и деньги платили. А что нужно другим? Тоже чтобы печатали. Спросите: — Нельзя же, чтобы всех печатали? — Нельзя, конечно, всех, но можно, чтобы всем стало полегче. Так же точно было при РАППе, — отменили РАПП, и все обрадовались81. Теперь у нас стало похуже, чем во времена РАППа, — тогда знал врага в лицо, теперь у врага нет лица и не знаешь, на кого жаловаться. Я бы сейчас всех, причастных к руководству литературой, перегнал бы на другое занятие, например, на бумажные заводы — это раз. Второе — собрал бы лауреатов и им поручил организацию нового руководства. Сразу бы стало легче и запели струны.>

Сергеев-Ценский всю жизнь писал, представляя себя кем-то вроде Печорина. Но пришло время, он сбросил с себя шкуру Печорина, и вдруг оказалось, что он просто Максим Максимыч82. И государство оценило это, его «Севастопольская страда»83 признана была патриотической книгой, и он стал лауреатом Сталинской премии. После этого вспомнился царь Николай I, который почитал как героя нашего времени именно Максима Максимыча. И вот странность! явно, что Николый I прав: настоящий герой Максим Максимыч. Но почему же все-таки на примере Ценского это смешно, что Печорин превратился в Максима Максимыча?

23 Апреля. Дождь весь день. Болит голова. Скалдин, Разумник и много их помню таких — это надутые знанием лягушки. Сидит лягушка на камне, приготовилась, надулась

434

и ожидает, когда соберутся другие лягушки прослушать ее повесть. Ну вот, дождалась, сотни их высунулись из воды.

— Ква-ква! Начинаю, — сказала она.

— Ква! Начинай! — закричали все.

И заурчали.

Знание дается в помощь пониманию, а понимание рождается из целомудрия <зачеркнуто: и веры>. Но эти люди, Скалдин и Разумник, целомудрие возмещают знанием: ничего не выйдет.

24 Апреля. <Зачеркнуто: Продолжаю раздумывать о романе Скалдина и антропософах. Знание в помощь вере, или вера в помощь знанию, или святое неведение с обязательством не совать свой нос, куда не следует. У этих людей (антропософы) не хватает силы веры, чтобы поднять все современное Знание в оправдание Бога, и вот эта немочь порождает состояние верознания... (Вера - женск., Знание - мужск.)>

<Зачеркнуто: Разумник хочет веру восполнить знанием - очень плохо, но нельзя тоже с верой выступать против знания. Вера должна поглотить знание себе на пользу. А у них знание поглощает веру себе на пользу. >

Христос родился от Девы, и это было раз в истории человечества. Но если взять не историю, а личность, то каждая личность рождается от Девы и Духа.

<Зачеркнуто: Роды (Родина) - это женщина. Дело, деятельность <приписка: творчество (отечество) -это мужчина. Христос - это деятель. (Вышел сеятель сеять.) Христос рождается от Девы, но начинается он не от Девы, а от Отца, из безначальности. Это у Девы как образ: от Девы рождается лишь образ Сущего: человеческий образ Сущего, Дева, рождая, чертит образ Сущего, она прежде всего есть Художница.>

<Зачеркнуто: Ляля, конечно, всегда готова родить и как Ева, но она может родить только от любимого: тут она готова.>

435

Она бунтует лишь против обязательства родить без любви («стерпится — слюбится»). Вот тут-то она бунтует и становится «Христовой невестой». В этом священном восстании женщины и происходит извращенное представление о Христовой невесте как образе безбрачия.

На самом деле Христова невеста — это кто хочет и требует брака лишь с человеком любимым во Христе. С таким человеком для нее возможно и просто родить, как Ева. Пожалуй, именно таких родов и жаждет она, но не может найти любимого, и оттого ей маячит Христос как любимый, как образ нерожденного человека, образ, требующий воплощения.

Христова невеста. Ей маячит Христос как образ нерожденного человека, и оттого-то она и бунтует против брака «стерпится -слюбится». Она стремится родить от любимого во Христе.

Наметилось, что —

26-го вечером выезжаю в Малеевку и там пробуду:

27, 28, 29, а 30-го в 7 веч. вернусь.

Пробуду 1,2,3-го вечером и по 11 в Весьегонск.

За дни в Малеевке приблизиться к Падуну.

25 Апреля. Снег, все крыши белые. Материалы к «Красной звезде»84.

Визит в долину и в разговоре возможность мира по инициативе Америки ввиду промышленного кризиса после войны и работы на Европу и торжество 3-го смеющегося. И что Германии необходимо за это лето победить.

26 Апреля. Снег валит и валит. Коты дерутся на крышах, оставляя глубокие следы. Но снег сейчас же их вновь закрывает.

Немцы взяли Фермопилы85, и эта победа взбудоражила Америку. Ведь победа такая — есть абсолютная победа, потому что если и победит кто-либо немца, то он сам должен в немца превратиться в своем отношении к смерти.

436

Надо бы ехать на охоту в Малеевку, но снег, не хочется. А бывало, разве я обращал на это внимание!

<Зачеркнуто: Опросить командиров, кому чего хочется для себя лично, вне обязанностей общественных, семейных [если остались] бы одни на своем [Хочется], называемом Праздник.>

Люди не любят объяснять события общественной жизни глубокими причинами, но глубокие причины действуют, и boiотчего все выходит как-то не совсем по-нашему. -*

27 Апреля. Солнце, но все еще холодно.

Ни спортом, ни туризмом заниматься не пришлось мне, потому что все, из-за чего занимаются спортом и туриствуют, входило в мое повседневное дело — словесно-художественное выражение своего чувства природы. Путешествовал я больше на своих на двоих и охотился вначале, чтобы добывать себе пищу, а после чтобы добывать материалы для своих охотничьих рассказов.

