тут будет его дух, графско-еврейский.
Новый дневник. Пусть наш Союз будет как дрейфующая льдина, а весь остальной мир в его настоящем и прошлом — это будет мой читатель, которому я, быть может, скоро погибнув, даю весть о жизни моей. Писать как Папанин.
Вся моя жизнь с марксизмом, непугаными птицами и Павловной и всем-всем исчезает как бессмыслица, когда думаешь о Клубе писателей. Это два взаимно уничтожающие себя начала.
По легкому утреннику донесло до меня запах лисиц. И я подумал, что это возможно: ветер ведь со стороны лисьего питомника. Но там был не лисий, а куриный питомник: «птицеград». Очевидно, я, почуяв запах лисиц, вспомнил мгновенно, что лисицы постоянно таскают кур в птицегра- Де, и курятник превратился в лисятник.
6 Марта. Весна у меня в душе ложится из года в год на весну, как в дереве годовые круги, кольцо на кольцо…
Вот опять лес просвечивает на голубое небо, и в самой чаще лесной в гуще больших елок опять, как всегда, от минувших метелей кое-где остались фигуры белые, иногда будто
37
статуи. И опять синичка стала пухленькая и поет новым, брачным голосом. Везде следы гона белок, зайцев, лисиц.
Кончил роман Хаксли «Контрапункт», прочитал и будто побывал в Англии и нашел, что и там, как у нас, и так везде на всем свете: та же самая жизнь. А то ведь и так могло бы выходить из книги: это не о нас с вами пишут, это не мы, это — Англия.
Процесс раскрывает картину полного разложения партии и полное одиночество Сталина и зыбкость нашего государственного бытия: случись что-нибудь плохое со Сталиным, и все развалится начисто. А может быть, напротив, все распавшиеся ныне и только внешне связанные элементы общества соединятся внутренно?
Мы сейчас как на дрейфующей льдине, и вот надо бы так вести записи, как будто попал к Папанину на льдину. Попробую.
Надо на дрейфующей льдине писать о жизни, о подлинной жизни заключенных на ней людей, постоянно имея в виду возможность спасения.
А подлинная жизнь — это жизнь каждого человека в связи с его близкими: в одиночку человек — это преступник или в сторону интеллекта, или же в сторону бестиаль- ного инстинкта.
Мой человек — это самое то, что наша интеллигенция называла презрительно «обывателем». На деле же это именно «сам-человек».
А что индивидуальность? Каждый «сам-человек» содержит свою собственную индивидуальность, и надо обладать родственным вниманием, чтобы уметь отличать в каждом свойственную ему индивидуальность, т. е. именно самого человека.
Мой успех в выступлениях («спасибо, хоть раз вздохнули свободно») основан именно на том, что я выступаю как «сам-человек», открывая этим всем возможность чувствовать родственно своего соседа. Я этим даром обладаю, и он полярно противоположен дару сверхчеловека.
38
— Да! — говорит один, и кто-то из зала сказал: — Нет!
В большевизме содержится этот сверхчеловек, и оттого все эти процессы. Из самого большевизма выходит этот «враг» и говорит Сталину свое «нет».
Сталин — это смерть сверхчеловека: пока все эти претенденты на трон не вымрут, до тех пор не освободится сам-человек с его органическим творчеством жизни.
Будущее должно рождаться из настоящего и чтить в настоящем отца и мать свою. И это есть творчество жизни, а революция всегда отцеубийство, всегда отрицание.
И Сталин пришел к отрицанию отрицания, к тому, чтобы сказать «да». Но как только он сказал свое «да» («Счастливая страна, Конституция»), вся партия в лице всех своих наркомов, секретарей и командарма сказала ему «нет». Он уничтожил партию, сказав на их «нет» свое «нет» — и так стал смертью сверхчеловека.
Сталин похож на романтического Демона: от его «да», от его поцелуя умирает Тамара, его «да» вызывает новых врагов.
И все-таки, если выбирать, — он или они? — ясно, что надо с ним, с отрицанием отрицания.
Будет или не будет война? По всему думается, что должна быть. Вот-вот капитулирует Китай, и тогда наш Дальний Восток в воле Японии. Это раз, и второе: наша война с Японией зажжет мировую войну, а с ней и возможность великих перемен в нашу пользу. В-третьих, что мы готовимся отчаянно: и кутерьма с высылкой пораженцев, и кутерьма с экстренными заготовками. И особенно убедительно, что люди живут, как будто войны вовсе не будет, люди в эту сторону даже совсем и глядеть не хотят: поживем сейчас, а там будет, что будет.
И да, все-таки возможно, что и не будет войны.
Что я вынес для себя с юбилейных вечеров:
1) Увидел себя в хорошем свете и узнал наличие «родственного внимания» в самой натуре моей.
39
2) Уверился в наличии особых приемов своего говорения.
3) Приобрел убеждение в своем представительстве «сам- человека» против сверхчеловека.
