он идет по делу, а песня поется сама по себе. И так многие делают одно и то же, а песни у всех разные. Мне же надо, чтобы и дело и песня сошлись, как в книге Бюхера «Работа и Ритм»: к этому счастью, мне кажется, когда-нибудь и добежит Род человека.
Охота 5-го. Дятел дорогу в елке проделал, думая — найдет червяков. Но ничего не нашлось, и дереву пришлось ле-
230
чить эту рану. Долго лечило оно у себя болезнь, ароматную смолу, весь ствол донизу залило белым. Но болезнь не проходила.
Ходили в лесу — было пасмурно — и ничего не видели, но солнце пробилось сквозь дымку, и все показалось.
Солнечный день — весь день. Убили 3-х зайцев, 4-го ранили, и съел Трубач. Всего поднято 8 зайцев. Убил глухаря и рябчика.
Надо в солнечный день пойти в лес и, переходя от дерева к дереву, записать множество историй, например: Дятел пробил дорогу в сосне в надежде найти червячка, но не нашел ничего: ошибся. Тогда дерево стало лечить свою рану, выделяя, как лекарство, ароматную смолу. И вся нижняя часть молодой сосны была залита до земли смолой, но рана не зажила. И рост дерева остановился. За это время, пока сосна лечилась, под ее покровом успела вырасти елка и обогнала ее, и когда оставалось еще немного, чтобы сосне выправиться, на нее пала тень елки, и сосна умерла, и к ней, уже мертвой, прислонился муравейник.
N. говорил, что «никого не осталось, только Сталин и с ним несколько автоматических фигур». — «А при Петре! — ответил я, — при Грозном разве кто-нибудь оставался, кроме автоматов?» В такие эпохи, — да, бывают, повторяются такие эпохи, — каждый человек, таясь в себе, делается своего рода самодержцем (в своем кругу).
— И потом, нам-то. народу, быть может, и лучше, если «никого не останется, кроме Сталина», т. е. поменьше будет претендентов на трон: они же нам денег стоят. И пусть будет «жить начальство в страхе, а не мы», и прочее.
Когда я купил домик свой, он был под номером 75 на Комсомольской. После номера переменили, предупредив нас за месяц, и у меня стал номер не семьдесят, а восемьдесят пять. К этому второму номеру я некоторое время себя приучал, и, наконец, эта цифра 85 стала такой же моей личной цифрой, как раньше была 75. Недавно же новое на-
231
чальство наше городское поступило проще, чем старое: однажды утром без всякого предупреждения я написал номер 85 в своем почтовом ящике, а у меня на моем доме был прибит новый номер 81. После этого я понял, что напрасно я привыкал к номеру 85 и что вовсе не стоило тратить себя на привычку к номерам. Мне стало легче, и теперь я пищу 81, и все выходит совершенно так же, как и когда был номер родным.
Смешно было смотреть на соседей, когда в первый раз менялись нумера (и пр.).
Давно ли — года нет! как все кругом возмущались, что закрыт театр Мейерхольда. А теперь уж, когда видишь в чем-нибудь ошибочное, неверное, то говорят: «Вот как раз в этом была и у Мейерхольда ошибка». Так что изгнание кого-нибудь тут же производит тем самым переоценку, соответствующую изгнанию, и, что хорошо, часто и забвение. Мейерхольд, говорят, уже получил назначение директора оперного театра им. Станиславского.
6 Декабря. В далекое досоветское время мой дружеский и семейный союз с Павловной был вроде чего-то незаконного, и в «обществе» нам с ней было неловко. В то время для семейного счастья и положения в обществе требовалось некоторое равенство в образовании и происхождении. Теперь же, в советское время, все фальшивые цепи рухнули, конечно, хорошо считается, если муж и жена имеют высшее образование и в обществе могут одинаково хорошо разговаривать; но теперь хорошо стали понимать, что образование идет только в помощь, служит женщине средством борьбы за свою свободу, но Мать — это выше всего. Теперь и у тех старых людей, кто бывало, скрепя сердце, давно бывали у меня и смотрели на мой союз как на чудачество, словно повязка спала с глаз, и они же теперь дивятся на мою жизнь и считают умным за то, что я выбрал себе такую жену. Я теперь лавры пожинаю за то, что тогда на них не глядел… и только с ними в одном не согласен и сейчас, что я себе жену «выбрал», как выбирают себе лошадь или костюм. Нет, я сходился с женой, а не выбирал. А когда я сошелся
232
и от этого почувствовал счастье, то стал с этим счастьем круто обходиться и крепко держать его за узду и поступать так, чтобы я им управлял, а не оно бы мною. Даже и так я думал, что если оно и уйдет от меня, то ничего, а может быть, и так обойдусь, и, во всяком случае, никто меня никуда не уведет.
7 Декабря. Ницше сказал о женщине слова, возмущающие всех в нашем Союзе, что «идешь к женщине, бери плеть». Я же эти слова обращаю к славе, и получается хорошо и верно: «Идешь к славе — захвати плеть».
Заключен договор с воен[ными] — Вас. Арским и Александром Павловичем Иоанидисом о машине «Мазай».
8 Декабря. А. Островский — Тургеневские записки современников.
Эйхен 1909. Заседание Тургеневской комиссии. Решил писать Падун.
Падение Ежова (и стало всем ясно и все стали после того говорить: «беспризорник!»).
Визит Григорьева: к Федину и Фадееву-Молотову.
9 Декабря. Поездка в Загорск за: 1) Падуном, 2) оагерк- нуто: за> «Пиковой Дамой» и пр. 3) «Мазай и Зайцы».
