Вот эту творческую личность я и хотел бы противопоставить существу среднему, которое надо накормить, разложив и оценив в нем способности: одному больше, другому меньше. (Спросить знатоков (напр., Разумника), у кого, хотя бы в утопическом виде, разработан в этом смысле коммунизм, т. е. как творчество лиц в едином лице человека.)

<На полях: Вопрос о переживании в худ. произведении.>

31 Декабря. Последний день старого года.

В 4 у. приехал Петя. Работу защитил. Вуз окончил. И может смело сказать, вместе с доктором Фаустом, что, пройдя науки все, выходит из Вуза «so klug» как и вступил в него.

1 so klug — такой умный {нем).

430

я «Серую Сову», думал о фронте цивилизации, об ин- — и радио: был индеец в девственных лесах Канады, рабо- дейцах хотел^ ГуЛял тоже когда вздумается. Канада же тогда ТаЛ К бедная дикая земля. Когда же пришел цивилизаторский бь1Лат иНдеец стал работать 24 часа, но зато Канада прослави- н’а весь мир пушниной, и радио хлещет ежедневно о счаст- ЛаС ой Канаде. Но ведь это капиталистическая система.

ЛИ Если у нас так же выйдет, мы объясним положение состоянием почти что войны: в принципе мы против этого… Сам по себе принцип… он похож на тот атом, в броне которого заключается сила: так тут есть надежда, без которой нельзя бы жить, надежда, заключенная в принципе. Если бы ее не было где-то, вероятно, и я ничего бы не написал и не было бы у меня читателя.

Петя привез скверное известие. Наумова позвонила в ЦК Комсомола и доложила, что Пришвин не получил повестки на всесоюзное совещание детских писателей. Ей ответили, что Пришвина и не приглашали. Значит, мое выступление против Маршака весной дало теперь урожай: Маршак был оглушен, но отжил и выправил линию.

По существу, если бы про меня просто забыли и не пригласили, пожалуй, я бы и рад был. Но ведь это скажется, во-первых, на издании моих детских книг — раз, второе: уступишь здесь — дурная слава перекинется в общую литературу, пригвоздят какой-нибудь антисемитизм, и пошло гулять. Очевидно, надо весьма резко реагировать, думаю — написать энергичное письмо Косыреву, словом, пройти поверх умных голов и показать им язык.

Таким образом, Новый год начну этим боевым делом. Определиться, разобраться в этом посредством Кожевникова. Затем надо походить по умным людям, вроде Шкловского. Кстати, иметь разговор со Ставским и др. И все это с единственной Целью обеспечить себе возможность уединенной работы.

За время моего уединения накопилась та враждебная среда, Теп°^аЯ В Т0Т ^аз (<<Мол°Дая Гвардия») чуть не погубила меня, «да Надо’ если это от се^я зависит» устранить это в смысле ности ^РавствУет разум». К этой кампании надо отнести до край- яить °0д^манно’ все записать, исследовать, обдумать и покон- Зз. что п В^емя долг°го уединения накопилось так много в себе, Р первой встрече душа как бы прорывается, это болез- 431 ненное состояние, в котором можно делать что-нибудь, толь отдавая во всем себе письменный отчет. 0 Маршак для меня становится почти тем же самым ненавист ным существом, каким сделался для истеричной С. А. Толстой Чертков. В этом состоянии человек действительно попадает в руки черта, который тащит к погибели. Маршак, надо помнить всемогущ на какой-то своей волне, а есть такая волна, откуда его можно бить, а <эн и знать не будет, откуда это: он снизу а я сверху. Но как это сделать: в Маршаке сидит «жид» - существо, которое должно превратиться в советского честного еврея и никак не превращается. Тут вот где-то и начинается моя истерия, делающая из Маршака черта. Тут надо или очень резкое действие вроде письма Косыреву, или же, если еще возможно, отойти совсем от опасного места, всей этой детской литературы и борьбы за язык. В глубине души я думаю, что все тут само сделается и мое фрондирование имеет значение только оберегания возможности личного творчества. Пусть говорят себе всласть «пару слов» — не в этом дело, это пройдет. Значит, кипятиться-то вовсе и незачем. Возможно, и так обернется, что выгодней не реагировать больше, т. к. зажатие рта за речь против Маршака станет очевидно, положение оппозиционера, возможно, даже и выгодно. Итак, начинаю: Письмо Кожевникову. Дорогой А. В. Я было обрадовался, что меня не пригласили на Совещание, думал, забыли... (и слава Богу!) Но Петя привез мне дурную весть, что будто бы намеренно не пригласили. Прошу Вас душевно поговорить с Наумовой и, может быть, еще с кем-нибудь, имея в виду следующее: 1) что это — Маршак сработал, представив мое выступление на почве группировки как политического смутьяна, или же эта беда пришла откуда-нибудь с другой стороны, 2) как тактичнее поступить, имея в виду охрану спокойных условий не только для детской моей литературы, но и всего моего дела — съесть крендель и не обращать внимания или же резко реагировать, напр., письмом Косыреву (или кому?) с просьбой свидания, объяснения и т. п. Вы разберитесь потоньше, помня, что борьба (письмо Косыреву или что там) есть крайнее и нежелательное мне средство, на которое я пойду только при необходимости оберечь свой труд (а то ведь начнут с этого <приписка: тут зажмут>, а кончат оагеркнуто: обвинением в антисемитизме да еще и в фашизме: уж очень народ-то сволочной> тем, что

432

и везде зажмут). Итак, собрав сведения, дайте совет: отойти от говна или взять лопату и зашвырнуть его. <Загеркнуто: После Башей информации нырну в Москву.>

Когда и где, у вас или у нас будем обмывать дочку.