Признаюсь, что в глубине души спорт и туризм и дачничество долго возбуждали во мне чувство, не скажу, чтобы очень доброе. И только не очень давно я понял, что не всякий может усилием собственной воли устроить независимый отдых. Но, признавая теперь спорт как необходимое занятие, я ставлю перед каждым спортсменом идеал — нельзя ли все-таки придумать себе самому свой выход из туризма и спорта, сделаться серьезным путешественником и, вовсе не думая о спорте, достигать здоровья и долголетия.

Все равно ведь и в обычных условиях туризма и спорта весь успех зависит от того, как найдется тот или другой, чтобы развить свои способности лучше других.

Написать «Дятлы»…

Всех птиц я разделяю на два класса: один класс — это птицы, живущие в зависимости от человека, и другой — независимые.

Сколько птичек на свете, столько и у нас в ответ им разных чувств в своих оттенках. Дятел вызывает во мне чувство уверенности и независимости. Лес горит — он долбит. Лес рубят —

437

ему хоть бы что: долбит. Он похож на тех, кто сказал: «Помирать собирайся — рожь сей».

Были в гостях у дураков <зачеркнуто: тыкался, тыкался я в стену и не мог прошибить, схватился за пирог и водку>… С дураками приспособляешься к ним и вдруг очнешься и захватишь себя в дураках…

С дураками зачеркнуто: делаешься в своих глазах сам дураком, т. е., приспособляясь к ним, внезапно видишь сам себя, как тоже приспособлялся и теперь дуракам говоришь как дурак, чужими словами, недавно схваченными. Напротив, с умными потому и приятно говорить, что чужое <зачеркнуто: за свое принимаешь и оттого кажется, будто умнеешь> умное слово вызывает твое: и так умнеешь.

<Зачеркнуто: Умный человек тем умен в разговоре, что непременно учитывает «я» собеседника и пусть не понимает его, но учитывает и как непонятное. Это пленяет собеседника... Напротив, неумный человек делает из собеседника «тип» и делает вид, будто знает вперед, что тот скажет. Но и то внимание к индивидууму, и это отношение к типу есть только личное выражение двух творческих мировых сил раз-личения и об-общения. Увы! первая сила до того себя скомпрометировала, что теперь отступает, и на место ее становится об-общение, все равно -немецкое или русское. Как здоровый человек, любящий жизнь и ее не изведавший, становишься на сторону об-общения, хотя заранее знаешь, что это будет хотя и необходимая и здоровая и единственно возможная, но скучная жизнь.>

Победа в Греции сразу рассеяла легенду о конце Гитлера, и русские люди, т. е. глупо-русские подняли головы. Как это ни зачеркнуто: смешно> странно, но глубочайшее всенародное сочувствие немцам есть своеобразное проявление русского патриотизма (в смысле призвания Рюрика).

<Зачеркнуто: Чтобы победить, надо уметь умирать, чтобы умирать, надо любить. У немца между любовью и смертью как мост лежит Pflicht.>

438

Война как абсолютное зло теперь в сознании многих благодаря немцам переиначивается в силу <зачеркнуто: Страшного Суда> Судьбища.

Кажется, что борются два величайших народа, немцы и евреи, непосредственно-национальная сила жизни с силой практического интеллекта (Капитала).

В сущности те, кто не может поверить возможности крушения капитала, похожи на наших елецких купцов, говоривших о вечности: «рубль вечен». Без такой формы зла они себе жизни представить не могут, и все их лучшие мечтания базируются на «рубле». Очень возможно, и сами немцы не знают того, что творят…

<Зачеркнуто: Будет ли пытаться Америка, если Германия займет острова, примирить, устроить мирную передышку? Или это уже невозможно вследствие грядущего кризиса и революции.>

28 Апреля. Дождь и довольно тепло. Ехал в Малеевку, смотрел на леса, напоенные влагой, на остатки белые снега в хвойных борах и не мог найти в себе прежнего трепетного соприкосновения с весной: все это осталось назади… И что еще осталось во мне и как будто требует внимания к себе, это и есть все, что осталось мне хорошее от моей прежней семьи.

Вот отчего, когда Ляля вступает на этот путь, уверяет, что она тоже любит природу, мне становится не очень приятно: знаю, что того она дать не может и не тем она сильна. Там игра ребенка, здесь любовь и требование…

Пожалуй, самое характерное у Ляли не доброта ее и нежность, а вспышки внезапные требования правды…

<На нолях:У нее какая-то особенная память, скажу, моральная: случайно скажешь ей что-нибудь на ходу, и она эту мелочь держит в себе, держит, сто раз забудешь, а она вдруг напомнит...>

Ни малейшего упрека в измене весне я себе не могу сделать, это сделалось не моей же волей, потому что такому, как я, Лялю нельзя не любить. Ни в весне, ни в поэзии не узнавал я себя, я

439

впервые узнал себя в ней и впервые измерил себя, впервые оценил себя. Часто думаю о том, что какие же они все ничтожные, если не могли оценить такую, как она: ведь ее же нельзя не любить, а они, будучи с ней, любили только себя.

Я опоздал к воде, все лесные ручьи сбежали в реку, и по реке вода ушла в далекое море. Теперь река спокойно и величественно идет в своих берегах.

Я к весне опоздал и чувствую, будто все богатства, какие рождались во мне когда-то весной, сбежали ручьями в одно сердце, широкое, как море, и все, что рождается во мне вновь, все сбегает рекой в это море-сердце Ничего со