с такой страстью она ждет любви, что, представляя себе возможного любимого, видит себя той, какой могла бы она быть, если бы она его дождалась.

20 Июня (св. Валерия). После многих лет без праздников у Ляли первые именины. Подарок мой: целый день не напишу ни одного слова, вот почему и пропало 19-е число (а помню, надо было записать, что наша «пустыня» (т. е. чувство, которое приходит к человеку, когда он остается в природе один), это чувство определяет и нас в быту: раз Бог — Любовь, то Ляля и жаждет близости с человеком, воплощения этой любви божественной, и раз у меня «я — сам» как фокус Целого, то я в быту писатель, природовед, искатель.

Предсказанье о приезде Александра Николаевича с тортом. И появление его точно по предсказанию.

Обучение Ляли фотографии.

21 Июня. Наш спор начался с критики «Дом в Загорске». Обвинение: я такими хорошими сделал членов моей бывшей семьи, что Ляле остается принять на себя вину разрушения «счастья». Такая критика, исходящая из ревности, меня рассердила, и так пошло: я защищал художника, она нападала на человека.

Утром в лесу спор дошел до того, что я стал защищать художество, как создание новой лучшей реальности, как воплощение. На это она возразила делами Олега: он тоже стремился создать новую реальность, но не мог, и «плоть» не досталась ему. На это я возразил тем, что О. был молод и не владел в достаточной мере силой родственного внимания: не понял ее. А если бы понял, то стал бы жить с ней, как я, появились бы дети, и он узнал бы… Так в споре мы подошли к реке Нищенке. Тут на

198

берегу стояла старая седая кобыла, возле нее на траве валялись два гнедых жеребенка, ее дети, годовалый и новорожденный. Мы видели, как кобыла, наклонясь, коснулась губами своего жеребенка. Так в молчании у лошадей совершалось то самое, о чем люди говорили и не могли договориться всю ночь и утро. Это молчание было земным полюсом достижений святых: то же молчание при достижении полноты (Целого, Бога).

Одно, главное обвинение Ляли, что будто бы я не выношу критики себя, как писателя, не выдерживаю даже прикосновения к своему делу, как к ране. Я же видел, что она не о моей работе думает, а о себе, оскорбленная рассказом о доме в Загорске.

Религиозный человек, имеющий постоянное общение с вечностью, в малых земных делах должен быть образцом для всех маленьких людей, лишенных дара чувства вечного в мире. Вероятно, это до крайности трудно, и вот отчего пустынники жили в пустыне, а художники создали себе особый растрепанный вид и обстановку «художественного беспорядка». Современные художники, однако, забросили это и стремятся внешним своим видом нисколько не отличаться от прочих людей. Наверно, так будет и с религиозными людьми, они забросят пустыню внешнюю, не будут никуда уходить, а, оставаясь на месте особенным усердием и поддержкой внешнего порядка «в малых делах», создадут себе непроницаемую для постороннего взгляда пустыню. Будущий пустынник будет иметь свой автомобиль, самолет и окружит себя разными техническими усовершенствованиями, и особенно обратит внимание на свой костюм.

22 Июня. Святая «бесстыдница» (блудница).

Нет ничего хуже того «стыдно» условного, через которое воспитывается страсть к запретному телу: именно тем, что худо, приучают к безликому удовлетворению похоти! Приучают к тому, чтобы только дорваться, а там под прикрытием плоти все равно был бы хоть кто. Из этого и создается проституция: обыкновенная «любовь» за деньги. Ляля не имеет в себе того «стыда» и в короткое время воспитала меня:

199

я теперь больше уже не чувствую той отдельности своей от женского тела, в которой разгорается плоть. Напротив, мне удавалось для удовлетворения добиться через близость тела прикосновенности к душе, чтобы плоть моя не выходила из меня, а растворялась в моей крови. За счет этого растворения получается постоянное любовное состояние, постоянная мысль обо всем через друга (от этого получается не удовлетворение, а со-творение, т. е. творчество в сообществе с Целым).

…Вывелись все птицы. На пашнях старые грачи кормят червями молодых, и те, трепеща крылышками, принимают от старых червей. Зацветает рожь. Полк за полком, каждый день прибывая, выходят цветы на луга, и в тех овражках, где неодетой весной бежали ручьи, теперь, заполняя бывшее дно и все склоны, бегут реки цветов.

Она такая неряха в делах, а никаким деловитым существом нельзя заменить ее безделья, она такая ненадежная любовница, а никакой самой надежной ее нельзя заменить, такая обманчивая, но обман ее слаще, умнее и надежнее правды.

Вечером мы простились с ней до 26-го. На обратном пути Наталья Аркадьевна мне говорила о трех вещах: первое, что над Лялей должно быть твердое руководство, второе — она очень трудная и ее надо претерпеть и третье, что нельзя тоже и не давать ей воли и не доверять.

На это я ответил, что руководства вообще я не беру на себя и совершенно к нему не способен, пока я настолько верю сейчас в себя и в нее: она не должна сама по себе поступать самовольно, а только как надо.

На второе (претерпеть) ответил, что я уже претерпеваю, но пока мне всякое лишение свободы сладостно, мне даже иногда кажется, что мог бы ради нее не писать, хотя очень возможно, что в этом обманываюсь.

