из страха перед жалостью, которая губила ее: она боялась, что в этой жалости к Е. П. я погублю нашу любовь.

Сегодня был опять рецидив нашего спора, и в этот раз я бойко защищался, не выходя ни из себя, ни из нее. Был очень доволен собой и уверился, что в состоянии преодолеть свои тупики (idola).

«Нижний этаж» для Ляли не имеет никакого значения. Но она мало считается с тем, что для мужчины он значит гораздо больше, чем она думает. И оттого потом с их стороны претензии, а с ее стороны жалость-слабость-терзание.

О борьбе с раздражительностью: выходит из себя, она мне сегодня говорила так, что победила себя в этом страданием: билась, билась и вдруг поняла средство превращать свое волнение в мысль и этой мыслью управлять и побеждать. И так из этого ясно выходит, что сознание начинается в страдании, что на страдание надо идти, что через это страдание обеспечивается мысль и воздействие на людей и возникает радость уверенности в жизни вопреки животному страху перед смертью.

Только зачем это «идти на страдание», по-моему, надо понимать так, что «не уйти от страдания» — вот это так. И еще, что страдание само приходит и к этому надо быть готовым.

181

Главное, не надо прикрываться страданием, что-то делать из этого, что-то надстраивать. Надо лишь знать о страдании, как неизбежности, сопровождающей всякое движение вперед. И вот, я думаю, не страданию именно надо приписывать развитие своего сознания, а стремлению к лучшему с преодолением препятствий, нужно думать о любви, как о движении, преодолевающем смерть.

Победа Ляли и появление Раттая с тортом.

Визит мой к Герасимовой: нет любимого человека, ребенок не утешение: любите и держитесь за любовь свою.

Раскрылись замыслы Сергея Ивановича: установить через Президиум соавторство Ефр. Павловны. Караваева и Герасимова называют все «кулацким походом».

После визита к Герасимовой почувствовал, какую прошел я школу любви и какое множество людей страдает так же, как я, и каким был я замаринованным счастливцем.

5 Июня. (23 мая, Михаил)109. Принялся было что-то писать о Ляле, но ничего не мог и, погрустив, решил, что лучше пойти к ней и поцеловать.

6 Июня. Вознесенье.

Аксюшина крепость пала: она выписана за 5000 р. Нам всем от этого было так, будто не мы дали деньги, а нам дали. Показался конец операции, начатой 26-го Мая (лифтерша вручила письмо от нотариуса), конец — сдача Аксюши. За время этой борьбы чувство наше с Лялей возросло до того, что в прошлом, кажется, мы даже и не понимали, как мы можем любить. И сейчас кажется, будто росту этого чувства никогда не будет конца.

— Как это они, — сказал я, — не могли оценить твоей нежности.

— Нежность, — ответила она, — они ценили, а вот что-то другое не могли увидеть и понять.

— Что же это другое?

— То, чего я всю жизнь свою ждала и на что у каждого спрашивала ответа. Они брали мою нежность и не давали ответа. Я их спрашивала, они же мой вопрос и нежность за любовь

182

принимали. Ты же мне ответил на вопрос, и я больше не спрашиваю.

— А что это за ответ?

— Словом этот ответ нельзя выразить: ты знай, что живая любовь не только по существу своему беззаконна, но даже не заключается в словесную форму и не заменяется даже поэзией. Я люблю тебя и никого до тебя не любила. А ты любишь меня?

— Люблю.

— Ну вот, вот это самое, в этом понимании и заключается ответ на тот вопрос.

Любовь у человека не исчерпывается рождением детей: у человека любовь не только в этом. И вот именно из этого «не только» развиваются все бездетные теории любви (вроде как в «Крейцеровой сонате»), монашеский аскетизм.

7 Июня. Назначен в 4 часа дня отъезд в Тяжино. В10 1/2 идти в Детиздат и в Гослитиздат. После того написать Молотову (о машине)110.

В метро я спускался по эскалатору, вспоминая то время, когда я увидел это метро в первый раз: тогда я видел метро и думал о метро. Теперь я думаю о другом, а метро — это не входит в сознание. И мне было так, что в собственном смысле живут люди только те, кто живет в удивлении и не могут наглядеться на мир. Вот эти люди живут и ведут сознание, остальные же люди живут в бессознательном повторении. И вот это бессознательное повторение, возведенное в принцип, и есть так называемая цивилизация.

Перед вечером были с Лялей в лесу, и в поле, и в саду. За две недели все разрослось и стало неузнаваемым. И главное, все кругом благоухало. Мы шли как победители. Ляля думала о смерти, что смерти нет, и это благоухание приходит не из здешнего мира.

— Ты-то, — говорила она, — более сильный, тебе хорошо и неодетой весной, а я слаба, и меня теперь все поддерживает и мне хорошо.

193

Мысль об «удивлении» (у меня «первый глаз») — это в сознании Ляли мост между мной и Олегом. Теперь во время мировой катастрофы ясно видно, что гибель — это есть гибель цивилизации, гибель людей, вовлеченных в процесс бессознательного повторения (механизации). Какая-то страшная эпидемия охватила род человеческий, эпидемия, называемая цивилизацией (болезнь состоит в повальной зависимости людей от вещей). Спасение же рода человеческого, его выздоровление начнется удивленностъю.

