я познакомился с Репиным и сел чай пить как совершенно знакомый, свой человек. Правда, он не знал моего имени, не знал, чем я занимаюсь. Но в общении с ним меня это не смущало, казалось, будто это все личное мое неважно, а самое главное общее, входящее в каждого человека, составляющее как бы всего человека, — это он знал, и это одно было важно и для него и для меня» (Личное дело. С. 298).

С. 105. …высказал Цветкову свое удивление <...> его огромной <...> работой над рукописями В. В. Розанова. — Цветков Сергей Алексеевич (1888—1964) — литератор, друг Розанова, составил первую наиболее полную библиографию Розанова (ок. 3000 названий) (ОР РГБ. Ф. 249. К. 11 —12), «Список газет и журналов, в которых печатался В. В. Розанов», а также хронологический список его псевдонимов (Литературоведческий журнал. М., 2000. № 13/14. Ч. 2. С. 245—246, 248). В план своего Собрания сочинений Розанов включил письма Цветкова к нему в том «Литературные изгнанники». В 1938 г. Цветков готовил часть розановского архива для сдачи в Литературный музей (ГЛМ) (Поло- винкин С.М. Цветков С. А.//Розановская энциклопедия. М., 2008. Ст. 1138). «Он помог нам сдать архив отца Бонч-Бруевичу в Литературный музей. Тогда же были сданы 12 больших папок с вырезками статей папы из “Нового времени”» (Розанова Т. В. Воспоминания об отце//В. В. Розанов: pro et contra: Антология. СПб.: РХГИ, 1995. Кн. I. С. 65). См. также о нем коммент. к дневниковой записи от 28 мая 1937 г. (Дневники. 1936—1937. С. 938). Коммент. А. Медведева.

С. 106. …трясогузка, птигка, с которой еще в Египте художники брали образ души геловегеской. — В древнейших текстах пирамид образ творца мира — «Тот, Кто творит всё» — изображается маленькой птич- кой-трясогузкой на болотной кочке, возникшей, когда спадает разлив Нила; трясогузка — образ возникновения бытия из водной стихии.

С. 107. …«как будто в бурях есть покой».) — Строка из стихотворения М. Ю. Лермонтова «Парус» (1832).

С. 108. …как это Горький <...> мог влюбиться в Пришвина… — О желании иметь книгу «В краю непуганых птиц» Горький писал И. Рома-

535

нову в августе 1911 г.: «Встретите Пришвина, будьте добры передать ему мой сердечный привет. Я в великом восторге от “Черного араба” — это чудесная вещь! И очень хорошо “Птичье кладбище”. Не укажет ли он: где могу найти его книгу “Край непуганых птиц”? Не пришлете ли ее?» Пришвин в ответ пишет Горькому письмо: «Новгород, 13 сен- т<ября> 1911 г. Простите, не знаю вашего житейского имени, глубокоуважаемый и дорогой мне “Максим Горький”. Писали мне, что вы желали бы иметь мою книгу “В краю непуганых птиц”. Вот я вам ее и посылаю. Боюсь только, не понравится. Это была моя первая проба писать. <...> Потом посылаю еще вам оттиски своих рассказов “У горелого пня”, “Черный араб”, “Птичье кладбище” и “Крутоярский зверь”» (Горький и советские писателя. Неизданная переписка. М.: Издательство Академии наук СССР, 1963. С. 320—321).

С. 109. …жил Авраам по Завету с Богом…— Быт 15: 9 —18.

