не влияет на отношения. Мало-помалу складывается такое постоянство, как в планетах и их спутниках, способных до конца жизни вращаться друг вокруг друга не в силу очарования видом, а силой тяготения. Можно без всякого первичного очарования, влюбленности, удивления, а просто так сойтись, чтобы

241

потом уже жить не по любви, а по закону этого тяготения. Но я думаю, что при первичной удивленности друг другом, любви закон тяготения будет служить воле вошедших в союз, тогда как в другом случае он станет привычкой… и, может быть, в ней будут жить бессознательно до тех пор, пока что-нибудь извне их не оторвет, и они не увидят, что жили не по любви (свободе), а по привычке.

11 Августа. Ляля внезапно выздоровела и тем открылось, что болезнь ее от переутомления в городе: такая натура — то зарывается в работе, то ленится. Это я знаю: такая работа с перекалом целиком происходит от лени. Но как бы там ни было, Ляля работать может во всех отношениях, и я напрасно боялся…

Твердо решено писать «Канал» всю зиму до весны света 1941 года…

Хотел написать Пете письмо-обвинение, но Ляля не советует пока, потому что в ответ на мое письмо напишет скорее всего письмо хулиганское. И вообще время возобновления каких-либо отношений еще не пришло.

12 Августа. Ездил на велосипеде в неведомый лес и промахнул мелкими дорожками всего верст 20. После того Ляля училась ездить и с успехом.

— Хороший ты человек, очень хороший, только сильно запущен и зарос бурьяном.

Ляля говорила сегодня, что как бы она не поступала, не делала, хорошо или дурно, внутри ее остается существо, особо думающее… У меня это тоже есть.

Ляля напомнила мне о послушании, порождаемом любовью (это они с Олегом придумали). В этом естественном послушании я теперь и нахожусь. Через эту мысль о естественном послушании, о естественной любви и природе понял происхождение

242

у Руссо и Толстого их мыслей о природе, как существе всего человека127: все есть в природе и нет только сознания и что сознанием своим человеку не очень-то надо гордиться и им отделяться от природы… Так «природа» стала убежищем свободно верующих, но биологизм пробрался сюда и подточил Руссо и Толстого.

В учении о. [И.] Брянчанинова есть указание, что в наше время нельзя подчинять свою волю другому, потому что в наше время люди измельчали и без риска нельзя никому доверяться. В этом интересен учет современности, сознания движения жизни, необходимости изменять правила.

Старчество держится на совете: старец дает совет, но не приказание…

Ляля говорила, что счастливым в любви своей она сделала меня одного. — А я счастлив, — ответил я, — тем особенно, что ты со мной отдохнешь.

Во всем мире наступает эпоха последнего изживания идей революции и восстановления идей государственных. Идеи революции, как паразитирующее растение, лианой опутали когда-то здоровый капиталистический индивидуализм, и так создалась «демократия». Вот и это теперь рушится. Начинается всемирная реакция под началом Германии. Хуже всего* от этого евреям.

Приехал Петр Акимыч и рассказывал, что там, в Москве, они с Алексеем С. Новиковым-Прибоем болтали обо мне, как «революционере брака в 70 лет». И этого довольно было, чтобы и я, и Ляля расстроились. Вечером в кровати Ляля высказала свою ревность к Ефр. Павл. через «Домик в Загорске», и я ее успокоил тем, что «Домик» не очень мне нравится, и я его сниму. Обменялись резкостями с обеих сторон и помирились.

Думаю о ревности, что бывает ревность как усиленная любовь и ревность как себялюбие. Но спрашиваю себя: бывает ли ревность не как себялюбие и не включает ли в себя любовь и

243

преодоление ревности, и не будет ли справедливо сказать: «Какая это любовь, это ревность: чистое себялюбие».

13 Августа. Собираемся сегодня в Москву с тем, чтобы 15-го с прислугой и Динорой, может быть, и на собственной машине вернуться домой. Предстоит узнать ответ о «Мой дом», распределить рассказы: 1) В «Натуралист», 2) «На море и на суше», 3) «Молодой колхозник». Надо бы сделать для рассказа фото, примерка, купить спирту.

О, дорогая моя, прости меня, что допустил в душу свою сомнение по ревности, по самолюбию и малодушию. Буду просить Бога каждый день, чтобы это искушение не входило больше никогда в мою душу.

Только в 7 ч. вечера мы собрались в Москву. По пути стало невыносимо, мы сели в копну сжатой ржи и объяснились. Зародыш этого объяснения был еще в самые наши первые встречи, когда, бывало, надумаешь о ней со стороны, когда же она появится сама, то все это надуманное исчезает, как туман при появлении солнца. Этот мотив проходит через весь наш роман.

В Москву мы так и не уехали, а вернулись домой, и как всегда после ссоры Ляля почувствовала желание восстановления единства. Это единство было в раю, а после грехопадения человек разделился на мужчину и женщину. Только в первое время нашего романа Ляля испытывала чувственное влечение, а когда через любовь было достигнуто единство, она перестала испытывать чувственность… Когда же мы ссоримся и, значит, расходимся, то надо бывает вновь сойтись, и она вновь испытывает страсть…

14 Августа. В10 у. выехали в Москву. Хорьками порылись в продуктах Гастронома, кое-что добыли, состряпали сами обед.

Вечером ходил с Лялей в кино смотреть «молодежную» пьесу «Закон жизни»128, и я понял, что Ляля по юношеской чистоте

244

своего понимания любви есть комсомолка, т. е. базис ее остается таким, и над этим основанием надстроилось сложнейшее и гениальное здание любви. Отчасти и я тоже такой, мы с ней в этом чудесно сошлись.

