новой св[ященной] войне, в этой готовности постоять за свое лучшее и состоит религия, а не в том религия, что.

Никогда я Разумника не любил и не был, и не мог быть с ним откровенным. Но он вошел в мою жизнь непрошенный и занял в ней какое-то неподвижное положение, вроде энциклопедического словаря.

Раз мне известна история ее души, то надо всегда сознавать настоящее время, т. е. что прошлое было как необходимость для создания настоящего и что если я в настоящем, это значит, я — ее единственный и в отношении ее прошлого. Что же касается будущего, то оно в руках Божиих, и, значит, тем самым в наших с ней руках, в собственных.

Она лишь кажется слабой в своей жалостливости, на самом деле слабость эта есть ее сложность. Но как только из этих колебаний родится принцип, идея — она идет за идеей с беспощадностью и может идти до конца. Собственно говоря, ее

192

искания «равного» на этом и основаны: она ищет равенства в духе, и таким равным был у нее только Олег.

чудо уже в том, что до 40 лет в женщине могла сохраниться девочка Ляля. Эта сохранность детства и есть источник ее привлекательности и свежести. Напротив, практичность женщины нас отталкивает…

В таком же соотношении находятся культура и цивилизация.

Надо очень помнить, однако, что мое разбирательство жизни Ляли имеет не литературную цель (хотя цель эта не исключается), а цель самой жизни моей.

Истинная религия не любит мистики, принимая, наверно, ее за колдовство. Но когда Ляля увидала в лесу на березе крест с инициалами КБ, то приняла это как явление личного креста, пусть даже лишь как символическую случайность. Целых два месяца она ходила молиться к этому кресту. Но когда пришел Разумник и полуслепыми своими глазами разглядел, что буква К при зарастании надреза образовалась из X, что первоначально надпись была ХВ (Христос Воскресе), а не «Калерия-Валерия», лесной крест потерял над ней свою власть, и она перестала молиться в лесу.

15 Июня. Ляля встала в 6 у. и утренние два часа провела в лесу одна. Пришла в восторге и записала в дневник, что теперь у нее каждое утро будет такое. Я, вспоминая себя в таких случаях, обратил внимание на это «каждое», понимая это «каждое утро» подобным ритмически расходящимся кругом на воде после удара чем-нибудь о поверхность, или же как расходятся электрические волны по воздуху (радио).

И мне представилась наша человеческая жизнь тоже так в своем происхождении: какое-то начальное, высшее существо дает удар в человеческой среде, и вот начинаются повторения, перекаты, круги; и так вся огромная масса людей и в данный момент, и в истории повторяет, переживая какое-то начальное действие очень немногих людей.

И, несомненно, не я один так понимаю развитие духовного мира, т. е. движение от высшего к низшему (волны-круги все

193

меньше и меньше); поражает, однако, при возвращении к физическому миру, что там принимается обратная теория — развитие от низшего к высшему (происхождение человека от обезьяны).

Лялина мысль, осуществляемая практически, состоит в том, что любовь, если она развивается, в себе же самой находит спасение от греха, потому что низшая («греховная») ступень находит свое оправдание на высшей ступени.

Любовь, обращенная ко времени и пространству, является нам, как размножение. Любовь, направленная вовнутрь, порождает личность (сознание). Чувство греха («я виноват») есть момент зарождения личности, сознание греха есть момент рождения личности (сознания).

Все дальнейшее сводится к смирению («да будет воля Твоя»), приводящему к чувству личной свободы и последующему разумному со-действию, преобразующему мир.

Участие же свое или со-действие преображению мира (творчество) непременно сопровождается радостью. И потому радость не является целью, но она есть показатель личного содействия преображению мира. Вот сокровенная сущность нашего брака (союза) с Лялей. И вот почему так неприятно бывает, когда люди низшего сознания заключают для них совершенно недоступные цели в свои бедные бытовые понятия…

С какой-то другой точки зрения, напротив, не только понятия муж и жена, брак и т. п. вплоть до записи (ЗАГС), до постели в Лаврушинском, до «генеральской рубашечки» меня радует в своем достижении, в осуществлении самого потаенного желания «быть, как все», в смысле своего воплощения (я рад тому, что и я тоже, как все). Так, что сущность брака (творческая, созидающая) есть воплощение. Эту радость воплощения (чудесной материализации) я чувствую, сравнивая лучшие свои достижения в деле словесного воплощения с этим воплощением человеческим: это неизмеримо полнее, с этим ничто на свете не может сравниться.

Почему мои загорские «ближние» бранят мой характер, а Ляля слов не находит, чтобы его похвалить? Потому что там

194

не любят и не понимают меня, а здесь любят. Через это понимание любовь и поднимает, и отдает, и возвышает тебя в собственных глазах.

В своих опытах любви Ляля узнала цену себе. Я, напротив, единственно только в писаниях знал цену себе. Завоеванием Валерии, однако, горжусь и уважаю себя, и устанавливаюсь как победитель. Это первый мой шаг после писательского самоутверждения. И в этом я доволен собой.

16 Июня. Троица. Такое движение вперед, такое сближенье, такая любовь: разве каких-нибудь пар десять сейчас любят… Но бывает изредка, будто дунет кто-то на любовь, и туман рассеется, и нет ничего. Тогда тревожно спрашиваем мы: «Любишь ли ты еще меня?» И уверяем и доверяемся, и опять приходит новая волна и сменяется новой. Как будто цветистый поток бежит, уходит и вечно сменяется новой водой.