Розановское «хогу» и старгеский долг. — Розанову с детства была чужда внешняя для личности и подчиняющая ее свободу безличная категория долга: «Я всегда жил “по мотиву”, т. е. по аппетиту, по вкусу, по “что хочется” и “что нравится”. Даже и представить себе не могу такого “беззаконника”, как я сам. Идея “закона” как “долга» никогда даже на ум мне не приходила. Только читал в словарях, на букву “Д”. Но не знал, что это, и никогда не интересовался. “Долг выдумали жестокие люди, чтобы притеснить слабых. И только дурак ему повинуется”» (Розанов В. В. Уединенное (1912) // Розанов В. В. О себе и жизни своей. М., 1990. С. 97). Детерминации личности рациональными этическими нормами Розанов противополагал внутренне присущие его личности чувства жалости и благодарности (Там же).

Идея «долга» приходит к Розанову только под старость (Там же) в связи с переживанием болезни жены: «…Так моя жизнь, как я вижу, загибается к ужасному страданию совести. Я всегда был относительно ее беззаботен, думая, что “ее нетп, что “живу как хогуп. Просто — ничего о ней не думал. <...> И вот эта мука: друг гибнет на моих глазах и, в сущности, по моей вине» (Розанов В. В. Опавшие листья. Короб второй (1915)//Розанов В. В. О себе и жизни своей. С. 531). Ком- мент. А. Медведева.

…как в сказке пристала колбаса к гьему-то носу… — Возможно, аллюзия на сказку Шарля Перро «Потешные желания».

…за гто, например, умер Каляев… — 4 февраля 1905 г. И. П. Каляев, член «Боевой организации эсеров», бомбой убил генерал-губернатора Москвы великого князя Сергея Александровича, за что был арестован и казнен.

…пока не погувствовал свое лигное «Хогу»). — Речь идет о юношеском увлечении марксизмом, участии в одном из первых революционных студенческих кружков, годичном тюремном заключении, высылке

539

на родину; затем, после отъезда в Германию и окончания Лейпцигского университета, Пришвин постепенно отходит от всякого участия в революционной борьбе. Ср.: «Б/д. Я утверждаю свое право заниматься искусством как делом, равноценным всяким “настоящим” делам, включая революционные. Мое занятие было истинно реально потому, что я исходил из того, что есть во мне самом, но не что будет когда-то вне меня»; «Б/д. Я сказал себе: “Нет для меня в том никакого сомнения, что рабочее движение победит и все устроится, как предвидел Маркс, но это сделается без моего участия. Но вот вопрос, я-то для чего существую, или, вернее, что же есть на свете такое, чему без меня лично не бывать?”» (Путь к Слову. С. 71-72).

С. 111. Шперк (из «Уединенного» Розанова) говорит… — См. ком- мент. к с. 109 («Розановское “хочу”…»).

С. 112. Широта мысли Розанова за сгет этого «рыцарства» (и узость Горького из-за его идеализма, правды и всего такого юношеского). — Ср. с розановским размышлением об узости левой интеллигенции в лице Горького и широте мировосприятия в славянофильском направлении: «Несколько прекрасных писем от Горького этот год. Он прекрасный человек. Но если все другие “левые” так же видят, так же смотрят, то прежде всего против “нашего горизонта” — какой это суженный горизонт! Неужели это правда, что разница между радикализмом и консерватизмом есть разница между узким и широким полем зрения, между “близорукостью” и “дальнозоркостью”? Если так, то ведь, значит, мы победим? Между тем, никакой на это надежды» (Розанов В. В. Уединенное (1912) //Розанов В. В. О себе и жизни своей. С. 109). Коммент. А. Медведева.

