прималчивает.

Нас пугали в юности эстетизмом.

Культ отца у Мамина. Уезжая от родных мест, становился меньше. А я становился себя больше….

24 Января. Есть писатели, у которых чувство семьи и дома совершенно бесспорно, другие, как Лев Толстой22, испытав строительство семьи, ставят в этой области человеку вопрос, третьи, как Розанов, чувство семьи трансформирует в чувство поэзии23, и четвертые, как Лермонтов, являются демонами семьи24, разрушителями (Гоголь)25, и наконец — я о себе так думаю — остаются в поисках Марьи Моревны, всегда своей недоступной невесты.

Только двух писателей, для которых чувство семьи бесспорно, можно назвать: это Аксаков26 и Мамин-Сибиряк.

22

Из разговоров с Петей о том, как люди живут. Его рассказ о ветвраче, который 20 лет грел мечту построить себе дом и освободиться от казенной жилплощади. Пока занимал казенную квартиру — все дрожал, что откажут от места и лишат жилплощади. А теперь, как только выстроил, переехал даже в мороз, живет без печей, и от службы отказался. Из Мамина, воспоминание о том времени, когда каждому в конце концов можно было «уйти в мужики» и сказать: «не чужой хлеб ем».

Вся страна сейчас сидит на картошке, кроме армии, новостроек и служащих. Живет впроголодь и мечтает о своем угле.

Петя еще говорил о типах женщин в совхозе, простых девок, которые ничего для себя сделать не могут и, получая все продукты, ходят в столовую и болеют животами («Белозорки»): обезличиние.

Но есть ли где-то в глубине еще люди? По-видимому, есть. Из Рязанского края приходят торфушки27 в домотканой одежде, бородачи со своим выражением.

Вал. Дм. говорила, что время — это нечто несуществующее, и человек сам по себе остается неизменным от времени.

И автомобиль, и хорошая квартира в каменном доме хороши сами по себе и против этого ничего невозможно сказать. Плохо только, что когда ездишь в машине, то отвыкаешь понимать пешехода, а когда живешь в каменном доме не чувствуешь, как живут в деревянном… Тогда остается владельцу машины и каменной квартиры жить с владельцами, а не с пешеходами, не с теми, кто в стужу прозябает в деревянном сквозном домике.

По моей вине разговор о Вашей работе у меня прекратился (очень горевал и себя упрекал). Но работу делать надо, и я через Уцинцева пригласил ту женщину (Вал. Дм., фамилии не знаю), когда был у Вас. Считаю своим долгом известить Вас об этом и уверить, что архив будет сделан вовремя. Переговоры о работе Вашей у меня прекратились сами собой. Значит, так надо.

23

Через Бориса Дмитриевича28 я пригласил его знакомую Валерию Дмитриевну. Она сразу же крепко взялась за работу, и можно быть уверенным, что архив будет приведен в блестящий порядок. Об этом я считаю своим долгом Вас уведомить*.

25 Января. Политика вместе с самим государством, по общему мнению, является неизбежным злом. Но политика в отношениях личных между людьми является просто злом и может быть устранена.

Валерия Дмитриевна Лебедева. Я ей признался в чувстве своем, которого страшусь, прямо спросил:

— А если влюблюсь?

И она мне спокойно ответила:

— Все зависит от формы выражения и от того человека, к кому это чувство направлено, человек должен быть умный.

Ответ замечательно точный и ясный, я очень обрадовался. После того я попросил ее посмотреть на купленное сегодня мною сукно. Она отняла из куска одну ниточку и размотала: в одной нитке оказалось две, одна шерстяная, другая бумажная.

— Очень плохое сукно, — сказала она, — и вы заплатили втридорога.

Мы с ней пробеседовали без умолку с 4 ч. до 11 в. Что же это такое? Сколько в прежнее время на Руси было прекрасных людей, сколько было в стране нашей счастья, и люди и счастье проходили мимо меня. А когда мы все стали несчастными, измученными, встречаются двое и не могут наговориться, не могут разойтись. И наверно не одни мы такие.

26 Января. Ночь плохо спал. Встал, как пьяный, но счастливый тем, что дурь мою вышибло так основательно, что как будто ничего и не было. Если вправду выйдет, как мы сговорились, то работать буду во много раз больше…

Ко мне пришла новая сотрудница.

* Имеется в виду К.Б. Сурикова.

24

27 Января. Чарушин, наблюдая и зарисовывая движения животных29, очень хорошо понимает, что чем зорче глаз его, чем быстрее ум и чувство вместе сойдутся, чем наблюдатель больше будет самим собой, тем и в изображении животных будет больше индивидуального. А это и есть анималисту вся его задача, чтобы показать нам животное, не как делают ученые, в его общих признаках, а найти в каждой мухе ее отличие от другой, соседней мухи.

Не могу сказать, чтобы все удавалось Чарушину, слишком трудно… чтобы не уклониться в сторону классификации [натуралистов], с одной стороны, и антропоморфистов, с другой. Но, во всяком случае, путь его верный. В большинстве рисунков много движения и у животных их общее выражено.

В литературе, напротив, вместо того, чтобы тоже стремиться быть самим собой…

Шампанское с хреном. Мы собрались трое измученных жизнью людей, и мы встрече нашей обрадовались и на время стали счастливы. Мне, хозяину, захотелось их угостить, и я побежал купить что-нибудь в Дом Правительства*. Оказалось, никакого вина, кроме шампанского, и в огромном количестве, и никакой закуски, кроме хрена. И тем не менее, было в магазине много народу, и все покупали хрен и шампанское. И мы вечером трое, на радость нашей встречи, пили шампанское с хреном.

