легенда однородна с тем, что Сережка Александров хочет спалить село Усолье.

21 Октября. Временная зима сходит, все киснет. Вчера весь день посвятили добыванию продовольствия, картофель, сало добыл. Коммунист чрезвычайно волнуется тем, что ему не шлют машину для бегства. В шутливой форме я хотел было показать ему, почему я не коммунист: — Сидит на заборе 15 воробьев, коммунист сделает из них среднее арифметическое, возьмет 1/15-ю всех этих воробьев и скажет «се воробей». Вы спросите: средний воробей еще не личность, дайте мне личность воробья. На это вы скажете, что не имеете возможности дать им работу, но если бы воробьи могли бы работать, то среди них оказались бы отличники, стахановцы и орденоносцы.

640

Так понимает коммунист личность, я же, как художник, силою родственного внимания нахожу среди 15 живых существ их существенные отличия и достигаю того, что эти 15 окажутся все разными, как люди. Для нас художников нет ничего враждебнее, как отношение к живым существам на основании общих для всех них признаков, что все чирикают и все клюют. Вот почему я не пошел в партию…

Коммунист ничего не сказал мне в ответ: он действительно такой и больше ничего не понимает.

Я перевел разговор на свой архив, что вот какое великое для меня дело: я, хотя и с риском жизнью, но архив свой спас. -Здесь он тоже не в безопасности, — ответил он. И с ненавистью стал говорить о том, что немцы жгут книги, библиотеки, истребляют все дочиста. Я не стал возражать <вымарано: а про себя для немца придумал защитную фразу: «Ichbin em [Schriftsteller], aberkein [Feind]»* >.

Этот разговор напомнил мне, что с самого начала я стал против большевиков, наверно, по таланту художника, что пусть это столкновение личного и общественного начала существует во всяком государстве, но только у большевиков это явилось без буфера, и правда их стала ложью. А произошло это у них оттого, что коммунист как духовное существо стал материалистом и личность человеческая, бывшая поводом <вымарано: к коммунизму, сделалась> средним числом. Значит, попросту: <вымарано: в 1917 году большевики не должны были брать власть>

Надо помнить на Болоте, что взятие немцами Москвы есть болотное событие, но не конец войны, что даже завоевание всей России немцами есть лишь крупный эпизод всемирной войны, что большевики еще могут питаться союзом с Америкой против Японии.

Открыл занавеску, загасил лампу. В бору еще остались, как весной, пятнышки снега, и основания деревьев окутаны белеющим паром. Невозможно бы узнать — весна это или осень, если

*«Ich bm em [Schriftsteller], aber kem [Feind]» (нем) — «Я [писатель], а не [враг]».

641

бы не память и особое чувство осенней принижающей безнадежности вместо весенней подымающей бодрости.

Мы теряемся, как стволы деревьев в тумане, перед грядущим, возможно ужасным и унизительным. Особенно жутко вспомнить, что в программе фашистов будто бы есть цель уничтожения славян.

Пусть, пусть! Только бы поскорей открылась завеса, скрывающая от нас правду той стороны. Лично мне довольно было бы даже того, чтобы я мог… И вот мне кажется, что как бы ни был немец велик своими победами, меня лично и вообще лично русского ему никогда не победить. Пройдет немного десятилетий тесного соприкосновения русских с немцами, и скрытно-умный и стерегущий глаз русского человека, устремленный на немца, заискрится внутренним смехом.

На мою просьбу дать мне три мешка картофеля, председатель колхоза ответил: — Не понимаю «мешка», выписываю 100 кг. Он обхитрил меня, потому что в 100 кг два мешка, а не три. Узнав об этом, «император» (И. В.) сказал: — Вот сволочь какая, но не горюйте, отпускать будет кладовщик, парень во.

И показав еще большой палец, после того сказал:

— Мировой!

Это значило, что парень мировой за те же деньги — 80 к. кило отпустит мне картофелю еще 100 кило в свою пользу.

Бог не постепенно создавал человека, как сказано в <зачеркнуто: Библии> книге Бытия, и не класс за классом и вид за видом, как у Дарвина. С самого начала Бог думал о человеке, и все животные, растения, даже вода и свет, и звезды, и твердь, и земля были начальными этюдами частей всего человека. И когда наконец удалась самая личность человека и он начал жить, то и все пробы его создания вместе с ним, как природа, стали жить по законам их создания в пространстве и времени. Возможно, что для божественной воли все это произошло в одно мгновенье, но нам оно представляется как длинная история человечества, десятки тысячелетий культуры и цивилизации. В этом свете вечности нет ничего смешнее попыток ученых путем изучения костяков животных и сравнения их костей с костями

642

человека, сравнительной анатомии добраться до обезьяны и от обезьяны до человека…

Почему диктатура пролетариата оказалась столь бесчеловечной?

22 Октября. Земля открылась, и опять все пахнет лесом, сосны, брусника, палый березовый лист. Все события человеческого мира затихли в пространстве. Полная тишина, и вот в этой тишине ворона, приняв таяние зазимка за весну, выразительно по-весеннему крикнула. Для человеческого смысла это не был звук надежды, но вспомнилось далекое прошлое, когда при этом крике вороны ранней весной являлась зеленая надежда на жизнь в каком-то светлом зеленом царстве.

