, из-за На ооых приходится выносить столько накладных расходов. Но у Сталина как будто нет к ним особого пристрастия, да нет экономических основ, где бы они могли быть в корне вредными. Между тем проявляемая нами расовая терпимость стоит того, чтобы подавить свою личную неприязнь.
Вечером хорошо работал над материалами с Кавказа. Выйдет что-нибудь или брошу, но работу веду как надо и мыслью далеко продвигаюсь вперед.
9Декабря. 6 ч. утра. Звезд не видно. Барометр слегка пошел налево. Темп. -11 °С. Выпустил Ладу. Вернулся с ней. И, как ежедневно, уже поспел у меня самовар. Сажусь за чай. Лада ждет подачки. В этот заутренний час мне до того хорошо одному, что даже Лада стесняет. Как всегда, я первый кусок режу для нее, и она это знает. Этот кусок я слегка намазываю маслом, и когда намажу, она стремительно бросается к двери, отталкивает ее и сама вылетает в коридор. Дверь тихонько возвращается обратно, но Лада успевает высунуть голову и не допустить ее захлопнуться. Я даю кусок голове, она убирается, дверь закрывается, и я остаюсь один с глазу на глаз с самоваром.
Сегодня в эти священные для меня минуты почему-то вспомнилось детское: «Да исправится молитва моя», и я впервые через 50 лет с тех пор понял, что «да исправится» означает «да будет», а не в смысле коррекции. Это показывает, что вопреки Л. Толстому логический смысл в молитве не имеет никакого значения. Не в смысле дела, а в особого рода сосредоточенности всего^существа. Возможно, что это мое заутреннее чаепитие полной свободой мыслить о чем только ни захочется и потом ло-помалу этот медленный голубеющий в окнах рассвет — хий>ДИТСЯ В ПРЯМ0М Р°Дстве с «Да исправится», со «Свете Ти- » и другими молитвами. И это утреннее состояние есть Р мое наследство мне от матери, а у нее еще от кого-нибудь Родных и вообще от народа…
туци • В0Т вспомнил замечательную поправку в тексте консти- И*ЧТ0 личная собственность наследуется.
391
В 8 у. пойду говорить с Петей в Москву. Сказать о делах
Ошибка в законодательстве до тех пор не погасится, пок не изживется. Была такая ошибка. Она с своими чудовищными последствиями надвигалась на мирную нашу жизнь. И когда вследствие этой ошибки, мы лишились всего и потом, обрадованные тем, что для нас-то эта беда кончилась, хотели начать строить новую жизнь, оказалось, что нельзя строить жизнь, пока ошибка не обойдет всю бесконечно огромную страну. Ошибка шла черепашьим шагом. Некоторые придумывали уезжать далеко, куда она еще не дошла. Но какое удовольствие было им там устраиваться, когда наверно знали, что рано или поздно ошибка уничтожит все ими созданное…
В 9 у. соединился с Петей. Приедет 13-го. Завтра вышлю ему девок за резиной.
Вечером представление газовой атаки. Удалось, потому что население боялось: допускали возможность отравления «для пробы».
10 Декабря. Ночью около нуля. Быстро теплеет. На рассвете -3. Молодой месяц в барашках.
Письмо Л. Толстого Миклухо-Маклаю о том, что его научные изыскания ничто перед человечностью, которую он открывает у диких, теперь сбылось. Научные работы его забыты, а «Берег Маклая» читают дети и долго будут читать. Точно то же было с Арсеньевым и его Дерсу. Итак, надо жить и записывать за собой даже совсем просто, и получатся замечательные книги. Можно сложно записывать, наделяя своими переживаниями воображаемые лица. И наконец, можно воображать по возможностям жизни, сидя за столом. В основе хотя и возможная лишь, но все-таки жизнь. Значит, если явится у писателя сомнение в своем даровании, то можно проверить, записывая за собой жизнь (очерк).
Усердно изучаю жизнь Толстого 1910 г., чтобы эту борьбу смертную двух любящих друг друга людей, мужчины и женщины, изобразить на фоне всего, что люди называют «счастьем»-
Надо приступить к окончательной сборке 4-го тома.
Вчера вечером по тревожному гудку мы погасили огни и, выглянув в окно, увидели в темноте на снегу автомобиль и военно-
392
овека. Решили, что в этой машине зенитная пушка и около Г° 4 его домика скоро ахнет орудие. Окна у нас были все закре- НаШ i полосками бумаги, заделаны хорошо клеенками против Ше в После некоторого колебания — завешивать окна, чтобы Га3 ыть ночь, или пораньше ложиться спать — решил спать, так в эту ночь спалось хорошо, что ничего не слыхали. Но ут- И м оказалось, что и слушать было нечего: вчерашний автомобиль был просто автомобиль, задержанный милиционером до конца военных маневров. В учреждениях по случаю раннего спанья тоже все опоздали на службу, но это уж всегда так: если очень рано лег, то проснешься позднее, чем надо.
