суде потом будто бы в этот [момент] рассказа вора спросили:
— А знали ли вы, что под этой курткой спит Алексей Силыч, Новиков-Прибой?
— Какой тут знал! — возмутился вор. — Разве я стал бы машинку воровать, если бы знал…
Вот так же легко стала куртка сниматься, и вор глядел на спящую Ладу. Но только он куртку [тронул], Лада открыла
381
глаза, эти свои большие черные человеческие глаза с постоянным вопросом:
— Не стыдно ли?
— Что за глупости вы рассказываете, — сказал судья, — почему же вам [вообще-то] не стыдно воровать?
— Вообще, — ответил вор, — воровать мне совсем не стыдно. Но собака на меня посмотрела такими глазами, что стыдно стало обижать человека: спит…
И вору стало стыдно, конечно, по-своему, по-воровски: под влиянием Ладиных глаз он разглядел, что куртка от времени была рыжая и ничего не стоящая. Он взял только машинку и вышел задом, не спуская с глаз Ладу, а та все глядела на него и глядела…
Эта машинка и погубила вора: он принес ее в Торгсин по незнанию того, что без разрешения машинки не [продаются] и номер машинки известен.
Я к тому это рассказываю, что от глаз Лады даже вору стыдно стало, а как же стыдно бывает «порядочному», когда он увидит, этот Весь-человек, Ладин бог, что Лада глядит не на него как на бога, а он хорошо еще если только «порядочный».
30 Июля. Самое главное в поисках счастья — успеть на лету схватить свою долю: пропустишь мгновенье — и останешься на всю жизнь добрым человеком в тоске. Но тоже не менее важно вовремя спохватиться, если ошибся и не за свою долю схватился: не отступишься — и тогда на чужом деле всю жизнь будешь злой скрипеть, как немазаные колеса.
Из первых неудачников Коноплянцев, из вторых Григорьев.
Невозможно никак заговорить себя, и нет никаких внешних средств, чтобы гарантировать себя от расстройства и столкновения с Павловной. Между тем это расстройство в какой-нибудь час, в какую-нибудь одну минуту может привести к беде. Так что остается лишь очень беречься и так устраивать, чтобы не очень-то опираться на жизнь в своем домике: опираться на деятельность.
382
Все отдельные, личные стоны, вопли, жалобы, попытки осмыслить беду и на ходу выбросить в воздух свой протест или соединиться в группу, вступить в заговор, — все это, все-все мало-помалу заменилось сознанием чего-то неодолимого, о чем надо молчать. И тогда как будто все сговорились об этом, замолчали о главном и стали каждый по- своему спасаться и делать, что можно. В таком созданном молчании всего личного мало-помалу начал определяться ход великого исторического процесса переустройства всего человеческого мира…
Есть в душе чувство собственности, заполняющее весь мир: все мое, и я во всем. Можно жить этим чувством с полной уверенностью, что если кто-либо восстает против такого Меня, он восстает против правды, справедливости и законов всего мира. В таком внутреннем убеждении человек встает за правду, вовсе не считаясь с выводами дневного сознания. В ходе советской жизни у меня было постоянно такое сознание и убеждение в том, что если кто-либо осмелится разрушить это Я, то он разрушит всю страну, и что пока это Я существует и в чем-то может, значит, страна еще жива и, надо надеяться, что еще будет время, когда она будет жить хорошо.
Пчелы работают на человека, и мед получается, если сравнить работу слесаря и пчеловода, почти даром. И так, вероятно, все земледелие: организованные бактерии почвы, навоза, растений работают, а человек получает даром. И так точно государство, которое опирается на счастье личности: этим счастьем все лично привлекаются к труду (особенно в семье) и работают сверх всякой меры.
Чанг похож на Робота и тем очень страшен. Вся дрессировка, в сущности, есть механизация животного и создание из него Робота. И вот, может быть, именно потому-то (по Малишевскому) животное, данное городскому мальчику для дрессировки, излечивает его: городской бездушный мальчик берет себе душу животного и на место души вставляет в него свой опостылевший себе механизм.
А я смотрю на животное как на живое существо: иду в лесу, выхожу на поляну и ничего не вижу на ней, но в глазу
383
у меня остался воздушный след мелькнувшей козы, и я потом уже разглядываю в себе этот след и наконец уверенно говорю: это коза! И после долго разглядываю ее следы на лугу и по следам прихожу к водопою, и тут на песке всё вижу следы и следы. И вот это мгновенное и неприкосновенное видение с оставшимся следом в глазу и на земле, на лугу спиреи и на песке мне гораздо больше скажет о козе, чем если она, дрессированная, будет ходить за мной и надоедать мне своей козьей природой. Дрессировка животных — это как переливание крови: душа животного переливается в человека, а само животное превращается в механизм.
Лева так несчастен в своей суете в поисках средств существования, что приходится дать ему 200 р. в месяц и требовать от него секретарскую работу по части доставания и устройства.
31 Июля. С такою силой выплескивалась рыба в реке, что собака выходила из леса и ставила уши, чтобы, подслушав, увидеть, отчего этот плеск. И вот случилось, окунь мчался за уклейкой, нарвался на щуку: заметив щуку, окунь выкинулся вверх и, весь серебряный, описал дугу над водой. Это видела собака и, поняв плеск, вернула уши на прежнее место и пошла в лес по птичьим делам.
