радости на моем плече и благодарила за мой цветок. Это ли не цветок, не лучший подарок тебе?

— Давно, — ответила она, — один юноша, неземной, может быть, и святой, обрадовал меня так же, как ты. А теперь так никто бы не мог, ты мой единственный…

— Единственный, я это знаю, но так почему же ты, понимая, какой цветок я тебе подарил, вспоминаешь о каком-то обыкновенном ничтожном цветке?

Она долго молчала. Но потом собралась с духом и ответила:

— Я это знаю, что ты единственный мой, и цветок твой единственный, и чудесны поэмы твои для меня тоже единственные: ты мне доказал себя, как единственного, душа твоя мне открыта. Но ты забываешь, что я женщина, и каждый принес бы мне обыкновенный цветок. Но ты на это мало обращаешь

159

внимания, и мне грустно, что ты не принес мне, как сделал бы каждый, обыкновенный цветок, что лучшее в мире, то, из-за чего длится жизнь на земле, то, что в тайне души все ждут и на что надеются, наша страстная и святая любовь, у нас с тобой прошла без цветов.

Погрустив немного с подругой своей о цветке обыкновенном, мы вспомнили, что сегодня первое Мая и в лесах теперь есть наверно много первых цветов.

— Не нами, милая, — сказал я, — созданы эти мучения, из-за которых я забыл обыкновенные оранжерейные цветы, воспитанные людьми. Признаюсь, что за время революции, за 23 года, я потерял форму воспитанного человека. Не вини меня, не нами созданы эти мучения. Но в леса теперь для нас послано много цветов, мы скоро будем ходить по цветам, как по коврам.

Ляля сидела за столом возле зеркала и выписывала из моего дневника ценные мысли. Я сидел за тем же столом напротив, занятый той же работой. Я любовался ею как всегда и радовался, когда она находила в моих писаниях что-нибудь ценное. Вот я заметил в ней перемену на лице и какую-то мою мысль, прошедшую через ее сердце в глаза.

— Какой умница ты, — сказала она, — это ты заметил меня и понял.

Я понял, что она мысль нашла какую-то, такую, наверно, что мы оба разными путями к ней подошли, и через эту мысль оба соединились в одно существо.

Я это понял и ожидал ее откровенного признанья. Но, блуждая где-то далеко своей мыслью, она заметила бумажку, приколотую булавкой к стене под зеркалом. Заметив эту бумажку, она быстро карандашом сделала на ней отметку.

— Что это, — удивился я ей, — ты записала какую-то мысль?

— Нет, — ответила она, — я вспомнила, что хозяин отвесил нам сегодня 12 кило картофеля и хозяйка дала 3 кружки молока: я записала.

— Но ведь ты же перед этим сказала, что тебя поразила какая-то мысль?

160

— Милый мой, — ответила она, — я тебя так люблю, и мысль моя такая большая, что запись о картофеле ничуть не помешала.

Я ее понял и ответил:

— Я тоже никогда не расстаюсь с большой любовью к тебе, когда целую твои колени.

Вдруг мне блеснуло, что Александр Вас. поповского происхождения, и вся беда в его романе с Лялей, требовал от нее только семейственности и труда, не возвышаясь до искусства, до поэзии. Мне вспомнилось, как Розанов на это мне говорил, не то где-то написал о том, что духовенство наше бездарно в отношении поэзии100.

Когда я об этом сказал Ляле, она вспомнила одну свою рубашечку ночную, столь изящную, что мужу своему Алекс. Вас. она так и не посмела показать: перед ним ей было стыдно.

Оторопь перед спящей красавицей, охватившая Ивана-Царевича перед тем, как ему надлежало ее разбудить, есть и у животных, и очень возможно, человек из этого момента физиологической любви сделал всю человеческую любовь, и на этом возникла культура целомудрия.

Ляля очень обрадовалась моей мысли, поддержала ее, и я продолжал:

— Ты по существу женщина той первой природы, охватывающей в то же время и все фазы земной любви, а от тебя муж твой требовал только семейственной любви, родовой.

2 Мая. Ясно. Мороз. Позеленение лужаек. Сухо. Нет никаких цветов. Вчера на солнце, когда хорошо разогрело, везде в лесу растаял накануне выпавший снег. Только не успевало скоро растаять в тенях, падавших от деревьев: в лесу везде в это солнечное утро от деревьев падали белые тени.

Это было тому назад недели две, когда в лесу было много снега. Было как-то зимой, по лесной опушке глубоко осаживался рыхлый снег, прошел наверно с большим трудом человек. Эти следы сильно расширились при таянии снега, после

161

того, как весь снег вокруг растаял, оледенелые огромные остались тумбочки по всей опушке леса. Следы гигантского человека еще стояли по всей опушке, когда уж и бабочка-лимонница зашевелилась под старой листвой, когда прилетели трясогузки и зяблики. Одна трясогузка даже уселась на след и с одной ледяной тумбы зачем-то перелетела на другую.

— А что, — сказал я, — сам-то человек может быть и умер давно?

— Очень может быть, — ответила моя спутница. — Сам человек умер или жив, в том и другом случае не знает ничего о своих следах и не интересуется ими.

— Вот, — сказал я, — только тем писатель отличается от всех, что интересуется своими следами.