Трудно было нам в городе, но эта трудность была необходимостью, и восторг наш при встрече с природой опирался на эту преодоленную нами необходимость, мы заслужили свое удивление и радость.

Вспоминаю, каким бархатным голосом Лева поздравлял меня с днем ангела, который они отпраздновали в Загорске. Мне теперь было радостно, что они приходят в себя и даже что-то там празднуют. Надо так и держаться все лето, а к осени уехать.

Раздумывая о том, что какие же мы сходные, вспомнили мы, что оба питаем отвращение к приказанию, что оба созданы для жизни среди равных и оба страдаем только от того, что не можем найти себе общество равных.

Если все мое сближение с природой и мое искусство исходят из утраты любимой женщины, из клятвы: «в этот раз поступить так, чтобы не упустить радость творчества как женщину», то что будет с творчеством, если эта женщина нашлась? Ответ: когда женщина эта нашлась, то для жизни с ней стало необходимым самоусовершенствование и движение, т. е, как раз то, что требуется для искусства.

8 Июня. Ляля подсчитала наши расходы и вывела minimum траты помесячной. Тогда я почувствовал, что в этой семейной коммуне я связан, и мне теперь нельзя тратить деньги, как мне захочется. Об этом я сказал Ляле, и она удивленно мне

184

ответила: — Но так же все порядочные люди живут, не как хочется, а как можно. От этих слов мне до того стало приятно, т. е. оттого, что я тоже буду жить, как все хорошие люди живут, до того это было мне по-хорошему ново, что я с большой радостью отказался от свободы в личной трате.

Капал дождь в лесу, теплый как парное молоко. На некоторых упавших листочках, березовых, ольховых, осиновых собралась каплями дождевая вода. Мы осторожно поднимали такие листики и угощали друг друга, капли были очень вкусные, с березовых листьев пахло березой, с ольховых — ольхой, с осиновых — осиной. После такого угощения мы спустились к Нищенке, сели на пни возле речки и слушали соловья. Когда соловей кончил, я протанцевал польку-мазурку. Ляля до того закатилась от смеха, что я даже испугался. Потом мы вместе протанцевали. Прилетела золотая птица иволга. Ляля впервые ее увидала и была крайне изумлена.

— Правда золотая! — сказала она.

Потом прискакал верховой и спросил, не видали ли мы рыжую лошадь.

Отдаваясь настоящему золотому, какое только возможно на земле, своему счастью, время от времени, однако, мы возвращались к покинутым и вместе обдумывали, как бы им облегчить расставание.

9 Июня. Стоят холода, но травы растут, перемежаются дожди. Мы начали продолжать работу. Жизни наши складываются и мы счастливы сознанием, что и нам достается то самое, из-за чего люди так держатся за жизнь. А что это? Мне думается, это «чем люди держатся», так называемая любовь — это есть оправдание или вернее стремление к оправданию земной жизни. Кажется, пусть светопреставление, пусть «провались все», но мы все-таки будем жить и будем жизнь прославлять. Любовь такая не эгоизм, и напротив, жизнь потому гибнет, что она — эгоизм, а любовь — свидетельство возможности жизни иной на земле, это есть каждый раз попытка осуществления своими средствами человеческих возможностей обнять собой небо и землю. Сейчас в раннеутренний

185

час моя любимая спит, и я один думаю, но я знаю, что я не один, что мне стоит подойти к ее постели, разбудить, и она проснется и подтвердит действительность того самого, что в моем одиночестве исходило бы тоской или в лучшем случае сказкой.

Вчера кукушка нам прокуковала жить 20 лет с половиной. И мы вообразили себя стариками (ей 60, мне 87), радовались, что помним себя молодыми, как теперь (я-то, я-то!), этой памятью живем, и внешняя жизнь не оказывает на нашу любовь никакого влияния.

Семейные воробьи затрещали в беспокойстве возле своих гнезд. Луга покрылись одуванчиками.

10 Июня. Речка Нищенка и Ляля-нищенка (основное: презрение к авторитету).

Человек иногда высказывает совершенно обратное тому, что сам в глубине своей переживает.

Сегодня мы пришли в бор, я положил голову свою ей на колени и уснул. А когда проснулся, то она сидела в той же позе, когда я засыпал, глядела на меня любящими глазами, и я узнал в этих глазах не жену, а мать, такую настоящую мать, какой у меня никогда не было.

— Моя мать, — сказал я, — была деловая, она за нескольких делала мужскую работу, и я ее, как мать, как женщину, не чувствовал. Я впервые в тебе чувствую мать.

— А я же и есть мать, знаю по чувству своему ко многим, только каждый хочет быть собственником. И это отравляет мне жизнь.

Иногда я думаю, глядя на Лялю, что она гораздо больше того, что я способен открыть в ее существе. Сегодня, когда я лежал у нее на коленях, мне стало вдруг очень понятно: это существо в ней больше моего охвата и больше всего и лучше всего мне известного, это существо — мать.

186

Новая вещь будет называться «Теплая капель».

Березовый сок. Зерна, Посев, Семена, Следы.

«Капель» — слово Лялино, «теплая» — мое.

Сердце не успевает остыть, пока бывает оформлено значение падающей из души капли полного чувства. Всегда эта капля, это проходящее мгновение отвечает действительности, всегда оно — правда, но