Лялю — это расстаться с самим собой. Где-то сказано в св. Писании: «Не Меня, — а себя потеряли, — возвратитесь в свой дом».

Шурочке был хороший случай выйти замуж — она даже влюбилась, но она подумала: «Надолго ли?» — в смысле долго ли жить на земле, стоит ли? и не вышла: стоит ли силы тратить? -и любовь прошла.

25 Ноября. Сигналы голода в стране. Начало разочарования в поездке Молотова: что-то не удалось, что-то сорвалось.

26 Ноября. Самое жалкое и смешное недоразумение у большинства людей заключается в его «я», которым он обозначает место свое в очереди при распределении земного добра. При этом каждое такое «я» добивается своей доли питания, одежды, славы, как будто оно больше всех и бессмертно.

Смешное же состоит в том, что по существу своему, конечно, это «я» по своим возможностям и бессмертно, и больше всех «я», поскольку эти «я» связываются материально; но вот это-то и смешно, что каждый, завидев материальную свою долю, аргументирует стремление или право свое на обладание именно значительностью и бессмертностью своего «я». И получается, будто святая плоть, неразделенного на дух и материю божественного существа, покрывается частой сыпью, и каждый

322

прыщик, каждое такое «я», выскакивая в тесноте между другими прыщами, требует своего места во имя всего божественного существа. Ярче всего эта болезненная сыпь выражается при осуществлении советского коммунизма…

…путь спасения каждого прыща состоит не в том, чтобы надуваться и, лопаясь, давать питание другому, а в том, чтобы забыться от своего прыщевого достоинства и вспомнить о всем теле, на котором он сидит…

Приходила умная еврейка и говорила о том, что в нашей жизни исчезла та роскошь страдания, которой одаряет, например, Л. Толстой графиню, мать Пети Ростова. И эта еврейка сказала Герасимовой, потерявшей мужа, убитого на войне: «У вас есть мама, есть нянька, есть легкая работа и вы имеете возможность роскошно страдать. Поглядите на других людей, как они страдают и забудьте страдания».

«Умный пьяница» горячо восстал на эту мораль, сущность которой состоит в обездушении страдающего и замене душевного страдания относительной материальной ценностью. Ляля же восставала против роскоши страдания из-за священного страдания, молчаливого и деятельного.

Расчет времени: 1-го в 9 утра выезжаем в Малеевку. Остается 26, 27, 28, 29, 30-5 дней. Итак:

26 — звонок Вьюркову о книге. Оформить. Звонок Гусиной.

28 — Сов. писатель, Детгиз, Госиздат. Фото. Дух. завещание.

29 — В 6 веч. выступление по радио. Сходить в Детгиз. Фото: отпечатать и взять с собой. Детские рассказы из «Капели». Дневники, что взять с собой.

27 Ноября. То, что я называю «чувством современности», не есть еще религиозное чувство, но оно, по всей вероятности, может быть пробой на религиозное чувство — живое это чувство или определено лишь установленными формами и привычками. Живая вера в Бога и прямое к Нему обращение содержат в себе понимание действительности, ее уразумение.

323

Словом, верующий человек, если даже и отвернется от жизни, и то от нее не отстанет, и если пожелает только, смысл событий современности находится в его распоряжении.

Неверующие люди глумятся над теми, кто молится. А верующие не могут понять, как это можно жить без религиозного сознания.

28 Ноября. Вчера Федор Куприянович пришел от Ефр. Павл. и находит в ней полный сумбур: с одной стороны, все грозится, с другой, ищет во мне друга. Ничего противоречивого я не нахожу в этом, она желает меня при условии, если я брошу Валерию Дм. И то, что она не дает книг, это тоже понятно: она их придерживает до конца года, когда кончатся мои законные платежи и начнутся добровольные. Держит вещи в обеспечение добровольных платежей.

Стану перед своей совестью и совесть свою поставлю перед Богом, и тогда спрошу сам себя о себе, и тогда получится ответ, что все оправдание мое заключается в любви к Ляле, если это настоящая любовь, то она все оправдает. И тогда тревога моя об оставлении переходит в тревогу за нашу любовь, и это так надо: спокойствие и благополучие есть могила любви.

Ляля охвачена малодушием ввиду того, что Е. П. с сыновьями делают ее виновницей: она просто боится беды и временами буквально трепещет. Это надо понимать, как неизбежное в человеке, не будь этого, на чем бы тогда и показывать духовную силу?

Е. П. похожа на нищенку-осетинку (видел в г. Орджоникидзе), она схватила салфетку в ресторане. Это заметили и велели отдать. Но она так сжала пальцы, что и сама не могла их разогнуть, пришлось разгибать каждый палец отдельно. А еще рассказывали, что будто бы один мальчик осетин влез на плетень к соседу и схватил барана, и когда это заметили и поймали его, то рук своих он освободить не мог, так что пришлось вырезать шерсть из барана. Вот эта хватка делового разума (пользы) не оставляет Е. П. в несчастье: как бы не было велико ее горе, пальца в рот ей не клади. У нас же с Лялей чуть что-нибудь коснулось души, пальчики забываются, и особенно неприятно,

324

когда они вдруг ни с того ни с сего, когда вовсе и нет надобности, вдруг сожмутся и напомнят о какой-то дикой своей природе. Вот из этого-то, наверно, и возникло христианское представление о греховной природе. Но бедные, бедные Лялины пальчики. Как часто в бессоннице, лаская ее тело, я вспоминаю о пальчиках, найду эти бедненькие существа, трону их, и сразу по телу какой-то пробежит ток жалости, душевного сочувствия совсем другой природы, чем то радостное здоровье и телесная чистота и сила, прибывавшая от соприкосновения с телом. Значит, вот отчего художникам так трудно дается рука.