…единственный «друг» — это мне близко с Розановым. — «Другом» в «Опавших листьях» Розанов называет свою жену, В. Д. Бутягину- Розанову. О своем метафизическом солипсизме и преодолении его любовью к жене Розанов писал: «Я был “иностранец”, — “восхищенным Анахарсисом”, как в политике, увы, как — во всем. Эта-то страшная пустыня и томит меня: что я нигде не “свой”; что на земле нет места, где бы я почувствовал: “мое”, “мне данное», “врожденное”. И вся жизнь моя есть поиски: “Где же мое». Только в “друге” мне мелькнуло “мое”. Это что-то “в судьбе”, “в звездах”, т. е. встреча и связанность. Тут — живое; и — идеальное, которое живо, а не то чтобы “вследствие живого (которое понравилось) — идеализировалось”. Связь эта — провиденциальна. Что-то Бог мне тут “указал”, к чему-то “привел»» (Розанов В. В. Опавшие листья. Короб первый (1913) // Розанов В. В. О себе и жизни своей. С. 224-225); «Отсюда и “Уед[иненное]” как попытка выйти из-за ужасной “занавески», из-за которой не то чтобы я не хотел, но не мог выйти… <...> Отсюда же и привязанность или, вернее, какая-то таинственная зависимость моя от “друга”… В которой

540

одной я сыскал что-то нужное мне… <...> “Друг” и дал мне возможность дыханья. А “Уед[иненное]” есть усилие расширить дыхание, и прорваться к люд[ям], кот. я искренне и глубоко люблю» (Розанов В. В. Опавшие листья. Короб второй (1915) // Розанов В. В. О себе и жизни своей. С. 337). См. также о ней коммент. к дневниковым записям от 3 и 21 мая 1937 г. (Дневники. 1936—1937. С. 928—929, 934). Коммент. А. Медведева.

С. 113. Пиковая Лама. — Рассказ «Пиковая Дама» был написан и опубликован в 1938 г.

…об одной молодой стране, на которую собирается напасть большое воинственное государство… — Речь идет о Чехословакии (оккупация Чехословакии Германией произойдет позднее). В течение 1935— 1938 гг. Абиссиния, Испания, Австрия, Чехословакия последовательно становились жертвами фашистских режимов Италии и Германии.

С. 117. Восхищение Розанова перед геловеком, боящимся жены… — Ср.: «Видел одного германца, из Саксонии, очень ученого, женатого на “русской (приблизительно) курсихе” (курсистке). Каким он цыпленочком ходил по комнатам, и едва она, встав, сказала: — Фриц! Пора домой! — как он, прервав ученые разговоры по химии, пошел в переднюю и одел ей калоши. Она очень хорошо ему “держала ножку” (подставила для одевания). Она была, пожалуй, нехороша, но что-то дразнящее. И как он побежал за этим “дразнящим”… <...> какая глубокая покорность немцев русским бабам!» (Розанов В. В. Опавшие листья. Короб второй (1915) // Розанов В. В. О себе и жизни своей. С. 569— 570). Видя в этой мужской покорности женщине проявление немецкой (муж) и славянской (жена) ментальности, Розанов пророчествовал о «затоплении», мирном завоевании Россией Германии: «Океан — женщина. Материк — мужчина» (Там же. С. 569).

«Жена да боится мужа» — слова из «Апостола» (зачало 230Б), читаемого при совершении таинства Брака: «Тайна сия велика: я говорю по отношению ко Христу и к Церкви. Так каждый из вас да любит свою жену, как самого себя; а жена да боится своего мужа» (Еф 5:32— 33). Ап. Павел говорит не только о повиновении жены мужу, обосновывая его повиновением Церкви Христу (Еф 5: 23—24), но и о любви мужа к жене: «Мужья, любите своих жен, как и Христос возлюбил Церковь и предал Себя за нее» (Еф 5: 25). Слова «жена да боится своего мужа» Розанову накануне его венчания с В. Д. Бутягиной напомнил К. Н. Леонтьев, советуя первым вступить на венчальный коврик в знак будущей власти над женой (Леонтьев К. Н. Письмо В. В. Розанову от 24 мая 1891 г. // Розанов В. В. Собр. соч.: Литературные изгнанники: Н. Н. Страхов, К. Н. Леонтьев. М.: Республика, 2001. С. 339- 340). В 1903 г. Розанов полемизировал с этой «предвенегной» русской психологией, согласно которой «“не так люби, как хочется, а как мы

541

велим”, и “жена да боится своего