Мы теперь, как суслики, спрятались в норки и тащим себе запасы по зернышку. Ляля и теща подготовляют наши запасы, зашивают продукты в разные резиновые мешочки, чтобы закопать в землю. И наша замечательная любовная переписка, и дневники 40-41 гг. — все пойдет в землю.

Вот и хочется, чтобы не в землю, а людям бы пошла моя жизнь. Но какая может быть надежда на то, что проповедь любви найдет себе место во время войны?

23 Октября. В Усолье все хозяева свое добро закапывают в землю. Это передалось в наш дом, отягощенный вещами. Решено все закопать в ожидании машины и потом отвезти в лес и зарыть. Весь день бегали туда-сюда, весь день не разговор, а шепот сусликов. Присел на минуточку к столу, развернул беседу Ивана Карамазова с чертом и был поражен точно-ясным раскрытием пути сверхчеловека. Я хотел было сказать Ляле об этом открытии своем, она же не стала слушать меня и, увидев, что я читаю, воскликнула: — В такое время читать! — Сказала это с истерической ненавистью, и я понял, что Ляля больна. Но я все-таки ей ответил, что буду продолжать чтение и если она будет меня обрывать, как мальчишку, то и вовсе не стану упаковывать вещи. Через минуту она вышла из этого своего истерического состояния. А вечером пришел Иван Павлович Логинов и своим спокойным отношением внес мир.

643

Нужно в молитве просить избавить себя от торопливости, но самое трудное в жизни с женщиной, столь резко разделенной на духовное существо и собственно женщину, — это знать, когда надо повиниться перед ней как перед высшим существом и когда отечески останавливать ее, а иногда и прикрикнуть. Начинать надо, конечно, с того, чтобы при истерических состояниях не ввязываться в споры как равный.

Вчера целый день повторялась пушечная стрельба в направлении Калязина, но точно сказать, где теперь немцы, никто не может: газет нет, радио какое-то случайное, слухи строятся и по немецкому, и по русскому радио, всяк сочиняет, как может.

В полдень приехал N., привел из ремонта мою машину и сказал мне так, что машину у меня отнимут непременно: спасти ее нельзя, если только я не отдам ее в пользование в Леспромхоз (т. е. ему). Мне ничего не оставалось, как отдать ее, и я отдал без сожаления, с небольшой надеждой на ее возвращение. Более или менее определяется, что жена его за то сердится на нас, что N. помог мне привезти архив, а я не дал ей времени купить отрез на пальто, за которым именно и ездила она.

N. говорил, что убежавшие из Москвы в панике начальники признаны дезертирами и теперь их ловят. Это обстоятельство (что бежать нельзя) будто бы и задерживает на месте у нас власти.

В Москве объявлено осадное положение чуть ли [не] на другой или на третий день после нашего отъезда. Въезд и выезд запрещены.

Взят Таганрог.

Мы надеемся, что через нас фронт не пойдет и мы [не] окажемся внутри кольца.

Все Усолье закапывается. Мы доверились N. с Иваном Ва-сил. закопать наши вещи в лесу и так недалеко от своей квартиры, чтобы ежедневно можно было проверять яму.

Знаменитые свои тетрадки, спасенные из пожара в Брыни,решившие судьбу мою во время Мамонтова в Ельце156, теперь язаклеил в резиновый мешок. Мы весь день сегодня заклеивалив мешки и забивали в ящики свои вещи.

644

Сюжет. Все время было возможно уехать из Москвы, и на добровольную эвакуацию смотрели благожелательно, поощряли ее: государству не надо тратиться. Но пришел такой момент, когда спешная эвакуация долженствовала вызвать опасную панику. В этот наступивший момент 17-го Октября множество начальников, даже и несколько наркомов бежали из Москвы, захватив из касс на дорогу денег, каждый по своему аппетиту. Чтобы остановить опасную панику, были приняты экстренные меры, беглецов признали дезертирами, подлежащими расстрелу, а некоторых оставшихся на месте наградили орденом Ленина. А. Н. Раттай, латыш, старичок, ненавидевший немцев, когда начальство его убежало, решил было пешком уйти из Москвы. Но мы отговорили его, и он остался в Райздраве один и за это был награжден орденом и сделался заведующим Райздравотделом. Теперь, когда Москва окружена немцами и нет больше из нее выезда, наш латыш встречает коренных врагов своих немцев с орденом Ленина на груди.

24 Октября. В уголке за моим столом икона Богородицы, Спасителя и еще маленькие Лялины иконки и Олегов монашеский наперсный крест. Смотрю на иконки и чувствую все прошлое, даже как няня моя в Киев Богу молиться пешком с богомольцами ходила из Ельца. Я чувствую всю родину свою, какую никогда не отнимет от меня никакой враг. И всю эту ясность и уверенность в себе создала во мне Ляля…

В Ляле, как в хрустале, видна ее «женщина», повернутая лицом к Богу: тут насквозь видно, сколько зла самоволия в женщине, если только она не предстоит Богу. (Помни Кащееву мать и Антониду Романовну.)

N. предполагает, что остается всего недели две до конца. Мы вчера с ним объездили на машине лес с целью найти место, чтобы закопать вещи. Иван Вас., сопровождавший нас, посоветовал зарыть в том месте, где мы ежедневно гуляем, значит, можем наблюдать. Оба, директор и мельник, клянутся, что оба они самые верные люди, N. просит верить ему. Очень возможно, что связь со мной N. выгодна и N. для меня делает как надо.

645

И тем не менее, вернувшись вчера