А. А. с трех рюмок опьянел. Разговор шел о какой-то лестнице. И он вдруг стал утверждать, что назначение лестницы подниматься наверх.

— Но и спускаться! — возразил ему Борис Дм. И они заспорили между собой о назначении лестницы.

Когда они спорили, я подумал, что чувство вечности было всегда лестницей к Богу, и в прежнее время люди ничего делать не могли без мысли о вечности, и эта вечность переходила в прочность создаваемых всеми вещей. При наступлении же революции идея вечности мало-помалу стала покидать людей, и они сами не знали того, что чувства вечности у них давно уже нет, и от нее осталась лестница в какую-то стратосферу, где нет ни Бога, и ничего.

Вот тогда-то, мне чудится, вечность спустилась на землю и стала мгновеньем. Лестница на небо стала ненужной, земля и небо сошлись во мгновеньи. Это священное мгновенье, равное вечности, этот скачок через смерть — вот современное чувство вечности. А несовременные, отставшие все еще спорят о назначении лестницы — подниматься или спускаться.

— Вы все еще, — сказал я спорщикам, — собираетесь куда-то подниматься или опускаться. Бросьте лошадей, поезда, пароходы и самолеты — все ненужно, все чепуха, все ломайте, все бросайте, мы уже прибыли, мы — на месте…

Гослитиздат: 3+5+6=14 + Детиздат: Неодетая весна — 3 + Новый мир — 7=24 + Советский писатель — 8 + Лесная капель -8 + сборник 20 листов =52.

325

29 Ноября. Что это значит, если под сенью церкви христианской укрывается такие существа, как тетка Наталья со своей Аксюшкой? Вот это-то и отводит от церкви людей со здоровой нравственностью, это и создало атеизм и разложение.

В 7 1/2 выступал по радио с новым рассказом «Мои тетрадки»165, «Лада» и «Гость». Успех полный и такое чувство, будто или помылся, или побрился хорошо выправленной бритвой.

Чувствую перемену в себе в отношении к людям в издательствах, явилось спокойствие, и кажется, как будто эта перемена связана с ликвидацией вражды с Маршаком, возможно, и глубже: возможно, я, как удовлетворенный в духовной жизни, теперь уже не помещаю себя в равенство, где спорят…

Живешь и раскрывается все глубже и глубже непоправимая испорченность человека, выражение которой теперь этот град бомб над градами и весями: «грех» — это теперь как реальность, а «революция» (франц.) — иллюзия. Вместе с тем встает в памяти прежняя торговля — какой это был клапан, отводящий нечистоты, превращающий всякую мерзость в удобрение. В этом свете торговля а может быть, и весь капитал создавали некоторое равновесие. Теперь у нас люди торговли и капитала стали политиками, литераторами и всякого рода «начальниками». Но Кащей действительно бессмертен, и нам надо считаться с этим бессмертием или же действовать так, чтобы Кащея убить. Кто не верит в то, что Кащея можно убить, тот стоит за Англию, кто верит — стоит за Германию.

2 Декабря. В 9 Уг выехали в Малеевку и к 12 дня прибыли.

3 Декабря. Гуляли в Старую Рузу с Евг. Ник. Черницким. Городище — родина Ивана Калиты. Видел начало своей писательской жизни. Замечание Евг. Ник.: «Когда вы начинали, был народ, а теперь тут только могила Калиты, собирателя Руси, да и то вопрос большой — тут ли его могила».

4 Декабря. Привыкаю к новой обстановке. Задумал детский рассказ «Старый валенок»166. Осмотрели в Глухове дачу на лето.

326

5 Декабря. После оттепели и снега хватил к вечеру мороз. Втроем с Евг. Ник. пошли гулять в Вертошинку. Каждая елочка была осыпана звездами. На полдороги к дому Е. Н. нас оставил и ушел в лес один. И так было явно: он — одинок, мы двое в единстве. Мне стало очень ясно, что вся моя борьба теперь в том, чтобы силу, которую нашел я себе в одиночестве, соединить в целое с силой моего друга. Кажется, теперь будто два бога соединяются, бог вечного бесконечного и бог любви.

Липскеров спросил Л.: — Вы для себя работаете или помогаете М. M-у? Довольно было этого вопроса, чтобы Ляля захотела работать самостоятельно.

Закончил «Дедушкин валенок».

6 Декабря. Из утренней молитвы: жил я одиноким человеком, веруя в Бога, но не мог назвать Его имя. Когда же пришла моя возлюбленная, я сказал: «Господи Иисусе Христе! Сыне Божий, помилуй нас!» И так назвал имя Бога, которому веровал.

Каждый день пишу по одному детскому рассказу и ем как свинья кормленная. Страшно даже за серьезную работу браться: мне кажется… мне сейчас неловко думать о Достоевском: посмотрел бы он на это «творчество», на это счастье.

Ночью прочуял животно-эгоистическую любовь оставленных мною людей, любовь, в которой рождается преступление. Надо быть твердым, холодным и не только извне не оказывать робости перед Левой, но даже изжить это изнутри, как малодушие.

Прекратить попытки душевных разговоров с Замошкиным, равно как и со всеми.

7 Декабря. Здесь (Малеевка) мы с Лялей, Замошкин, Меньшиков и еще один + приехала Караваева, остальные человек десять евреи, влезающие в русское слово. Но пусть даже и