А на третье, о предоставлении ей свободы, ответил, что свобода в ее руках, но глаз мой: пока люблю — глаз своих с нее не спущу, пусть мне это даже будет стоить моего таланта. Впрочем,

200

я глубоко верю, что, растворяя талант свой в любви, я себе что-то наживаю.

— А что это значит «глаз не спущу»?

— Это значит, — ответил я, — что любовь есть движенье и надо, двигаясь вперед, самому следить глазами за другом.

В этом движении есть две опасности. Первая состоит в удовлетворении каким-нибудь достижением и возникновении чувства собственности: эта опасность приводит к слепоте: при остановке из-за собственности друг исчезает из глаз.

Другая опасность, что в собственность обращаются ценности, взятые не из души друга, а из собственной души: иногда увлекает свое, только свое, хотя бы даже такое великое, что кажется самому, будто оно исходит от Бога. И вот если ты хочешь вместе с другом к Богу идти, то не закрывай глаз и тут: не верь звезде своей, откажись от этого бога, разыщи своего друга, чтобы вместе идти. Помни всегда, что эта опасность страшнейшая, что это весы, на которых взвешивается и проверяется вера твоя и вера твоей возлюбленной. Это испытание, в котором ты отказываешься от своего бога с тем, что, если Он Бог настоящий, Он больше бы полюбил тебя и на твой путь поставил твою возлюбленную. Это испытание, в котором ты своему обманчивому прежнему богу говоришь: — Отойди от меня, Сатана, мой единственный Бог живет в сердце моей возлюбленной.

Весна в этом году запоздала недели на две и вдруг принялась догонять: только-только развернулась береза и заблестели ее клейкие листики, как уже смолкла брачная песня самцов и самки сели на яйца.

После знойного дня наступил вечер не прохладный, а только не жарко. И такая тишина! Мне кажется, я никогда не слыхал такой тишины, — ни одной птички и только изредка жук прожундит.

А давно ли, давно ли была еще такая ужасная борьба Солнца с Морозом, и как тогда, после победы Солнца бросилась вся тварь на свою «любовь». Теперь же вечером в этом молчании было так, будто их бог вполне удовлетворенный сел у реки покурить, и дым его туманом поднимался над рекой. Ему теперь осталось только курить, самки его все уже сели на яйца.

201

Мы осмерклись, сидя на изгороди, как куры на шестке. Вместе с природой я чувствовал удовлетворение и тоже покуривал, как бог у реки. Так мне ясно было теперь, почему у животных их акт размножения совершается всегда целомудренно, и в слова «животное чувство» мы, люди, вложили свой грех: вся тварь совершает свой жизненный акт бессознательно, а грех человека состоит в разделении души на плоть и дух в их борьбе.

Не отсюда ли происходит и все сознание с тем, чтобы все разделить, и потом, поставив все на свои места, спрыснуть все живою водой творчества жизни, и воскресить в единстве и радости?

Вот моя подруга рядом сидит со мной на шестке.

— О чем ты думаешь, милая?

— Я думаю, — отвечает она, — что ты прав: чтобы десять кур прокормить, нам нужно в месяц не меньше двух-трех пудов зерна, а мы за полгода для себя едва достали три пуда ржи. Овес же еще трудней доставать. Давай кур променяем на масло и только двух курочек оставим себе для забавы: на двух у нас хватит.

— Придется кормить трех, — сказал я, — необходимо оставить себе петуха.

— Ах, как же это я забыла про петуха, но как ты думаешь, может быть, петуха овсом не надо кормить?

— А чем же?

— Картофельными очистками: ведь ему же легче жить, ему не надо яйца нести.

Мы весело посмеялись, и я подумал, что, пожалуй, на всем свете единственная хозяйка, Ляля, могла думать о такой экономии зерна: всю жизнь, бедная, имела дело с бесполезными петухами: она привлекала их к себе дразнящими бедрами, а сама в них искала души. Так и сохранилась эта женщина до сорока с лишком лет с девственной грудью Психеи и бедрами самки.

Вся жизнь прошла, как самая жестокая борьба за Психею, и улей ее оставался без меду, усыпанный трупами убитых трутней…

Разве я-то сам не самец, разве не дразнило меня при встречах с женщинами чувственное изображение и не влекло меня за собой? Но почему-то с ней даже при первой встрече меня впечатлила только душа ее, и в этом первом соприкосновении душ не впечатлялось изображение женщины?

202

Значит, бывает же так у людей и только у людей так, что вначале обнимаются только души, соединяются, проникаются и начинают медленно облекаться в животную плоть, и так происходит не совокупление, а воплощение. Я могу припомнить, как у моей Психеи создавались ее прекрасные глаза, как расцветала улыбка, блестели и капали слезы радости, и поцелуи, и огненное прикосновение, и весь огонь, в котором единился в одно существо, разделенный грехом человек. Мне было тогда, будто древний Бог, наказавший человека изгнанием, возвращал мне свое благоволение и передавал в мои собственные руки продолжение великолепного творчества мира, прерванное грехом человека.

23 Июня. Нат. Арк. рассказала о детстве Ляли, что вот как ее баловали: пылинки сдували.

Чувствую, что уловил колебание весов, на