то и этой медали от правительства следовало бы радоваться.

Так мало-помалу я пришел в себя, стал любить свой орден, носить его, пользоваться им на трамваях, в очередях, даже немного гордиться, и никогда, клянусь, никак не приходило мне в голову, что Маршак по ордену выше Чуковского и Чуковский выше меня.

Мы думали — это собака бежала по дороге за подводой и, как бывает, сделала по снегу полукруг на обочине.

Скоро, однако, мы заметили, что след с дороги пошел ровной цепочкой прямо в кусты.

— Это лисица, — сказал Петя.

— Но почему же, — спросил я, — след не так резок, а немного пухловат, как у собак?

Мы прошли по следу в лесу еловыми кустами, все время приглядываясь, все время думая: «Почему же этот лисий след как будто <загеркнуто: грубоват> чуть-чуть пухловат?»

288

— Вот почему, — сказал Петя.

И указал мне в густые кусты.

Взглянув на указанное место, я тоже понял сразу, почему след лисицы чуть-чуть пухловат: их было две лисицы, впереди шла самка, позади самец ступал след в след, и так верно, что неопытный глаз никогда бы не мог заметить (см. фото). А в еловой густоте обе лисицы позволили себе на мгновенье разойтись, и оказались рядом восемь отдельных следов, по четыре от каждой лисицы.

Начинаю понимать своего «врага», и всё от замечания Чуковского: — Вы подходите внутренне, а они подходят внешне, можно ведь и так подходить. — Вот в этом внешнем подходе и есть мой враг. И если от литературы пересмотреть всю жизнь, то как раз же в этом и есть мое расхождение, моя борьба: материализм в жизни, формализм в литературе. В то же время понятно, почему не хотят и меня совсем заклевать: им хочется от внутреннего метода взять его духовность, идеализм, героизм.

12 Марта. Сегодня у меня был 1-й молочный день. Тяжелая экзекуция.

Утром снимал (солнце-мороз: весна света), но мысли никакие в голову не приходили. Вечером было как после тяжелой болезни.

Из разговора с Кочетковым: я со своей «внутренней» (бостремовской) точки говорю, что напрасно губили ценности кустарного быта. Он же мне отвечает: — А если бы на кустарей ориентироваться, то ведь тогда невозможно бы было создать избытки продуктов, значит, невозможно осуществить «каждому по потребностям», т. е. коммунизм.

Значит, вот и тут, в этом маленьком разговоре видно столкновение, скажем, спиритуализма и материализма, т. е. в конечном счете личности и среды.

На практике вопрос разрешается войной личности со средой и военной тайной, потому что личность есть нечто непроизносимое.

Алеша (Алексей) Вихляев, совсем молодой человек, работает шофером, ночью пишет и раз в неделю ездит в Моск-

289

ву в «Литобъединение» «Рабочей Москвы» читать свои вещи. — У меня, — сказал он, — скопилась маленькая библиотека, есть весь Пушкин, один том Лермонтова, 8 томиков Чехова. — Толстого бы надо! — Где же взять его: Толстой стоит 500 руб. Тургенева и то не могу достать. — Погодите, я вам подарю «Записки охотника». — Спасибо, большое спасибо, вы мне Тургенева «Записки охотника», а я вам рессору подарю… Что это, скажите, езжу в Москву, и нет мне пользы от этой литературы ни малейшей и, по всей вероятности, и не будет никогда, стремлюсь и больше ничего. — Вот это самое «бесполезное» стремление и есть самое главное, и когда-нибудь оно обернется вам и «пользой».

13 Марта. В 5 у. разговелся, как на Пасхе. Захотелось вернуться к «Падуну». В связи с этим завтра, 14-го, определиться с «Молодой гвардией».

Лисий <загеркнуто: след> гон. Уменье написать не дается не потому, что нечего написать: сколько пишет людей, у кого нет ничего за душой! Нет, дело не в том, что не о чем писать, а в том, что хочется сразу о всем написать. Самое главное в уменье записывать за собой — это экономия материала: надо научиться записывать <приписка: не «всё»> «мелочи». Второе же главное — это уметь словить тот момент, когда «мелочь» показывается, проще сказать, надо научиться пользоваться случаем. Привожу для примера свою фотозапись в природе 11 Марта этого года.

Бывает в жизни, когда надо сказать: «Да будет воля моя!» — и бывает, человеку необходимо смириться и прошептать на Восток: — Да будет, Солнышко, воля Твоя!

Сказать Ксении: супы варишь долго.

Записки юнната. Можно искать в природе причины явлений, — это дело науки. Но можно искать образы, — это дело искусства. С незапамятных времен с этой целью исследуют природу живописцы, преследуя события в природе с кистью и карандашом. В литературе художественное исследование природы только начинается, и я не могу назвать

290

никого из больших писателей в прошлом, кто бы занимался изучением природы, как это делал даже маленький живописец. В этом деле художественного изучения природы с литературными целями я считаю себя пионером и, само собою, как дело это вовсе новое, и юннатом.

Кое-что все-таки на этом пути мне удалось сделать и даже убедить в этом других. Фенологическая книга «Родники Берендея», превращенная потом в «Календарь природы», множество охотничьих рассказов, целый ряд больших ландшафтов севера, юга, Дальнего Востока составляют довольно увесистый сундучок. Но все это в прошлом, и все это начало, главное же все впереди, и потому я держу себя как юннат и очень хотел бы других юннатов, имеющих страсть к искусству слова, позвать за собой на путь литературно-художественного изучения природы, подобно тому как делают это живописцы.