Были мы в лесу утром, везде видели молодых птенцов, глупенькие сидят на сучках, на изгородях, на железных проволоках, и возле них мечутся в страхе родители.

«Вода — стихия самая близкая к душе. Вода, — я не знаю, что это за сила целебная. Бывает, на совесть что-нибудь ляжет, оботрешься — и как будто получил прощение» (Ляля).

Заброшенная мною фотография мгновенно возродилась, как только я начал сознательно снимать одну только Лялю: на место природы стала она. И так, я думаю, сосредоточиваясь вокруг нее, возродятся все мои навыки.

Когда сам лично выступаешь со своей жизнью на вид и тебе уже нет отступления, и весь исход борьбы зависит только от того, какой ты есть сам, тогда ты только и увидишь, как мал еще человеческий опыт на земле, как нажитое человечеством мало дает опоры в личной борьбе. Так вот теперь я испытал любовь и вижу ясно, до чего смущены любовью все поэты и во все времена, в том числе даже и автор «Песни Песней».

195

17 Июня. Во время прогулки мы с Эль сели на поваленное дерево, в тишине лесной гурковала горлинка. Я говорил ей о том, что до того сейчас я с ней, что мое одиночество не нарушается.

— Какое одиночество?

— Хорошее, мое одиночество, когда я слышу вот как теперь, например, голос горлинки, и мне это как голос от всего мира, и я через это как-то самоутверждаюсь. Ты это знаешь?

— В детстве знала, а потом страдания все разрушили112, и в пустынном одиночестве теперь я чувствую только любовь, понимаешь, не к букашкам, таракашкам, горлинкам, а переполняющую мою душу любовь..

— И я тоже не к таракашкам чувствую, а через таракашек к целому миру, который ты назвала бы Богом. Пусть не совсем как у тебя, но это поэтическое чувство входит в состав религиозного, как чувство личности, как самоутверждение.

— Знаю, знаю, это было у меня.

— Главное тут удивление, как будто очнулся и увидал невиданное. Помнишь, как Олег говорил о таком удивлении, что оно свойственно девочкам, что это св. София чертит свои узоры…113

— Возможно, я к этому вернусь. Я утратила это в страданиях, любовь это пересилила и закрыла. Но, возможно, я к этому вернусь…

Прошло некоторое время. Мы встали, в молчании прошли по тропинке, удивились красивой форме ее и всех тропинок, выбитых человеческой ногой. Переходя овражек, она повернула мое лицо к себе, спросила:

— Скажи, что ты любишь меня.

— Люблю, но скажи мне, что за этим вопросом скрывается, ведь он порожден сомнением?

— Это возникло, когда ты говорил, что я не мешаю твоему одиночеству. Я возревновала тебя к твоему одиночеству.

И потом стала мне говорить, что ничего она так не боится, как равнодушия в довольстве.

— Этого, — спросил я, — ты боишься с моей стороны?

— Как с твоей, — ответила она, — так и со своей.

196

— Бывает разве у тебя так, что возникает сомнение в себе?

— У меня на дне бывает тысячи всяких перемен, но я держусь твердо решения быть с тобой до конца в единстве.

«Лесная капель» — материал собран114, остается разбить по отделам, один лучший отдел: «Фацелия».

Почему это, когда о пустяках думаешь, чувствуешь, что умнеешь, а когда натужишься на умное, — бывает, хватишься: до чего же я поглупел!

Семейная жизнь и женское дело.

Об этом всем интимном и недоступном для холостого мужчины обыкновенно думаешь, что тут все совершается по каким-то неизменным предвечно установленным путям, вроде как бы по орбитам планет. А когда войдешь сам в этот мир, то тут-то и понимаешь, наконец, что и орбитные пути изменчивы, что и тут совершаются постоянные нарушения и что нет вообще нигде в свете ничего постоянного, предвечно-упорядоченного и неизменного.

18 Июня. Разговор начал я, сравнив свое положение с нашим хозяином: тоже вот старик молод и мог бы тоже найти себе молодую и умную, а живет со старой и глупой.

— А где ему найти по себе? — сказала Ляля. — Это очень, очень трудно, почти чудом находит один человек другого по себе,’вот так, как мы. Ты-то вот не в деревне, а в городе живешь, почему ты не мог найти по себе?

Она была права: огромнейшее, преогромнейшее большинство людей живет в неравных парах. Найти по себе до крайности трудно, и, значит, вот почему Церковь затрудняет развод, оставляя эту свободу только для избранных.

Надо бы на Лялю приналечь в иных случаях, чтобы получше писала да пораньше вставала… Но как подумаешь, кто она мне, кого я в ней нашел, на что с ней надеюсь и как она настрадалась, — станет совестно принуждать, и простишь ей: «спи, милая, больше, пиши как-нибудь, а я за тебя не посплю и за тебя попишу с наслаждением».

197

Меня задевало чем-то и непонятно было, откуда взялось у нее, столь робкой, такое самоутверждение, когда иногда мне говорила: «Вы еще не знаете, какая я и что я могу». Или: «Мало таких женщин на свете, как я, и даже может быть я одна». -«Такая умная, — думал я, — и так хвалится!» Несколько месяцев длилось мое недоумение, как вдруг я все понял: это