Валерия Дмитриевна, копаясь в моих архивах, нашла такой афоризм: «У каждого из нас есть два невольных греха, первое, это когда мы проходим мимо большого человека, считая его за маленького, и второе, когда маленького принимаем за большого». Ей афоризм этот очень понравился, и она раздумчиво сказала вслух:

— Что же делать, у меня теперь своего ничего не осталось30, буду этим заниматься (работой над архивом) как своим.

40-й год начался у меня стремительным пересмотром жизни, что даже и страшно: не перед концом ли?

* Имеется в виду гастроном в здании кинотеатра «Ударник» и Дома правительства, ныне известного как «Дом на набережной».

25

Старец благословил ее на целомудренную жизнь31, и Разумник Васильевич считает, что этим и создал этой женщине несчастье.

28 Января. Загорск. Меня эта мысль, что мы к концу подошли, не оставляет. Наш конец есть конец русской бездомной интеллигенции. Не там где-то за перевалом (за войной, за революцией) наше счастье, наше дело, наша подлинная жизнь, а здесь, и дальше идти больше некуда, тут, куда мы пришли, ты и должен строить свой дом.

Знамение конца: появление женщин и девушек, не умеющих изготовить пищу и шить («Белозорка»).

Разумник Васильевич сделал открытие, что все яства, о которых объявлено на витринах продовольственных магазинов всегда и везде отсутствуют. Из этого он сделал заключение, и оно стало открытием, что в «гастрономах» именно и объявляется то, чего нет.

Ко мне подходит то, что есть у всех и считается у всех за обыкновенное, и потому они этого не замечают. А мне это приходит, как счастье.

Так было у меня с желудком, что 40 лет я курил и нервные узлы, управляющие желудком, были закупорены. А когда я бросил курить, то узлы откупорились, и организм стал действовать на старости лет как у юноши.

То же самое происходит теперь и с душой: моя душа открывается…

«На весах своей совести…» (Как это хорошо!) Так вот я именно и жил и о Боге не думал (Бог был в моей совести), <зачеркнуто: и мне кажется теперь, что я шел правильно>.

В моей сумке всегда лежит необходимая тяжесть, и потому я никогда для здоровья не прибегаю к спорту. Здоровье у меня в сумке и Бог — в совести.

Я сказал своему секретарю:

— Мое самохвальство вас дергает…

26

Она ответила:

— Нет, я начинаю уже привыкать.

Буржуазный индивидуализм кружка Мережковского против индивидуального «Я — бог»32, «Ты — мой возлюбленный!»33 -вехи Зинаиды Гиппиус. «Мы» — хотел Мережковский34.

Тут все было хорошо, правильно, и плохо одно, что все это бумага, что не кровью истекала природа, а словами35.

Мамин умирал, но в этой кузнице, для меня хотя бы ковалась та вера, которая держит меня и сейчас, и [это счастье]36.

Эти книги читать с конца можно.

Душа моя в разливе за соблазн: ни у кого нет «козы», все это мираж-Конец жизни Мамина является началом моей литературной дороги. Как и Мамин, с детства я был окружен теми святыми народниками37, от нравственных пут которых меня спас мой временный, но очень страстный марксизм38. Но время сказывалось, и что умирающему Мамину казалось отвратительным -символизм, то для меня было соблазном39, открывающим пути во все стороны. Давили святые народники и святые марксисты [давили] меня своей нравственностью — хочу быть самим собой.

29 Января. Лева, Петя, я и Разумник съехались у Павловны в Загорске. Пробовали гонять, но снег без осадки собаке по уши, а заяц не проваливается, и лисица, если не скачет, тоже держится на совершенно рыхлом снегу.

Разглядывая фигуры в заваленном снегом лесу, вспоминал, как в молодости Она исчезла и на место ее, в открытую рану, как лекарство, стали входить звуки русской речи и природа. Она была моей мечтой40, на действительную же девушку я не обращал никакого внимания. И после понял, что потому-то она исчезла, что эту плоть моей мечты я оставлял без внимания. И вот за то я стал глядеть вокруг себя с родственным вниманием,

27

стал собирать Дом свой в самом широком смысле слова. И, конечно, «Павловна» явилась мне тогда не как личность, а как часть природы, часть моего Дома. Вот отчего и нет в моих сочинениях «человека» («бесчеловечный писатель»)41.

<Зачеркнуто: Женщина, рождая живое существо, является причиной и в этой «причине» заключаются корни религии. А в поэзии рождается Образ. Вот отчего все религиозные люди не очень ценят поэзию; почему лейтенант у женщин предпочитается писателю. Эта грубая ошибка произошла от замены истиной религии бытовой поповской практикой. >

30 Января. Закончил главу о глухарином токе («Неодетая весна»).

Приходила моя обезьяна42 — я же сам только в обезьяньем виде. И я почувствовал, что перед кем-нибудь, стоящим духовно выше меня, я, претендующий на какую-то роль через свой талант, тоже являюсь подобной же обезьяной. Не тем ли и обыкновенная человекообразная обезьяна так неприглядна нам? Именно тем, что перед внутренним сознанием своим настоящего человека, мы все более или менее обезьяны. (Вспомнилось, как дергалась Вал. Дм., когда я хвастался своим мастерством.)

31 Января. «Неодетая весна» вступила в последний фазис: еще 1 1/2 листа — и конец. Боюсь за переработку деталей: слишком густо будет.

С разных сторон слышу, что «Кащеева цепь» плохо читается и мало-помалу отходит в историю. Для новых людей в ней