4) Романтизм.
Записать об исчезновении границы между здесь и там (где-то в Сибири): «Сегодня здесь, а завтра там». И от этого тоже стирается грань между живыми и мертвыми: Замятин, вот хватился: да Евгений Иванович уже года два как умер. — Умер! — И человек растерялся и побледнел. А эти подсудимые, вроде Бухарина, перед смертью своей рассуждающие спокойно в суде, как в Академии.
У некоторых, многих есть такое же чувство в отношении к Сталину, как было при царе: убрать царя, и будет хорошо. Какие дураки были тогда мы, обыватели!
8 Марта. Мое остроумие в заднем уме, и оттого я вне общества, и оттого я писатель. Могу только среди своих: юбилей.
Процесс: мы были отброшены в сторону, а в партии (целое) продолжалась борьба, та самая, как мы ее видели на улице. И теперь раскрывается.
Так вот отчего меня отчуждают: они все были в политике, я же вне.
Ничего не решилось с переселением. Жить: луч с центром Москва — роман: луч Костромской — бобры.
На дрейфующей льдине — с точки зрения тюленя, или моржа, или белого медведя.
9 Марта. Барометр медленно поднимается, а пороша все сыплется. Поутру можно думать, что сегодня будет солнечный день.
Еду в Москву. А роман буду сочинять на ходу, =- разве нельзя сочинять на ходу?
Водосточная труба легла на завалинку, и от завалинки до низу сосулька. Одно разбитое окно заделано мешком. На покосившемся заборе прорезана щель, под щелью пришита фанерка, и на ней выведено от руки: для писем и газет.
40
Женский день (вчера): истерический крик, в котором безусловное, повелительное «надо» с исступлением призывает уничтожить Бухарина и всех гадов.
Тема: народ на канале: Бухарин + селянский министр Чернов + Разумник = опоздавший интеллигент.
Показать равенство железной необходимости в природе и у людей.
«Кровавый пес Ягода» (статья Кольцова).
Смотрю вместе с медведями, тюленями, моржами на человеческую льдину: колется, гибнет, еще колется… Цена власти: не удалось Ягоде, а если бы удалось? Вот почему каждого властелина надо спросить: а где твой «сам-чело- век»?
В этом государственном коммунизме нет и зерна человеческого. Если спекуляция торговая осуждена, то политическая? Там: не обманешь — не продашь. Здесь: не отравишь, не убьешь — и не возьмешь.
10 Марта. -10. Солнце. Едем в Завидово. Процесс как убедительное доказательство необходимости «сам-челове- ка» и как исполнение пророчества: «Все растечется в грязь».
11 Марта. На постройке моста: всякое строительство, — здание ли это, в котором будут жить, мост ли, по которому будут ходить, — есть поглощение настоящего будущим. И если всё в государстве одно только строительство, то в государстве этом всё в будущем и нет ничего в настоящем.
Вчера мы ездили в Завидово, в дер. Шошу и Елдино. Не захотелось жить на юру, и далековато.
Рассказывали: некий Осип потерял 4 гусей, а они были меченые, с лиловыми шеями. Тогда Осип поймал 4-х гусей У Анны, выкрасил им шеи, продержал у себя три дня и выпустил. Гуси с лиловыми шеями пошли к Анне. И люди это заметили и то заметили, что Осип гусей загнал к себе. Так случилось и на другой день, а когда на третий вышли, — люди вступились: если гуси к Анне ходят, значит, это ее Уси. у Анны пропали четыре гуся. — Но ведь у них же шеи
41
лиловые, — сказал Осип, — а у Анны гуси белые. — Разве вот только что шеи-то лиловые, — согласились граждане. И Осип начал их загонять к себе. Но в это время, откуда ни возьмись, на реке еще четыре гуся с лиловыми шеями. При всем народе эти гуси вышли из воды и пошли в дом Осипа.
— Нашлись! — воскликнул он радостно, увидав своих гусей.
И отпустил гусей Анны.
И у Анны в это лето жили гуси, так, как и у Осипа, с лиловыми шеями, и дети все лето, издали следуя за Осипом, спрашивали: отчего это у Анны гуси? И Осип отвечал…
Да не будет у меня места моего ни в городе, ни в деревне, а место мое будет там, где я создаю свою сказку.
12 Марта. Утром порошит. Еду в Загорск, заказав Ак- сюше окончить ремонт квартиры к 18-19-му. Какой-то обман непременно предшествует сдаче женщины: правдой же является требовательность. Сила соблазняет, но она должна быть направлена в другую сторону — здесь же всегда обман (легенда, поэзия: в основе всякой поэзии обман).
Ягода — Смердяков, но Бухарин никак не Иван Карамазов.
Подале от Фени — греха мене. (Поближе к лесам, подальше от редакций.)
13 Марта. Начало сборов в Кострому.
1) Кожаный чемодан: Лейка, машинка, часть книг и рукописей.
Испытать пленку: «агфа» и советскую завтра. Сколько взять пленки?
Бритва, машинка, бритв, мыло, ножницы, карандаши, чернила.
Большой чемодан. <Приписка: Подушки, плед.>