Предвижу, что когда начнется настоящая война и настоящая воздушная газовая атака, люди мало-помалу так привыкнут к этой мысли, что ничего, будут себе жить и нюхать газ без особенного протеста. Сгоряча даже какая-нибудь мать еще нашлепает своего отравленного мальчонка: «Я, — закричит, — тебе говорила не выходить на улицу без противогаза, а ты что, так вот тебе и надо, пострел!» Общему привыканию к величайшей мерзости, отраве мирного населения газом, и сам когда- нибудь тоже поддамся. Нет! надо спешить, скорей, скорей, пусть даже с противогазовой маской на лице, писать о возможностях в будущем для каждого участвовать в творчестве жизни, а не смерти, как теперь.
Материалы собраны и так расписаны аккуратно и мелко в карманной книжке, что я могу их носить с собой, жить с ними до тех пор, пока не удастся все их спрыснуть живой водой. Я хочу это творчество одеть как противогаз и затем именно участвую и на все смотрю.
Безрукий просит написать в Пушкинский номер журн. «30 дней» что-нибудь о Пушкине. Надо написать.
Лет десять тому назад, помню, в литературных кругах возникал вопрос о том, нужен ли нам теперь еще Пушкин, не кон- лся ли он в наше время. Была пущена тогда анкета, чтобы 4TQ ДЫИ писатель высказал свое мнение о Пушкине. Помню, в я тогда написал в анкете, и это было даже и напечатано ^ом-то журнальчике: «Считаю Пушкина хорошим поэтом». Пут Т6Х П°^ ПР0ШЛ0 Десять лет, теперь победило в отношении КотопИНа именно то мое чувство русского человека, скрывая небре °Т <<амеРиканских жителей», я бросил тогда им пре- жительно фразу о том, что Пушкин был хороший поэт. 393 Жителями же американскими в старое время [назывались] Ма ленькие фигурки в стеклянных трубочках с эфиром, если возь~ мешь в ладонь конец этой трубки, то «житель» вместе с эфиров поднимается и прыгает, если разожмешь ладонь, опускается Занятная игрушка. Ни один вербный базар, бывало, не обходился без нее, и всюду слышался крик: «Американский житель! Житель американский!» Повидав в своей жизни литературную среду, изучив ее за тридцать пять лет своего литературного существования <при~ писка: служения>, вполне достаточно я убедился, что она как при империализме, так и при социализме не может обойтись без американского жителя: чуть ему потеплеет, он и прыгает, все зависит от тепла, а своего мнения у американского жителя нет.
Оагеркнуто: Суровый ход истории>
Прошедшей весной на Северном Кавказе мы с сыном неслись на «форде», стараясь не выпустить из глаз другого «форда», мчащегося по горам и через каменистые реки с невероятной быстротой (на Кавказе вообще почему-то ездят гораздо смелей, чем у нас). Нам нельзя было выпустить с глаз другую машину, потому что одни мы дорогу бы не нашли и просто бы не посмели даже броситься в стремительно мчащуюся реку. Взлетая у края пропасти на одну гору, я заметил, что в густом дубовом кустарнике <приписка: где мы убили кабана>, сохранившем еще зимнюю желтую листву, везде показались великолепные темно-синие, почти черные ирисы.
— Смотри, смотри, какие ирисы! — крикнул я сыну, ведущему машину.
Непривычный к кавказской езде, едва удерживая машину (с плохим тормозом) над пропастью, <приписка он искоса поглядел и> крикнул мне в ответ:
— К черту ирисы!
Я расхохотался. И вспомнил то время, когда <приписка: и на Пушкина и на все искусство ворчали, как мы, шоферы, на ирисы> революция нам, служителям искусства, тоже кричала:
— К черту ирисы.
И мы жались, несчастные, возле распределителей <припис- ка: получая каждый по своей литературной категориих Да вот давно ли, всего каких-нибудь десять лет, по нашим рукам гуляла анкета, в которой вопросы были направлены к тому, сохранился ли еще Пушкин как поэт до нашего времени 394 кончился. При этом явно выходило, что если напишешь ИЛИ чился», то будешь передовым, если «сохранился», то отста- <<К° требующим выяснения своей отсталости в своем прошлом. ЛЫогда мужественно написал: «Считаю Пушкина хорошим по- ° Ъ1 помню, что мой ответ был напечатан в каком-то жур- ЭТ льчике и уж наверно он не повысил ту мою
