глазах этих живет ум, только не сейчас: сейчас весь ум этого человека был в мешке.
Хороший человек? не будь плохого, как бы ты узнал, что он хорош: и чем хуже человек, тем лучше становится хороший.
321
Горе наше, что люди цветут не как деревья каждый год, а только раз в жизни, и все в разное время, и у каждого человека своя весна. Вот почему, когда вся природа в мае цветет, на человека грустно смотреть — так он сер кажется в это время. И разодетые дачники своим нарядом не создают весну: не наряд весну делает.
Исток необходимости: (чувство смерти). Исток свободы, легенды (я живу как бессмертный): теория относительности.
[Слышал] иволгу.
Запели летние птицы. (Как оделись кусты, так и запели летние птицы.)
[Возможно,] романтизм это — но пусть! Я сам по себе…
Кроме того, теперь это общее дело, а тогда я был личник и должен был тогда непременно быть личником и того же Маркса воспринимать не как Надо, а как мне лично вздумается. Я даже предчувствия о Марксе не имел, когда поступил в Рижский Политехникум.
Нет, — это не я виноват, это в природе был злой и весенний холод. Как только теплый дождь [пролил] и все засверкало, [сейчас же] все засверкало. Ура! я жив и думаю:
— Так коротка весна и так жизнь коротка, как же тут не поймать, не схватить, чтобы скорей, скорей жить успеть.
На липе листочки вышли, но еще не расправились (мягкие).
2 колеи: Нет, нет, я не прав, я клевещу на себя: вот едет по тропе в лучах солнца молодой, самый счастливый человек, ведь у него же велосипед! У него на спине [рюкзак], и на боку [фотоаппарат], и в штанах (это уже по секрету) автоматический пистолет по системе Коровина.
(полдень, ярко видно небо, однако плохо).
Думал я, ослепленный солнцем, что у озера человек стоит, в отчаянии заломив руки белые, а это осинку в ту грозу гром разбил и белые щепки от ее ствола торчали как руки, а сама, еще не одетая в полный лист, со всеми своими сережками лежала над водой.
322
Леса — гряды темно- и гряды светло-зеленого, а в дали все сливается, только за далью все леса голубые.
— Не самое главное, что делается
— А что же?
— То, что сделано, то что растет.
Купить: бумажники, 200 пленок.
Не Бог ли это? — спросил еще раз (Захар).
Сказка о трех березах на поляне, как они оделись и стали красавицами, а простая лужа между ними стала их зеркалом в зеленой траве.
Весной все цветы цветут силой солнца — желтой: они прямо от солнца родились, и в нем [сейчас] рождаются из почек листики.
Для той женщины, которой надо отдаться — ничего не нужно от тебя, тут нечего придумывать, нечего готовиться, ты будешь наверно [повертываться дурачком] и совершенно бессильным, а она, всем недоступная красавица, будет глядеть на тебя и не наглядится.
Смерть чудовищна и не победима никакой логикой, никакой поэзией, но сделайте жизнь религией, превратите ее в единое творчество Всего-человека, и смерть потеряет свое «жало».
С красотой рождаются, но доблестный сам себе лицо создает.
Красота: доблесть, труд и честь.
Мост между Большой и Малой правдой есть принуждение, необходимость и смерть.
Солнце, великий множитель жизни, поднялось на горизонте.
31 Мая. После мороза в -У2° яркий день: какая трава, какая роса! Летит осиновый пух, весь воздух наполнен пушинками, и против солнца не поймешь, где пушинки, где пчелы.
323
Кроме борьбы священного множителя (солнца) с заостренной в личности идеей есть еще борьба множителя священного с множителем тьмы и греха (сосед Резчиков).
Прибытие народов на Канал у Зуйка как Страшный Суд.
От сомнений в возможности написать Канал сейчас есть средство: думать, что для детей, а когда напишешь для детей, будет в этом и все.
Бострем сказал, что он о своей беспредметности думал — это самый и есть реализм.
Субъективно каждый думает, что он реалист.
Критерий: признание во времени: остается там реальным.
Снимал вылет осиновых пушинок.
Наконец-то понял я всё, что делаю: я раскрываю душу своей матери, в этом и есть моя сила и мое счастье.
Против Бострема: абсолютно мы не правы, и глупо даже поднимать об этом вопрос: сила массы нашей само по себе явление чудовищное. Но в отношении Европейской цивилизации мы ведем священную войну: нас, варваров, посылает священный множитель жизни…
Они же спасают цивилизацию и тоже ведут в отношении нас, как им кажется, священную войну.
— А если не война, то мы затеем какое-нибудь истощающее строительство.
Конец Ежова: виноватых-то нет, их создают подхалимы.
Диктатура Павловны: это пыль, из которой складывается государственная власть (Соф. Андр. Толстая) = и тут Баба Яга = Кащей, только Кащей тощий, а Яга толстая. (Если бы не моя сила сопротивления?) Это же у Аксюши в скрытом состоянии, только дай ей волю — и она станет за собственность, и тут война.
Пчелки. Нужно так изучить: вот, положим явление: ш: марики мак толкут. Мы ставим вопрос: какие другие явле-
324
ния сопутствуют комарам: время года, дня температура, среда — все в образах.
1 Июня. Живешь — и да, и нет. Начинаешь — да! Живешь — и да и нет. Начинаешь — нет! И это последнее «нет» есть смерть.
Я вспоминаю последнее свое «нет»: мое письмо вернулось от нее обратно нераспечатанным. Вернула ли она это письмо оттого, что я надоел, или умерла? Я не хотел этого знать и, не разбирая слов на конверте, изорвал его и выбросил. Этим все кончилось и осталось навсегда вопросом: было оно или не было?