Письмо осталось лежать на столе. Пошли с Петей на охоту. Ничего путного по многоследице не вышло. Тоска проедала мне сердце. Вырубка представлялась как изорванная, замученная Россия. Больно было до крика.

Но встреча Нового года удалась благодаря радиоприемни- ку: Левина родня, почти незнакомые мне люди, просидели весь вечер и слова не сказали, потому что говорил и пел приемник. И было хорошо сидеть, быть и не быть с людьми.

Радио — это великий разлучник. И великий обманщик: человек не поет, не беседует с другим человеком, поет и беседует радио за всю страну: и страна выходит счастливая, а о людях ничего сказать нельзя: люди как истуканы сидят.

Прощаясь, я, будучи расстроен и озлоблен, сказал гостям горькие слова и теперь очень боюсь, что эти слова попадут в папку собирателя характеристики писателя Пришвина.

М. М. ПРИШВИН ДНЕВНИКИ

1936

1937

1 Января. Из старого года в новый перешло горькое чувство что в эти Пушкинские дни представителем Пушкина являюсь не я, а Маршак с Цыпиным. Сегодня я должен решить: открывать борьбу или глубже спрятаться. В 10 у. был у Кожевникова, который духмает что неприглашение меня было сделано «мелкотой», т. е. 3-хмя лицами: МаршакОхМ, Ивантером и Цыпиным, что положение их довольно шаткое, вследствие этого стоит написать Косыреву.

Проект письма:

В предпоследнем совещании в ЦК ВЛКСМ в детской литературе я выступал и теперь напомню тезисы своей речи:

1) детская литература как труднейшая является высшим достижением писателя для взрослых. Я это иллюстрировал книгой своих детских рассказов «Зверь Бурундук». 2) Я подверг очень резкой критике деятельность т. Маршака с точки зрения требований русской народности, мое выступление, таким образом, было направлено против отграничения от общей лите- ратуры детских писателей и в высшей степени невыгодно для тех писателей детских, которые не в состоянии ничего дать общей литературе. С тех пор как это было высказано, я лично хотел развить эту мысль более конкретно. Однако я не получил приглашения на это совещание.

Не допуская мысли о том, что устранение меня от совещания есть сознательное действие, я послал сына в редакцию * олхозные ребята» к Наумовой…

Письмо отложено до послезавтра, когда Кожевников при- Зет Материалы. Речь Косырева и план.

Ки 5^разУ же после того как Кожевников разъяснил, что жули- Га ВСе не вставляют цельной среды, способной, завидев вра- го неИН°Д^Шно соединяться, Маршак превратился в маленько- Из Э(?пасного жулика, добить которого есть моя обязанность, со вывод, что я человек душевно раненый и на почве

437

этой раны-травмы нахожусь у границы больного манией пп следования. Это определилось и дошло до мучительного со’ стояния в эпоху Раппа, когда я из страха увидеть свое имя не мог читать газеты.

Я помню, однако, что с детства боялся «тайны», как заговора: они что-то знают и делают вместе против тебя, а ты чувствуешь это, но знать не можешь. Так я ушел от Як. Ив. Мюллера и др. И когда это коснется, то охватывает желание от них скорее подняться, бежать куда-то, спасаться как заяц, пустить в ход ноги. Тогда навертывается множество догадок и всё складывается в страх и трус бежит. Зная это в себе, я сделал из себя храброго зайца, т. е., собравшись с духом, бегу.

Еврейские жулики только потому не сильны, что у них у каждого «рыльце в пушку».

Но я должен теперь остановить «своего Черткова».

Множество жизненных трудностей…

Храбрый заяц. Однажды со мной на охоте был такой случай, что если я расскажу без своих догадок, то никто не поверит. Шел я однажды в лесу. Возле меня шел гончий Соловей. Время для охоты было самое трудное: ночи самые длинные, дни самые короткие. Всю длинную ночь зайцы ходили в лесу, а дожди утром смывали следы. Зайцы давно побелели, а снега еще не было. Белому зайцу очень опасно было днем лежать на заметном месте, и они ложились так и лежали до того крепко, что рядом пройдешь, и он не выскочит. Так вот, мы с Соловьем, сделав большой обход в лесу, возвращались. Как вдруг Соловей остановился на тропе, потянул ноздрями, собрался ползти, сделал громадный прыжок в куст и прямо из-под носа у него вырвался заяц-беляк. Я ждал его, но пришел смущенный Соловей.

Вскоре, выйдя из леса, я увидел крестьянина, который рассказал мне, что Соловей бежал за белым зайцем и настигал его, вдруг заяц обернулся и пошел на собаку, и собака побежала от зайца. Что это такое? Не верю. Но когда мне случается в борьбе с недобрыми людьми испугаться и я почувствую в себе страх, то вспоминаю храброго зайца, собираюсь с силами, иду прямо навстречу, и всегда он бежит.

Из этого рассказа: Соловей побежал по зайцу, прыгнул в кусты. Значит, зайца не было, а Соловей бежал. Было ли так неправдоподобно. Может быть, заяц увидел впереди летящего на него филина и, забыв о собаке, обернулся. Может быть да-

438

ян на мгновенье забыл о собаке и побежал, но довольно )Ке’ 3 енья: Соловей, увидав, что заяц бежит на него, в ужасном МГН° е пустился назад. В следующее мгновенье заяц, все поняв, сТРа я