Орудия моего производства — карандаш, записная книжка и лейка.

Но ведь мы вышли на рассвете, на самом рассвете, они же, скорее всего, шли ночью в темноте: шли в темноте и все- таки след в след <приписка: лапка в лапку>. Как же это возможно?

Тут я вспомнил свою весну света, когда тоже за своей лисичкой шел по чутью, лапка в лапку, и нам не нужно было примериваться, мы верно шли…

Я не думаю, конечно, что с пером, записной книжкой и «Лейкой» больше увидишь и сделаешь для литературы, чем если без этих орудий и даже без намерения в голове бродить, а после из этого делать. Но я уверен, что если овладеть пером так, чтобы о нем и не думать, то можно, как живописцы, смотреть в упор и писать.

Инженер Огнев думал, что враг — большевики, и видел их во всяком проявлении. Но когда эти проявления стали Делом врагов, то Огнев задумался, и у него борьба с такими врагами стала общей с правительством.

<На полях: Письмо Трусову — на Ленинграда 291 15 Марта. Москва. Валит снег. Вчера А. М. Коноплян- цев рассказал, что живет на диване (все та же одна комната) и сыновья — комсомольцы, и зарастает его диван комсомолом: Миша женился, привел комсомолку. Так и зарастает старый богоискатель на диване комсомолом и октябрятами. 16 Марта. Валом валит снег: снег выпал только в Марте. В «ГИЗе» говорил Лукину, и от его согласия со мной самому становилось ясно: это что стихотворчество, закрепляясь в метре, при большом мастерстве перебивает естественный, органический ритм народной речи; что борьба с этим должна быть не личной, с Маршаком или Багрицким, а вообще с формализмом. И ясна становилась задача современного русского писателя: писателю классическому «внутреннему» русскому нужно овладеть внешней формой и не потерять силы своего внутреннего творчества и не впасть в пошлость. В такой борьбе за национальную литературу исчезает борьба с «одесситом», потому что одессит со своим формализмом является достойным тружеником в творчестве. Так что нам, коренным русским, надо не сетовать на засорение русского языка одесситами, а учиться у них формальному подходу к вещам, с тем чтобы в эти мехи влить свое вино. Купил Rolleiflex и так радовался ему, что ночь плохо спал. И когда об этом рассказал Аксюше, она сказала: — Это у вас ребячье, и в этом нет ничего удивительного: все люди чем- нибудь играют. — Так что, может быть, — продолжал я ей развивать эту издавна любимую мною мысль, — может быть, и людей так можно узнавать: узнал, какой игрушкой играет, — и сам человек этим откроется. — И откроется! — сказала Аксюша. — Вот ты, например, можешь про себя открыть? — А как же! прошлый год икону Казанской Божьей Матери мне подарили, так я, вроде как вы с аппаратом, спать не могла всю ночь, все глядела на нее и радовалась. В Литфонд Заведующему, Тверская, д. 25: плохой подбор, случайность, нет новых книг: при огромном «Советском писателе» не достать книг. 292 17 Марта. До получения ордена я был персональным пенсионером и, значит, имел право входить в трамваи с передней площадки. Но я не знал своего права и, когда дали орден, обрадовался этому удобству чрезвычайно. И теперь думаю о своем праве еще 5 лет тому назад входить с передней площадки — сколько такого заложено в человеке, что он, может, и не знает, что может. С другой стороны, ведь если бы я знал свое право 5 лет тому назад — я теперь бы не радовался, и, во всяком случае, так радоваться, как теперь, я тогда не мог: тогда я был моложе и мне ровно ничего не значило толкаться в лезущей толпе... 18 Марта. Переехал в Загорск. 23-го утром — художник, вечером выступление. Снег валит. Мазай засыпан. Террасу кончают. Опыт с Роллейфлексом. 19 Марта. Валит снег. Видел во сне Ленина с горящими глазами в мирной домашней обстановке. Все сидят в тревоге: «Мы окружены в Азии». Германия заняла Чехословакию, ультиматум Румынии, а тут своя весна... И так вот всё: те, кто сейчас «наверху», должны так и жить и думать, — что война и всё для войны; а кто-то должен думать, жить, устраивать всё, как будто вовсе не будет войны. И так она, «египетская» (по Розанову) жизнь (священная), совершается, осуществляется пусть даже в последней секунде своей как священная и, самое главное, названная презренно «сверху» обывательством, мещанством. «Гражданство» лишь при условии внутреннего истока. Читаю «Всадник без головы» и думаю воспользоваться его динамикой и тем начать свою большую борьбу с формализмом. Форма питается одновременно и силой необходимости, и силой свободы. Гений может создавать форму одной свободой, исходящей из внутреннего порыва. Все другие «работают над формой», исходя из чувства необходимости. 293 «Гений»: хорошо, если гений имеет в виду необходимости формы... Гений, конечно, имеет в виду необходимость формы, но эта необходимость сама собой вытекает из порыва его внутреннего. Мои лица: герой как душа борющаяся и побеждающая: одухотворяющая; Клавдия — женщина в мужском виде. 18 Марта. Валит снег. 19 Марта. Валит снег. Саня Старшинов сказал, что прошлый год, как раз через месяц от этого числа — 19-го Апреля — он выставил пчел: цвела ранняя ива. Рассказ «Раки». Наташа (тетка) и Аксюша