Ляля сказала мне ночью, что я заметно глупею. В ее шутке всегда в основании правда и ложь — затем, конечно, и шутка. Но сам я пока ничуть не замечаю следствий медового месяца. Напротив, чувствую большое скопление писательской охоты. Некоторая же видимость поглупения относится к привыканию. Мы так начинаем все привыкать друг к другу, что даже угнетенная Нат. Арк. стала петь и шутить.

Внезапно прибыла Аксюша, как мы хорошо поняли, с поручением от Ефр. Павл. Предлагает уехать в Загорск и не возвращаться в Москву, если я на Лаврушинском буду жить один. Я ответил, что дело кончено, я развожусь, и если она не выедет и не согласится добровольно уступить, подаю в суд.

Аксюша в слезах топила своего необходимого в таком деле плута, растрогала слезами моих дам, они жалели ее, уговаривали жить остаться с нами, обещались навсегда принять в семью. Все налаживалось, но затем разговор о том, что Лева и Петя ездят на моей машине на охоту и вообще весело живут.

— Не унывают, — сказал я.

— А что же, вы не охотитесь?

— Не до охоты мне, я удивляюсь им!

— А какой вы были свободный, — выпалила Аксюша, — помните прошлый год в это время мы встречали весну на Нерли?

— Теперь того нет.

162

— Паутиной опутали вас, — сказала А.

— Кто же меня смеет опутать?

— Паук!

Этой шутки не выдержала Ляля, бросилась из дому, я за ней, искал в неверном направлении. Когда же вернулся, она была дома.

В общем, конечно, в нравственном смысле Аксюша наших дам перехитрила, но к суровому моему ответу очень приходится этот соус гуманности. Л. рассматривает приезд Аксюши, как их капитуляцию. Я для этого приезда и поведения Аксюши нахожу два решения, либо 1) Аксюша колеблется, потому что ей хочется жить с нами, а там обещают ей отстоять комнату, и она займется, напр., шитьем одеял. 2) В плане идеальном, возможно, Аксюша поставила Е. П. на религиозный путь и на этом пути обрела к ней привязанность и убеждение в ее справедливом пути. Это я на всякий случай так думаю, без идеального плана скучно и жить на земле, и мыслить.

3 Мая. У Ляли бронхит такой сильный, что она часами подряд кашляет. И чем сильнее она болеет, тем больше возбуждает у меня к себе любовь…

На тяге. Надо так писать, чтобы радовался не только сочувствующий, но чтобы и мыслящий говорил: хорошо.

Все лучшее, чем Ляля доказывает Аксюше, как низшей, с высоты своего действительно высшего существа, падает перед Аксюшиным сознанием, как ложь, обман и хитрость. Христианство Аксюши располагается, как и у Ляли, возле человека, но люди у Аксюши разделяются резкой чертою на своих (родных, кровных) и чужих; и христианство у Аксюши служит именно в отношении своих и близких. Эта религия рода, кажется, является самой сущностью поповства, общей сущностью своей с [еврейством] (Ветхий Завет). Напротив, Ляля оставляет своих, и если тоже и любит своих, то лишь поскольку в своих видит человека. Аксюша в своих аргументах опирается на кровь, Ляля -на слово. Вот почему, глядя со стороны, видишь, как Ляля рассуждает и доказывает, в то время как Аксюша заливается

163

слезами, не имея слов в ответ, не веря словам. Слезы у Ляли возбуждают чувство, она все любовней и любовней доказывает и целует, в то время как Аксюша, прикрытая слезами, взвешивает слова и поцелуи, как хитрость, обман, и, наверно, ненавидит это, и точит ум. К счастью, по доброте и глупости она проваливается и обнажается, а вот Ефр. Павл., та стоит на крови, умная и решительная. У них союз на крови, у нас в духе.

Еще на тяге.

Существует ли Бог?

На такой вопрос я всегда отвечал «да», и в том смысле, что если шансы «за» и «против» одинаковы, то надо обращать их в пользу подсудимого. И оттого я всегда при неясном вопросе, существует ли Бог, отвечал: да, существует. Что же касается себя самого, ставлю я сам перед собой и для себя этот вопрос, я отвечаю, что никогда не ставил и обходился, как думаю, в жизни с Богом, не спрашивая о Нем и не называя Его. Теперь же, когда я полюбил Лялю, то на вопрос о том, существует ли Бог, отвечаю: раз Ляля существует, то, значит, и Бог существует. Я могу еще и лучше ответить на этот вопрос: раз я в любви своей к Ляле чувствую вечность, значит, Бог существует.

Соответствие наших этажей этажам группового сознания, напр., по крови и по слову.

Первый расцвет ранней ивы. В полной тишине услыхал разговор каких-то людей, наверно, охотников, среди которых кто-то очень басил. Через некоторое время я пошел в ту сторону, и, сделав несколько десятков шагов среди серых кустов, мне как видение стала ранняя ива в желтых цветах. И что я думал издали «басили охотники» — это, оказалось, вблизи гудели шмели.

4 Мая. В 6 в. поехал с Лялей в Москву. «Сядем или не сядем?», — довольно этого, чтобы Ляля волновалась, трепетала. Два вывода: 1) надо быть к ней внимательным, 2) женщина так же изменчива, как природа: изменчивость лучшее свойство женщины, измена — худшее. Приехали на Бахметьевскую,

164

поужинали и вдруг как из пушки: Павловна уехала вчера (3 мая). Капитуляция или НЭП?

В 11 вечера мы