Одежда: свой теплый охотничий костюм и купить в «Туристе». И все на себя. Резиновые сапоги. Теплые чулки (две пары). Гетры. Башмаки. Туфли.

42

Белье. Маленькие карты. Машинка для стрижки. Термос, иголки-нитки, пирамидон.

Рюкзак. Чай, кружку, масло У2 к.

Охотничья сумка: бинокль малый, лейка.

14 Марта. Погода ни два, ни полтора: ветер, но не буря, снег летит нехотя, ни тепло — ни холодно: градусов 7 и серо…

Охрана своего достоинства: когда удалось осознать сделанное, то надо эту самооценку поддерживать.

И тема и название моей сказки пусть будет Падун.

А Бухарин-то ведь академиком был, и этого академика бандит Ягода называл своим Геббельсом. Да, сила-то необходимости серьезна, а человечек, ее представляющий, большей частью несерьезен…

К обеду снег повалил. Павловна сказала, что весна будет дружная. — Еще бы, — ответил я, — нынче 1-е старое Марта, 5-го грачи прилетают, а мороз и снег.

К обеду снег перестал. Лес весной света стряхнул с себя зимний снег. А сейчас что идет, то ложится как пудра на деревья.

Черный ручей на [снежном] пруду, и такие высокие на нем снежные берега, подумаешь, правда берега, а это все шутки воды, шуточные берега.

Укрепляюсь на Костроме. Пишу письма Алекс. Петр. Розанову.

Перед великими событиями истории: государственным] переворотом, войной, революцией логика оставляет людей, и логически вывести войну из фактов никто не мо- ACR ^ЗК