Черт такой маленький, что залез в телефонную трубку и стал подслушивать.
Кто ездил по Волге и смотрел на нее из парохода, тот не видел ее целиком. Только весной во время разлива, где-нибудь в большой низине с речками, впадающими в Волгу, можно понять, какая [настоящая] Волга. Надо пожить в такой местности, где реки весной под напором Волги текут обратно и все затопляют. Люди тут приспособились, они оплели свои деревушки плетнями, окружили лодками, и вода смотрит на них, как лисица на виноград. Но леса затопляет, и только самые верхушки деревьев торчат, как кусты
над водой. На эти кусты [всякие разные животные]… острова.
Такую местность описал Некрасов в «Мазай и зайцы».
233
В августе около Малых Вежей с старым Мазаем я бил дупелей.
Нам сказали, что теперь Вежи — зимовка, и живы потомки Мазая и спасают зайцев и лосей. [Так] о Некрасове вспомнили. И мы решили с сыном поехать посмотреть на Волгу настоящую…
В нашем охотничьем кружке Союза писателей создалась легенда, что будто Новиков-Прибой давным-давно знал Вежи и лет десять возил оттуда уток в таком количестве, что все изумлялись, все спрашивали, а он (хитрый мужик) улыбался и не говорил… легенда… и еще Алексей Силыч мне сам говорил, что [он лично принес] в жертву…
Вечером в 5У2 выезжаю обратно в Москву и в ожидании поездки думал: есть культура в смысле ее усвоения (потребления) массами, и в этом смысле «культурный» имеет одно значение, определенное, в смысле обязательства каждого достигнуть нормального образования и [понимания] времени. Другое — это культура в ее творчестве отдельной личностью, т. е. культурный человек — это личность.
И есть — для всего: забота о [насущном] всем… чтобы уборная правильно действовала…
А то надо создать условия для творческой личности, чтобы человек не пропал, тут сам человек и человечество, то и другое сходится с двух сторон в потоке размножения: государство поощряет, но человек един, и сам человек хочет быть самим собой.
10Декабря. Насморк. Поправлял «Падуна». Вечером t 38°.
11 Декабря. Провалялся. Вечером поправлял переписанный «Падун».
12 Декабря. «Уничтожаясь, перестаю быть лишним» (Тургенев «Записки лишнего человека»).
Писательство есть самоуничтожение в том смысле, что как лишний человек у Тургенева: уничтожаясь, перестает быть лишним.
234
Ни в «Записках из подполья» у Достоевского, ни у Тургенева «Дневник лишнего человека», при всем желании авторов, у читателя не возбуждается симпатии к этим героям, читатель не находит им оправдания.
Только в «Жень-шене» оправдание лишнего человека сделано, и вот именно на том основании, что, уничтожаясь, человек перестает быть лишним — уничтожаясь, или предчувствуя свое близкое уничтожение, или раз навсегда остановившись на необходимости самоуничтожения. В таком состоянии, кратком в жизни и, может быть, длительном в поэзии («раз на всю жизнь»), человек чувствует необычайно резко радость и любовь к оставляемым предметам жизни. Этим чувством радости жизни и переполнен «Женьшень» и все мои сочинения («помирать собирайся — рожь сей»).
«Лишний человек» по существу своему и должен быть конденсатором жизни, т. к. сам ею не пользовался, а только желал. Никто не догадался таким способом оправдать своего желанного лишнего человека — ни Чехов, ни Достоевский, ни Тургенев! Разве только этот намек Тургенева «уничтожить, перестать быть лишним», да вот Алеша Карамазов, да «клейкие листики» Ивана Карамазова.
Мне же удалось оправдать лишнего человека своей биографией: это я нашел себе такой выход сам и сам его описал. Мое писательство и есть выход и оправдание лишнего человека, т. е. превращение лишнего в личность.
Каждый человек должен в той или другой степени в жизни почувствовать себя лишним, и каждый этого лишнего должен в себе уничтожать и, уничтожая лишнего, сделаться личностью.
13 Декабря. «Три встречи» Тургенева есть вариант «лишнего человека», и, по-видимому, «лишний человек» распространяется на всего Тургенева, на всю его личность, в его семейном и общественном быту. И в России он лишний. «Пустая минута пустынника», о которой я пишу и так ее знаю — и есть родина «лишнего». У Тургенева — это ото- ражение Гамлета. Моя же тема есть борьба с «лишним»
235
и его преодоление и победа: «Второй Адам» и есть «Лишний». В «Жень-шене» — путь победы: творчество.
А может быть, не уничтожаясь, надо сказать: а в творчестве я перестал быть лишним.
Лишний человек есть то, что каждый должен сам лично в себе преодолеть своим творчеством.
14 Декабря. Отправил иллюстрации своей книги в Орел. Кузнецов Константин Васильевич назначил свидание у него 21-го в 11 утра.
Тургеневская Комиссия у Тюркина (нарком просвещения). Простота: без чинов и орденов. «Ты» (согласование).
В ночь на 15-е стало холодать очень быстро (после снегопада). Телеграмма от Пети: приедет 16-го.
15Декабря. -24°! (после -1—2°). По-видимому, кончилась безразличная погода.
Добыть машину.
Машины — это вместо рабов, и люди при машинах — тоже рабы.
Утром написал телеграмму о своем приезде в Загорск и о Петином приезде 16-го из Архангельска. За обедом в 1 час дня я вдруг почему-то вспомнил, что не написал в телеграмме, кому. «Задали вы мне хлопот с телеграммой», — сказала Аксюша. Она знает, верно, я не