2 Июня. Случилось, в одном улье у нас отчего-то погибла матка. В самый взяток рой осиротел, редкие пчелы вылетали, все же остальные сидели и ничего не делали. Мы сели в Мазай и покатили лесами в [Дрезну] и к [старикам] просить матку (— Что везете? — Пчелу).
Мысли о школе.
Государственное начало в женщине.
Гимнастика: пусть! Есть положения, когда надо потихоньку удирать — единственный метод.
Тихо так, что осел и улегся осиновый пух и дорога — будто снег выпал, и заводи белые (вспышки в лесу). Описать эпоху пуха: соловьи, кукушки, но уже и летние птички: иволга, [горлинка].
В деревне: дети: вот они-то ничего знать о прошлом не будут.
Узнал, что умер Петров-Водкин; странная была у нас с ним неприязнь.
Когда это снилось — не знаю, но вспомнилось мне этой весной, когда я загадал кукушке просчитать сколько лет еще мне осталось жить. Кук! Мать моя умерла и потом очнулась и еще долго жила. Кукушка отсчитала: 6 лет. Мало! И сейчас же опять: будто я замер и отжил. Вот тут-то и вспомнилось.
325
Когда пух летит, молодые осины переменяются в цвете из коричневого в зеленый наряд: переодеваются. Старые сеют, а молодые переодеваются, как невесты деревенские на гулянье: в годовой праздник, утром одно платье, вечером другое.
Человеческая природа и бесчеловечная.
Есть люди столь значительные, что весть о их кончине не так уж и обидна: они живы уже в делах своих.
А когда чувствуешь, что переполнился, то и попустишь, всего же не возьмешь.
Ветка осины и сломанная пушилась и давала семена.
Как это бывает, что неприкосновенная природа была ближе к человеку, чем деланная.
Между тем там, где сам человек, как природа — сеет хлеб — эти всходы так же прекрасны и нетронуты.
Значит, не надо трогать и красота выйдет, не надо за ней гнаться: делай правильно, и она сама придет (Декадент: я бог, Ницше.)
<Приписка. Не надо гоняться за красотой, надо правильно жить, и ритм породит красоту.>
Красота избегает тех, кто за нею гоняется: человек любит свое что-нибудь, трудится, и эта любовь и труд… и из-за любви, бывает, в то время и появится красота. Она вырастает даром, как рожь и как счастье. Мы не можем сделать красоту, а посеять и удобрить землю для этого мы можем.
Некоторые не думают, будто можно делать силой красоту: невозможно, как сделать живого человека.
Красиво, что само вырастет, значит, надо делать так, чтобы само росло: для этого надо пахать, удобрять и уметь убирать урожай.
Некоторые же думают, будто можно делать саму красоту: невозможно, [так же] как сделать живого человека.
<Приписка: (Отрывок: Толстой. Интеллигенция).>
Ласточки падали в грязь (перед дождем — зяблики), трясогузка пела, (на телеграфной проволоке).
326
Черемуха еще цветет, но не пахнет. Цветут яблони и вишни.
Рост художественной вещи в человеке требует того безучастия со стороны художника, как глядит беременная женщина, безучастная, бездумная: наливной час, когда человек спит, а природа сама для него работает.
Дайте работать] природе — [отдых] человека.
3 Июня. До утра барабанил дождь, и стало холодно.
Аксюша: личная «плотская жизнь» подавлена церковью (девушка), отсюда любовь ко всякой плоти, к животным. Павловна во плоти, и отсюда хозяйка и от хозяйства властелин. Аксюша смотрит на власть как на насилие неизбежное и спасается от нее Господом: не я, а Он хозяин: да святится воля Твоя.
Надо себя поставить в отношении художественном как беременная женщина: она ничего не думает, а дитя растет.
Искусство в отношении к остальной жизни похоже на ренту, как она излагается в политической] экономии: т. е. то, что сама земля дает в [явном] избытке, лучшая земля, сравнимо с художеством].
Много людей прошло — умерло моих родных, знакомых, а я все жив и стою на своем месте: мне кажется, не люди, а водопад, Весь-человек переливается во всем своем разнообразии.
6 Июня. Годы мои проходят, но я не беднею от этого.
Мне хотелось бы, чтобы так было бы и до конца: все мои годы пройдут, — а мне станет лучше, чем было.
<Загеркнуто: И смерть моя стала бы новым моим рож- Дением.>
Высота культурности.
Культура — это сознание того, что жизнь не есть личная твоя собственность — не Я, и твое отношение к [тому], что «Я» — это только сознание, а сама жизнь не твоя и сознать ее до конца — значит, присвоить тебе невозможно.
327
Личность — это сознание, но никак не право распоряжаться жизнью как собственностью.
Личная жизнь — это значит сознательная жизнь, у нас же личную жизнь понимают как присвоение.
Но не из чувства ли собственника жизни своей рождается сознание…
…через это как будто и рождается в принципе собственность, значит, сознание.
Для одних его «Я» в отношении жизни есть право собственности: я своей жизнью могу распоряжаться, как мне вздумается.
Для другого «Я» есть сознание, и человек тот называется интеллигент.
7 Июня. А может быть, она так умна, что понимает мои добрые дела как маскировку в моем отступлении?
Как будто все идет к тому, что в борьбе надо сбросить все лишнее — если ты писатель, то звание писательства, и ученость, и славу, и богатство, и сохранить в себе тот остаток живой, который может…
Последняя иллюзия собственности — это моя жизнь: наконец-то я