— Вот увидишь, — сказала она, — нас когда-нибудь поймут и оценят…

15 Августа. Разнос моего «Дома» у Ставского129. Задержка в Москве из-за Марьи Васильевны (прислуги). Собаки не приехали.

16 Августа. «Мой Дом» развалился: «Фацелия» стала поэмой. Весь день работали. Был Замошкин.

17 Августа. Дмитриев поехал в Горький за «Машей». «Фацелию» направили в «Новый мир». Работаю над «Лесной капелью». Ляля со мной работает, и наша дружба растет, и любовь наша святая, чистая растет, и создается новое детство и настоящий «Дом». Даже поэзия стала на второй план, как «хлеб наш насущный» в смысле совершенного смирения (а Бог даст, будет и не только хлеб).

Ляля говорит, что «Ручей» — это произведение «бессмертное»130, и пусть! и это все-таки «хлеб».

18 Августа. Ляля рассказывала об одной старушке, которая ищет случая ухаживать за страдающими и в этом видит свое призвание и оправдание. Это один из этических уклонов христианства, принесших много вреда христианству. «Не ищите мученичества», справиться у Павла131. Из этого уклона выходит борьба христиан с красотой, а может быть, и всего того течения, направленного против всякой земной страсти, плохой или хорошей. По-настоящему же страсть, если она может быть благодетельной силой для человека, во Христе должна процвести: пример любви моей к Ляле, и, надеюсь, и искусство тоже, как любовь, будет примером.

Пришел человек и принес книгу, написанную моим другом132, а подпись на книге была посвящена другу Ляли. И тот

245

человек принес, ничего не зная, а только чтобы продать ее и помочь бедному.

Розанов боролся на два фронта, один фронт ему была безбожная интеллигенция, другой — суеверие церковное133.

Из разговора со Ставским почувствовал ограниченность обычной своей аргументации сократовским «познай самого себя» или «будь самим собой»134. (Ведь враги советской власти аргументируют тем же.) Вообще, надо пересмотреть все коммунистическое как «веру».

Был доктор Раттай, и мы обошлись хорошо, и вспомнилось, что и со Ставским обошлось хорошо, и мелькнуло, что, может быть, я навсегда освобожусь от дураков, пользуясь методом Ляли, и что если так будет, исчезнет мой труднейший враг — дурак.

Зашли к Иоанну Воину (всенощная, завтра Преображенье). Думал, что это нечто неподвижное, как Петр (камень) есть наша общая смерть — страдание и разлука наша, и что это и есть то, на чем создается Церковь… И как это просто! Точно так же просто и беспрерывное движенье, рост живых существ, всего живого…

Ляля впервые увидела самолет в Парке Культуры, и, как я ни просил ее, не прошла под крылом огромной машины, и не стала ей удивляться.

Что же это?

Война, конечно, война «камня» с безудержным, бесчеловечным и безбожным движением (цивилизация).

Камень и самолет в отдельности, однако, бездейственны, то и другое получает смысл во взаимном проникновении.

Ляля обратит внимание на самолет, когда он будет предназначен для строительства дела любви. Тогда она с благоговением посмотрит на него и перекрестится. Теперь же самолет и не должен возбуждать ее удивление.

Еще я думал о дивной этой находке: как мы друг друга нашли и теперь не перестаем думать друг о друге, хотя все дни находимся

246

вместе… Я подготовлен самой природой, чтобы создать «Песнь Песней», я теперь больше ничего настоящего и написать не могу, как только «Песнь Песней», но это будет истинное чудо, если я ее напишу…

19 Августа (6 Авг.). В обедне: пре-ображение: свет до света… (о. Даниил, молясь, записывал мысли свои на стене угольком).

Встреча на Пятницкой с Е. Н. Карасевой: рассказ о Семашко, встреча Евгении с Валерией (человек из того же мира страданий, только у них без окошечка). В. Фигнер 88 лет, а в Бога все не верит. Через Евгению смотрел на Валерию и видел, что наша любовь не исключение, а все так, и «любовь» моя (рассказ) — это самая суть любви. И что я очень богат, как поэт, я могу теперь людям показать то, чем они живут.

В этой любви нет устали, и когда станет трудно, то поглядишь на друга и подумаешь со скорбью: «друг мой устал». Так свою усталость на него переведешь, а когда справишься, то оказывается, он оттого побледнел, оттого у него глаза стали большие, что тревожился за меня: не устал ли я.

Евг. Ник. баловала детей, росли баловниками, но когда явилось всем им страдание (Вас. Серг. опять взяли), то баловство переменилось на любовь, за баловство дети благодарили мать любовью. И сама Евг. Ник., избалованная благополучием, свое баловство сама переменила в любовь: так вот теперь она работает, как каторжная, смысл работы своей видит в том, что пролетариям теперь жить стало лучше, чем раньше.

Исчез мой дорогой фотоаппарат, сколько я с ним нянчился, сколько времени потратил, чтобы наладить его, и так и не успел с ним поработать в природе. Я ли не заслужил этого права обладания своим инструментом, и вот он не у меня. Почти не остается надежды на то, что я сам отдал его кому-нибудь на сохранение.

Вся моя поэзия вытекала из утраты, но теперь, когда «Ина»*

*«Ина» — имя главной героини автобиографического романа «Кащеева цепь», прототипом которой была