(Можно: и вот случилось, грач перелетал реку и капнул в нее, на это бросились мелкие рыбы, на мелких окунь, на окуня щука.)
Враги участвуют не только в творчестве славы твоей, но даже и самого твоего счастья, но из этого вовсе не следует, что надо любить врагов. Напротив, их именно поэтому-то и нужно ненавидеть, затем они и существуют, тем они и полезны, что, ненавидя их, ты вступаешь в борьбу и в этой борьбе вызываешь из себя для творчества дремлющие силы.
В творчестве, если оно удается, человек оправдывает свое отношение к материалам, в этом нет никакого сомнения: какое, например, нам дело до отношений Рафаэля к натурщице Сикстинской Мадонны? Но творчество не может удаться, если отношение к материалам будет неверное.
384
Любить нельзя врагов, но нельзя тоже выказывать, что ты их ненавидишь: это значит выказывать слабость свою. Их надо презирать. Если же трудно не обнаружить свою ненависть, то надо держаться подальше и пореже встречаться.
Успех в борьбе за счастье быть самим собой зависит исключительно от степени широты этого «сам»: если «сам» представляет весь мир, то какой вопрос может быть о неудаче (неудача же именно и есть выпад из Целого).
Но как же иначе, если нет того Существа, заключающего в себе Весь мир и Всего-человека, — если нет его, то как же это случается, что приходят, встречаются впервые два человека с двух половин земного шара и до тонкости понимают друг друга. И разве из этого не открывается верный путь для понимания всех, путь постижения этого Всего-человека.
Обдумать самым серьезным образом способы «заманки» детей в свои рассказы о животных (в такой степени, чтобы рождался энтузиазм).
Из Чанга:
тут было все не на месте: свинья подавала ногу поэту вместо того, чтобы участвовать в священном размножении, поэт кормил и чистил свинью вместо того, чтобы писать стихи, петух ехал на собаке, кошка дружила с крысой и много всего: 250 голов животных + 1 голова человека. И, конечно, при такой механизации животных каждое из них, сопоставленное умственно с человеком, было унижено, и все 250 голов имели вид униженный, дряблый. И поэт тоже, смещенный со своего литературного корня, был грязен и стихи не писал.
1 Августа. Ночью перед рассветом звезда проникла ко мне, как будто густая темная липа была для нее прозрачная.
Сделать записи в пчеловодную книгу. Ждать пчеловода для пересадки двух новых маток. Закончить книгу «Бобровый народ».
Стр. 194 взять в предисловие книги «Бобровый народ».
Доверие и доверчивость.
385
У пчел распоряжение было, у всех пчел по всей округе зараз, как по радио: сегодня трутней выгонять. (Отметить этот будущий день.)
Разум человеческий включает в себя прежде всего непослушание.
Разум, пробуждаясь; начинает с непослушания естественному порядку, но, овладев положением, требует послушания точно такого же, как в естественном порядке.
Разум должен господствовать в человеческих, только человеческих отношениях, за пределами человека разум есть пустая претензия на Божий престол.
В ходе революции все претенденты на трон Разума одинаково были правы и одинаково чтимы как революционеры. Но когда один овладел местом, когда государство было оплодотворено, то все другие претенденты, как трутни, были изгнаны.
Если желаешь увеличить семью улья летной пчелы за счет более сильной семьи, то поставь на место сильной семьи слабую, и летная пчела вся возвратится в нее и усилит ее. Так что у пчел во время облета устанавливается точка прилета, и они летят к ней, хотя бы улей был отнесен всего на три шага. (В этом и есть результат механизации: возможно, что рационализация-механизация-стандартизация и есть возвращение Разума к инстинкту насекомого: к послушанию.)
Итак, Разум начинает непослушанием и кончает господством. Дрессировка Чанга: человек, обманув животное лаской, господствует над ним и извлекает даже из такого господства пользу себе: 600 р. в месяц получает Малишевский.
2 Августа. С утра до ночи сидел над Серой Совой и прикончил.
3 Августа. С утра до ночи набивал патроны и готовился к выезду 5-го вечером на охоту. Духота невозможная.
Ночью разразилась гроза.
386
4 Августа. Читаю историю Юлия Цезаря, французскую] революцию 1789 года и вообще получил вкус к чтению истории… В той и другой книге разные авторы представляют героев так, что они только действуют, и в этом у них всё, но, напр., ни Цезарь не знал, что выйдет у него из похода в Галлию, и никто из французов не думал, начиная революцию, что они казнят короля (все были монархистами).
Так что существует правда действия (делай, только делай и ничего не говори и не разбрасывайся умом), и есть правда сознания, которая приходит после (и это вполне соответствует понятию «Война и Мир»).
Съездить на охоту в Мазае возле Пионерского лагеря и собрать материалы для очерка в «Правде».
Начало: Тишина в лесу — это не только для охоты нужно, а и для всего: только в полной тишине местное население показывается из своих норок, дупл и всяких убежищ. В тишине однажды над моей головой пела птичка так чудесно, что я не посмел повернуть голову к ней, и она улетела, а я и до сих пор ни разу не слышал той птички и много раз пытался узнать у натуралистов, какая она, и до сих пор не узнал,